Забудь свое имя… - Алексей Азаров

Дорн подошел к дому на улице Флориссан в 9.40. Ваза в окне, выставленная Ольгой и не стронутая с места во время обыска, предупредила его. Описав дугу, Феликс свернул на авеню Крич, а с нее — на Маланю, откуда было рукой подать до улицы Генри Мюссара. Может быть, удастся предупредить Розу.

Но было поздно.

Две машины, приткнувшиеся у тротуара неподалеку от дома 8-бис, не оставляли сомнения: у Розы — непрошеные гости. Шагом гуляки Дорн обогнул угол и остановился возле галантерейной лавочки.

Ждать пришлось недолго. Несколько минут спустя Роза возникла на пороге дома. Ее сопровождали двое. Еще двое вывели скованного наручниками светловолосого парня. Когда его усаживали в машину, Дорн узнал Петерса… Машины отъехали, и Феликс проводил их взглядом.

Из телефона-автомата он позвонил Джиму, не надеясь, впрочем, что и здесь его не опередили агенты БЮПО. Гудки, догоняя друг друга, били в мембрану набатом, пока, оборвав их, Ярд не ответил; голос у него был глухой и сонный.

— Эдуард заболел, — сказал Дорн. — Роза также захворала. Немедленно идите за доктором.

Линия Женева — Лозанна работала с перегрузкой, и голос Ярда исчезал, превращался в неразборчивый шепот.

— Хорошо…

Феликс повесил трубку и вздохнул с облегчением. Оставалось предупредить Сисси, и после этого можно было подумать о себе.

Сисси поняла все с полуслова.

— Я и Бэтчер готовы, — сказала она. — Сейчас уходим.

— Перебравшись, ждите: я найду вас.

— А вы сами?

— Поторопитесь, Сисси!..

На рю де Лозанна Дорн не вернулся. «Геомонд» умерло; оставалась только легальная оболочка, которой предстояло сделаться предметом полицейского любопытства. Имущество издательства, очевидно, должно было пойти с молотка в счет уплаты по закладной под оборудование конторы и удовлетворения мелких претензий заказчиков.

Обосновавшись на нелегальной квартире и избегая появляться без надобности на людях, Дорн выжидал, наблюдал издалека за всеми, кто остался на свободе. Сисси и Бэтчер ушли в подполье: все источники, включая Пакбо, Люси, Грау, Рота и связанных с Тейлором помощников, были предупреждены и успели уничтожить компрометирующие материалы. Люси все еще находился под охраной ХА; за домом надзирало не меньше десятка сотрудников БЮПО. Было ясно, что Роже Массой готов защищать своего лучшего информатора любыми средствами.

Удивлял Джим. Он жил, как и до арестов, на старой квартире в Лозанне и продолжал встречаться с Вильмерами, хотя Дорн не раз пытался заставить его сменить квартиру и документы.

— Посольство прикроет меня, — отвечал Джим на упреки Дорна. — Моя квартира чиста, и, согласитесь, было бы смешно бежать ни с того ни с сего, давая полиции пищу для подозрений.

В этих словах была своя логика, и Феликс по совету Центра предоставил Джиму полную самостоятельность для решения вопроса, как быть.

Рация Джима — единственная — продолжала выходы в эфир.

К несчастью для Ярда, Дорн так и не дал ему права самому шифровать сообщения Люси и передавал их уже закодированными, что заставило резидента поторопить события. Последнее объяснение представителя «Интеллиджеис сервис» и Джима было бурным. Резидент считал, что Александр Ярд подошел к порогу своих возможностей и дальнейшая игра с «Нордом» шла на пользу только русским.

— Вас арестуют завтра, — предупредил резидент. — Навязывать Массону час и условия мы не в состоянии, так что будьте начеку.

— Я все уничтожу, — заверил Джим. — Рацию, бумаги… Каким временем я располагаю?

— Я же сказал: вас арестуют завтра. Постарайтесь в последнюю минуту связаться с Центром и послать «аварийный сигнал».

Джим догадался. Запротестовал:

— Я не давал согласия работать с вами после войны.

— А я и не предлагаю…

— Тогда зачем все это?

— На всякий случай, Алекс… Мужайтесь и ждите…

За Ярдом пришли 20 ноября. Был 1 час. 15 минут ночи. Запершись в спальне, англичанин работал на ключе. Дверь трещала, когда он отстукивал последние слова — открытым текстом: «За мной пришли! Прощайте!» Центр ответил: «Вас поняли». И прекратил связь.

Дубовая дверь все никак не могла рухнуть. Джим налил в тарелку бензин и углом сунул в огонь кодовую книгу. Сгореть она, разумеется, не могла, но в протоколе попытка уничтожить шифр должна была найти отражение. Подождав, пока угол обуглился, Джим шагнул к двери и открыл ее…

Группа «Норд» лишилась последней действующей рации.

Передавая себя в руки БЮПО, Джим не догадывался, конечно, что резидент, торопя его арест, тем самым неожиданно оказал своему агенту немаловажную услугу. Из захваченных после войны архивов РСХА выяснилось, что супругам Вильмер было поручено подготовить физическое уничтожение мнимого руководителя группы. Дата убийства была отнесена на 23 ноября.

