Спецхранилище. Второе пришествие - Олег Синицын

Войдя в избу, Степан Макарыч повесил полушубок на крючок у порога, поверх него прицепил за ремень берданку.

- Проходи, Валерочка, не стесняйся! - пригласил он, оправляя на себе толстый овчинный свитер. - И этого… товарища своего тоже зови. Мария, устрой покушать гостям.

Стоило мне переступить через порог, как продрогшие мышцы ощутили многочисленные уколы тепла. Я положил ладонь на беленую печную стенку. От кирпичей исходил слабый жар.

- По ночам топим, - пояснил дед. - Днем дым издалека виден.

Я кивнул.

Все окна в горнице были наглухо загорожены фанерой, за исключением маленького кухонного оконца позади печи, через которое виднелась главная улица. Интерьер горницы составлял пухлый диван и длинный стол с самоваром. У стены темнел старинный комод, на котором устроился телевизор "Филипс" (он сейчас не работал, а потому был накрыт кружевным платком). Рядом в рамочках висели фотографии детей и свадебных пар. Пахло стиральным порошком и щами. Людей в комнатах было немного. Возле печи хлопотала крупная молчаливая женщина в платке, встретившая меня опасливым взглядом. За перегородкой хныкал ребенок, которого успокаивал девичий голос.

В горнице, в дальнем конце стола, поблескивая стеклами очков, потягивал из богатырской кружки то ли чай, то ли самогон Григорий Львович Штильман. Живой и невредимый. Вот тебе и здравствуйте! А я мысленно похоронил его в сгоревшем вездеходе.

- Григорий Львович? - удивленно пробормотал я.

За стеклами узких очков на меня поднялись серые глаза.

- Знакомые, значит? - лукаво осведомился дед, потирая скрюченные артритом пальцы. Видимо, это была последняя из его проверок, и она окончательно расставила все по своим местам: - Ну тогда вам, наверное, есть о чем поговорить.

Точно, подумал я. Нам есть о чем поговорить. Это подтверждал и уставившийся на меня взгляд зама по науке.

Бульвум некоторое время вместе со мной разглядывал гостя из поселка Научный. Разглядывал с интересом, хотя я еще не до конца понимал, что стоит за тем или иным выражением его лица. Все-таки не человек. По поводу ожившего ученого, с которым они вместе направлялись к Улус-Тайга, я ожидал от него реплики или жеста, однако Бульвум ничего этого не показал. Не снимая куртки, он юркнул за печь, где устроился на старом, обитом железом сундуке рядом с единственным незакрытым фанерой окном.

- А он с нами за стол не сядет? - поинтересовался Степан Макарыч,

- Нет.

- Может, предложить?

- Не стоит. Захочет, сам подойдет. А вообще, я не знаю, ест ли он нашу пищу. Мою игнорировал.

- Судя по виду, много ему не надо, - задумчиво произнес дед. - Ну ты проходи, Валера, проходи к своему знакомому.

Я повесил шапку с фуфайкой на соседний крючок рядом с полушубком и берданкой Степана Макарыча. Отворилась дверь, и в избу зашел щурящийся приземистый мужик лет сорока. Кажется, именно он прятался за стогом. Сдернув меховую шапку, под которой оказалась голова в залысинах, он сдержано мне кивнул и поставил двустволку в угол.

Оказавшись в горнице, я впервые за долгое время увидел свое отражение в зеркале. На меня смотрел плечистый мужик среднего роста с военной выправкой и багровым обветренным лицом. На лбу и в уголках его глаз рассыпались мелкие морщинки. Низ лица покрывала густая, как у чечена, щетина. Взгляд был усталым, но колючим и опасным. Вокруг глазниц белел след от защитных очков.

Я пригладил торчащие волосы и пролез между столом и диваном к Штильману. За столом еще обнаружился восьмилетний пацан, лениво хлебавший щи из огромной тарелки. Новый гость вызывал в нем неприкрытое любопытство. Мальчуган таращился на меня во все глаза, из-за чего пронес ложку мимо рта. Хорошо, что он сидел далеко и не слышал всего нашего разговора.

- Ну привет, Григорий Львович, - сказал я. - Не ожидал вас здесь встретить. Я думал, что ваши косточки сейчас покоятся в остове сгоревшего вездехода. А вы тут чаек попиваете.

- Я тоже думал, что вы далеко отсюда, Валерий Павлович, - ответил Штильман дрожащим голосом.

С момента нашей последней встречи ученый сильно изменился. В бункере он показал себя типичным невротиком, однако тогда я не замечал в его глазах безумного блеска, поселившегося в них сейчас. По всей видимости, Штильман пережил серьезную психическую травму.

- Рад бы оказаться далеко, но увы, ваш босс снова призвал меня под знамена.

- Значит, вы направляетесь к… сопке? - понизил он голос до заговорщицкого шепота.

- К ней самой. Чтобы уничтожить бактериологическую бяку, которую закопал вон тот гиббон. - Я показал подбородком на красный капюшон, выглядывающий из-за печи. Хлебавший щи пацан крутанул головой, пытаясь разобраться, кого я имею в виду. - Натворил дел, теперь нам расхлебывать.

- Как вы нашли Бульвума?

- По следам, идущим от головного вездехода. Вы, дорогой мой, лучше расскажите, что случилось с группой? И каким образом, черт побери, вы оказались здесь?

Глядя в пустоту перед собой, Штильман сделал огромный глоток из кружки.

- Меня забрали пришельцы, - медленно поведал он. -Но я от них сбежал.

И Штильман начал рассказ.

После допроса инопланетянина, на котором мне довелось присутствовать, старший Стремнин позвонил в Москву, чтобы отчитаться о результатах. В ответ оттуда поступил приказ сформировать отряд, который должен отправиться в тайгу для проверки информации о "желтой плесени". В Москве не поверили в существование непобедимого космического убийцы. Военачальники посчитали, что даже если он и существовал, то за десять тысяч лет он мог сгнить, ссохнуться, утратить свои свойства. В случае обнаружения предполагалось доставить ее в поселок для изучения. Отряд выступил на двух вездеходах в сопровождении усиленной охраны. Бульвума взяли с собой, поскольку он знал точное место. Именно из-за него не стали использовать вертолет - опасались вольного или невольного влияния пришельца на работу двигателей. Вездеходы в этом смысле надежнее, потому что не отрывают гусениц от земли.

На втором часу марша по тайге отряд атаковали НЛО. Штильман утверждал, что плохо помнит тот эпизод, все произошло слишком внезапно. Они двигались по старой лесовозной дороге, когда между сосен показались эллипсоиды. По глазам резанул свет, и едущий в арьергарде вездеход вместе с людьми разметало на куски. Водитель головной машины стал сворачивать с дороги, вездеход подпрыгнул, Григорий Львович ударился обо что-то головой и потерял сознание. В себя он пришел в другом месте.

- Я не помню, как там оказался, - говорил он с легкой истерикой. - Помню только белый свет, скрытое за маской нечеловеческое лицо и шприц, которым мне ввели анестезирующее средство. Потом на каталке меня перевезли в какой-то бокс, где оставили одного. Введенный препарат, очевидно, не подействовал. То есть, подействовал, но не полностью. Я ощущал вялость, сонливость, но оставался в сознании. Я освободил руки, ноги, толкнулся в какую-то дверь. За ней оказалось открытое небо… Бокс, в котором меня содержали, находился на краю комплекса пришельцев. Мне удалось незаметно проскочить мимо охраны, преодолеть ограждения и перевалить через горный хребет. Потом я несколько часов бежал по тайге, пока не наткнулся на поселок.