О пользе проклятий - Оксана Панкеева

Трактир был закрыт, как гласила вывеска, на ремонт. Видимо вчера заколдованные клиенты все-таки разнесли его к концу вечера. Пришлось пройтись пешком, поискать, где можно похмелиться. Оказалось, в той самой забегаловке, где они вчера пили после драки в переулке. Кантор выпил кружку пива, выкурил сигару, посидел, подумал, и все-таки направился к Ольге. Как ни стыдно было туда возвращаться, он должен был с ней поговорить и разобраться. Тем более, он забыл у нее шляпу, фангу и… и пистолет, вояка хренов!..

Первое, что он увидел — это карету «скорой помощи» у подъезда. Второе — толпу любопытных соседей на лестнице. Третье, кажется, носилки… И растрепанные волосы цвета спелой пшеницы.

— Что случилось? — в отчаянии спросил он, проталкиваясь ближе, и успел еще заметить, что лицо у нее открыто, значит жива…

— Ах, это он? — сказал у него над ухом чей-то разгневанный голос. Хозяина голоса Кантор увидеть не успел. Он только обернулся, как вдруг его голова раскололась пополам.

Глава 5

«Таблетки на Блюхера» — всегда отличный прихо… э-э… сервис!

— Кантор! Смотри сюда! На меня смотри! Сколько пальцев ты видишь?

Он попытался вглядеться в туманные круги перед глазами и простонал:

— Ни хрена не вижу… Где я?

— Где надо, — кратко ответил деловитый женский голос. — Давайте-ка еще раз.

Он почувствовал, как к его голове прикасаются чьи-то руки, и боль слегка ослабела.

— Смотри теперь, — снова обратился к нему голос. — Что ты видишь?

— Что-то белое, — с трудом выговорил Кантор, пытаясь вспомнить голос.

— А слышишь хорошо?

— Хорошо.

— Голова болит?

— Да.

— Тошнит?

— Еще как.

— Поверните его на бок, — скомандовал голос. — А то еще захлебнется. Не на этот, на другой.

Туман слегка прояснился, и он обнаружил, что лежит на чем-то вроде стола.

— Лежи спокойно, — скомандовал все тот же голос. — Буду шить.

Кантор, наконец, узнал этот резкий командирский голос и не допускающий возражений тон.

— Стелла?

— Очень хорошо, — одобрительно сказала Стелла, ковыряясь у него в волосах. — Узнал. Это радует. Красоту пришлось попортить, но ничего, волосы не голова, отрастут. Сейчас будет больно…

— Как я сюда попал? — спросил он и тут же стиснул зубы, так как Стелла, видимо, принялась шить.

— В карете «скорой помощи», — пояснила она. — Как голова?

— Лучше. А что со мной?

— Что ты помнишь?

Он напряг память и с трудом вспомнил, что с кем-то целовался на улице. Потом вспомнил драку и девушку с пистолетом.

— Ольгу помню, — сказал он. — И пистолет.

— А как она фанги нажралась, помнишь?

— Какой фанги?

— Твоей, засранец. Я все скажу Амарго, и пусть он тебе клизму трехведерную поставит за наркотики.

Кантор прикрыл глаза, пытаясь понять, что происходит. Причем тут наркотики? Ольга сама по себе, а фанга лежала себе в кармане и никого не трогала…

— Не помню, — сказал он.

— А кто ее трахал, тоже не помнишь?

— А ее кто-то трахал? — Кантор попытался подняться, но голова взорвалась новой волной боли, и его тут же стошнило.

— Понятно, — так же холодно и невозмутимо сказала Стелла и скомандовала: — Все, шов закончен, вытирайте стол, перевязывайте и можно дальше колдовать.

— На первый раз хватит, — отозвался другой женский голос, мягкий и певучий. — Теперь ему надо полежать, а еще лучше поспать.

— Послушайте, матушка Нивуль, в моем кабинете сидят несколько разгневанных людей, которые горят желанием его добить, а он не может ни слова сказать в свое оправдание. Что можно сделать?

— Ничего. Память восстановится сама за пару дней, а колдовством тут не поможешь. Спросите лучше у девушки. Как она себя чувствует?

— Еще не знаю. Ею занимается отец Флоренто и медсестры. Моя помощь там не требуется.

— Попробуйте расспросить ее, как только придет в сознание. У нее провалов в памяти не должно быть.

— Что случилось? — простонал Кантор. — Стелла, объясни. Что с Ольгой? И с моей головой?

Стелла обошла стол так, чтобы он мог ее видеть, и снова показала три пальца.

— Сколько пальцев?

— Три. Объясни, что случилось.

— Что случилось… — Стелла отошла в сторону и достала сигарету. — Сотрясение мозга с тобой случилось, наркоман-склеротик! Череп у тебя хороший, крепкий. Чего нельзя сказать о его содержимом. О мозгах то бишь. Я вообще сомневаюсь в их существовании. Что ты делал у Ольги?

— Музыку слушал… — вспомнил Кантор.

— Молодец, — одобрила Стелла. — А еще? Вспоминай. Кто ее трахал и каким образом она наелась фанги в таком количестве, что ее до сих пор откачивают?

— Не помню… Может, и я… А может, и нет…

— Ты? У тебя что, галлюцинации? Ты хоть помнишь, кто ты такой?

Скрипнула дверь, и девичий голосок спросил:

— Мэтресса Стелла, что у вас?

— Ничего, — отозвалась Стелла. — Сотрясение и амнезия. А что там Ольга?

— Еще работают. А что ребятам сказать?

— Пусть идут домой и не шляются по клинике. И пусть пока не говорят королю, не хватало, чтобы сюда еще король заявился и требовал объяснений. Сами-то они что говорят?

— Они до сих пор спорят. Элмар говорит, что он ее накачал наркотиками сверх меры, и сбежал, бросив на произвол судьбы. Жак говорит, что она пыталась покончить с собой, потому что он ее изнасиловал. А Азиль говорит, что это проклятие в действии и что ей не надо было связываться ни с кем, кроме своего «мертвого супруга». Вот, дескать, связалась, отдалась, и как результат — оба в больнице.

— Выгоняй этих философов и попробуй расспросить Ольгу, когда придет в себя. Ерунду какую-то городят…

Хлопнула дверь и простучали по коридору каблучки.

— Вспомнил еще что-нибудь? — спросила Стелла. — Гипотезы наших гениев тебе ничего не напомнили?

— Я ее не насиловал, — только и смог сказать Кантор.

— Вот в это охотно верю. Попробуй еще что-нибудь вспомнить.

Кантор закрыл глаза и перевернулся на спину.

— Меня что, били? — спросил он. — Или я сам упал?

— Не то, чтобы били… Но разок приложили.

— Чем?

— Кулаком, дружок. Голым кулаком. А затылок ты рассадил о ступеньки в подъезде, когда падал.

— Кто? За что?

— Ты же слышал, за что. Ребята считают, что ты виноват. А его высочество не любитель долгих разборок. Как тебя угораздило туда вернуться? Он тебя увидел и тут же, не говоря ни слова, приголубил по-геройски. А кулак у его высочества сам знаешь, какой. Радуйся, что череп не треснул. Попробуй вспомнить по порядку. Вот слушали вы музыку. Дальше что?