…Узнав о судьбе Ярда, Дорн встретился с Сисси.

Дорожки завели их в глубь парка. Голые деревья, пугающе черные от дождя, ныли под ветром. Феликс кончиком зонта отбрасывал камешки из-под ног. Лицо его, затененное обвисшими полями шляпы, казалось серым.

— Вы больны? — спросила Сисси.

— Скорее устал…

— Где Роза и остальные? Что-нибудь известно о них?

Дорн снял шляпу. Стряхнул капли.

— Арестованных содержат в тюрьме Буа-Мермет. Это в Лозанне…

— Прекращаем работу, Виктор?

— Посоветуемся. Я рассчитываю на вас и Бэтчера.

— У вас есть план?

— Разумеется, — сказал Дорн и улыбнулся. — А у вас?..

10

«Приговор. В пятницу вечером военный трибунал IА после двухдневного слушания дела по обвинению шестерых лиц вынес приговор. Он соответствует требованию обвинителя майора Лев.

Александр А. Ярд, англичанин, 42 лет, инженер, виновен в разведывательной работе, направленной против иностранного государства (Германии), нарушении закона о нейтралитете, хранении средств радиопередачи; приговаривается к 2,5 годам тюрьмы, 800 франкам штрафа, высылке из страны на 15 лет, возмещению 8/30 судебных издержек; обнаруженные при нем предметы и его счет в Банкгезельшафт конфискуются.

Феликс Дорн, 48 лет, местопребывание неизвестно, виновен в нанесении ущерба иностранному государству, вышеуказанных деликтах — по отношению к нейтралитету и передатчикам, в проведении военной разведывательной работы, тайном переходе границы; приговаривается к 3 годам тюрьмы, штрафу в 10 000 франков, высылке из страны на 15 лет и возмещению 10/30 судебных издержек.

Его супруга Юлия Дорн, 46 лет, местопребывание неизвестно, виновна в нанесении ущерба иностранному государству (Германии) и тайном пересечении границы; приговаривается к 1 году тюрьмы, высылке из страны на 10 лет и возмещению судебных издержек в размере 3/30.

Дела остальных обвиняемых рассмотрены в их присутствии. Трибунал приговорил:

Эдмонда Гамеля, радиотехника, виновного в нарушении закона, запрещающего установку радиопередатчиков, в ведении разведки в пользу иностранного государства, в нарушении нейтралитета, — к 1 году тюрьмы с зачетом 3 месяцев предварительного заключения, пятилетнему условному заключению, денежному штрафу в 1000 франков и возмещению 4/30 судебных издержек.

Ольгу Гамель, его жену, виновную в нарушении нейтралитета и закона, запрещающего установку радиопередатчиков, — к 7 месяцам тюрьмы с зачетом 3 месяцев предварительного заключения, пятилетнему условному заключению и уплате 2/30 судебных издержек.

Маргарет Болле-Шварц,[28] виновную в ведении разведки против иностранного государства (Германии), нарушении закона о нейтралитете и закона, запрещающего установку радиопередатчиков, — к 10 месяцам тюрьмы с зачетом 272 дней предварительного заключения, пятилетнему условному заключению, денежному штрафу в 500 франков и возмещению 3/30 судебных издержек».

11

Хмурым утром последнего вторника декабря Гизан ожидал шефа ХА в каминном зале. Генерала знобило, и он кутался в теплую венгерку на двойной подкладке. Массон задерживался.

Впрочем, ожидание затянулось не настолько, чтобы вызвать гнев Гизана, и первый вопрос, обращенный к вошедшему Массону, звучал дружелюбно.

— Со щитом иль на щите?

Массон, бесстрастно посасывая погасшую трубку, прошел к камину. Прежде чем ответить, погрел ладони над огнем.

— Наши английские друзья не хотят верить, что группа была такой малочисленной. Им все кажется, что двое или трое — самые главные — ускользнули и плетут новые сети.

— И вы?..

— Я разуверил их…

Микрофоны, вмонтированные в стены комнат, заставляли Массона быть особенно осторожным в этой части разговора. Даже правительству ни к чему было знать подробности о планах ХА, видное место в которых занимали поиски скрывавшегося Дорна. Русский разведчик словно испарился, и хотя сотрудники Жакийяра «зацепились» за Сисси и Бэтчера, им не удалось проследить линию связи между ними и «Нордом». Массон понимал, что Гизан ждет от него ответа, однако такой разговор неизбежно оказывался сопряженным с именами Адольфа Гесслера и Ксавье Шниппера, а полковник при всем желании не смел и думать о том, чтобы назвать их вслух. Гесслер и сегодня продолжал оставаться лучшим в истории ХА источником информации, и Массон не собирался уступать его никому. После ликвидации ядра русской группы ХА позаботилось о Гесслере, утроив меры предосторожности и наладив хорошую связь между ним и виллой Штуц. На крайний случай Массон решился прибегнуть к особым мерам: БЮПО имело приказ оборудовать в одной из камер тюрьмы Буа-Мермет приемо-передающую станцию, а самую камеру превратить в жилье для почетного «гостя». Жакийяр, единственный, кому Массон доверял, взял на себя выполнение этой задачи и справился с ней как нельзя лучше.[29]