Мемы. Научный взгляд на феномен поп-культуры, захвативший мир - Иван Сергеевич Кузнецов

9. Относится преимущественно к смеховой онлайн-культуре и является единицей рекреативной информации. Росту популярности медиамемов как инструментов медиа и политической агитации способствует, в том числе, общая трансформация глобальных медиапроцессов и частое обращение медиа к такой форме передачи информации как инфотейнмент. Кроме того, исследователи и практики медиа говорят о набирающем обороты политейнменте – форме подачи информации, в ходе которой не только новостной контент СМИ, но и сам политический процесс изначально преподносится пользователю в виде большого шоу.

Большинство представленных характеристик медиамема как обособленного медиатекста относятся также к мему как формату вовлечения или составной части единого медиатекста (когда мемы используются, например, в качестве визуальных материалов в рамках журналистского текста). Однако некоторые упомянутые выше черты характерны исключительно для мема как для самостоятельного медиатекста – отдельной публикации в медиа или мессенджере (сообщение в Telegram-канале), поста в социальной сети (твиты Дональда Трампа в Twitter), видеозаписи на онлайн-платформе (сатирические видеоклипы, телевизионные репортажи, записи речей и проч.) и так далее. Так, медиамем как самостоятельная информационная единица развивается в медиапространстве аналогично тому, как, согласно теории французского социолога, культуролога и философа Жана Бодрийяра, развивается симулякр в гиперреальности.

В своей работе «Симулякры и симуляция» (Simulacres et simulation, 1981) Жан Бодрийяр описал процесс развития и функционирования симулякра. Впервые термин simulacrum («подобный», «похожий») появился в диалоге Платона «Софист». Впоследствии понятие симулякра находит свое отражение (правда, уже в другом смысле) в материалистической теории эпикурейцев, в частности, Эпикура и Лукреция.

В современный научный дискурс термин «симулякр» в общепринятом значении был введён французскими исследователями Жоржем Батайем, Жилем Делёзом и Жаном Бодрийяром. Так, рассуждая о платоновской концепции симулякра, философ Жиль Делёз в своей статье «Platon et le simulacre» («Платон и симулякр») в книге Logique du sens (Логика смысла) (1969) писал, что симулякр – не просто ложная копия, он «возникает на основе отсутствия сходства». Согласно Делёзу, симулякр – образ, не имеющий основания, подобие, которое скрывает сходство.

Вторую жизнь термину «симулякр» в его современном понимании дал социолог и философ Жан Бодрийяр. В упомянутой выше книге «Симулякры и симуляция» Бодрийяр формулирует новое определение явления симулякра – семиотический знак, не имеющий оригинала в реальности, репрезентация того, что не существует. По мнению Бодрийяра, многие значимые социальные и политические события являются симулякрами, скрывают, что «реальное перестало быть реальным», тем самым «спасая принцип реальности».

Жан Бодрийяр. Источник: geopolitica.ru

Также вызывает интерес позиция социолога относительно террористических актов. По мнению Бодрийяра, они являются «преступлениями-симулякрами», поскольку их сценарии и возможные последствия заведомо известны, а сами они «заведомо вписаны в дешифровку и ритуальную оркестровку средствами массовой информации». Точку зрения Жана Бодрияйяра во многом разделяют отечественные и зарубежные исследователи психологии терроризма. Так, профессор Брюс Хоффман в своей книге Inside Terrorism («Терроризм – взгляд изнутри») пишет, что каждая террористическая группировка не совершает случайных или необдуманных действий, поскольку «все они желают получить максимальную огласку своих акций и добиться запугивания и подчинения ради исполнения своих замыслов».

Современные СМИ, являясь главным каналом передачи информации о террористических актах, играют крайне важную роль в расчётах террористов. Лишь распространив террор на как можно более широкую аудиторию, террористы имеют возможность заполучить максимально эффективное средство для достижения крупных политических изменений. Мысль об искусственной, симулятивной природе актов террора, выраженную Бодрийяром, за несколько лет до этого высказал американский исследователь Брайан Дженкинс. В 1974 году Дженкинс вывел свою знаменитую формулу «терроризм – это театр» в статье “International terrorism: A new kind of warfare” (Международный терроризм: новый тип военных действий). Исследователь утверждал, что террористические акты зачастую тщательно срежиссированы, чтобы «привлечь внимание электронных СМИ и международной прессы».

В наше время терроризм стал одной из актуальнейших проблем человечества. В последние годы все больше исследователей придерживаются мнения, согласно которому акты террора, устрашения в целом, а также так называемые hate crimes (преступления на поче ненависти) являются своеобразными медиа симулякрами, жестокими кровавыми постановками, направленными не только на устрашение и создание атмосферы абсолютного ужаса среди населения, но и на наиболее широкий охват аудитории. Так, своего рода преступлениями-симулякрами являются не только отдельные акты террора 1970-1980-х гг., о которых писал Бодрийяр (взятие в заложники сотрудников американского посольства в Тегеране в ноябре 1979 – январе 1981; захват шиитскими террористами борта американской авиакомпании Transworld Airlines в 1985 и т.д.). Симулякрами можно считать и медийные стратегии запрещённой в РФ террористической организации «Исламское Государство» и предшествующих ей (также запрещённых) группировок «Танзим Каида-т аль-Джихад фи Биляд ар-Рафидейн» (известной также как «Аль-Каида в Ираке» или АКИ) и «Ансар аль-Ислам». По данным некоторых исследователей, эта стратегия была создана и реализована одним из идеологов и лидеров Исламского терроризма Абу Мусой аз-Заркави.

Жан Бодрийяр, однако, рассматривает в качестве симулякров не только акты террора, но и события политического дискурса, процессы глобальной и локальной политики. В качестве яркого и показательного примера политического симулякра Бодрийяр приводит Уотергейтский скандал. Точнее, если обратиться к формулировке автора, «эффект скандала, скрывающий, что не существует никакого различия между фактами и их изобличением». По мнению социолога, Уотергейт лишь создавал впечатление того, что скандал действительно имел место, хотя на самом деле являлся лишь симуляцией, созданной самой политической системой в целях регенерации. Уотергейт появился именно в тот момент, когда американская политическая система испытывала острую нужду в своего рода перезагрузке, и, поскольку таковой не предвиделось в ближайшем будущем, послужил началом принудительной регенерации – отставки Никсона с поста президента и обновления системы.

Однако не только крупные политические процессы, но и отдельные заявления политиков являются, по мнению Жана Бодрийяра, симуляциями, имеющими целый комплекс смыслов, значений и возможных трактовок. Подобным образом можно интерпретировать практически каждый элемент политического дискурса, каждое заявление каждого политика. Эти события и реплики больше не имеют однозначного толкования, что, согласно Бодрийяру, означает «невозможность определить позицию власти в дискурсе».

После становления мемов в качестве полноценного медиатекста и обособленного формата передачи информации, многие исследователи предположили, что мемы являются теми симулякрами глобального медиапространства, о которых писал Жан Бодрийяр. То есть, говоря точнее, воплощением научной абстракции, которые философ называл симулякрами. Ставить своего рода знак равенства между этими явлениями некорректно на сегодняшний момент, однако ряд общих черт между мемами и симулякрами, а также принципы их функционирования, безусловно, могут послужить объектом будущих исследований.

Так Бодрийяр, говоря о террористических актах как явлениях симуляции, утверждает о их заведомой вписанности в дешифровку аудиторией и СМИ. Подобными свойствами обладает и медиамем как единица