Часовой дождя - Татьяна де Ронэ

Это не слишком серьезно, но заразно: слава богу, госпитализировать Лоран не будут, ей нужен покой, антибиотики, и еще ее пока нельзя никуда перевозить. Как только она начнет принимать лекарства, заверил врач, ей станет лучше. Тилья уже виделась с директрисой гостиницы, она любезно выразила готовность помочь, чем только сможет. Каждый день к матери будет приходить медсестра. Отправляясь с Мистраль в больницу Помпиду, Линден задавался вопросом, что на них свалится еще. Он не стал делиться своими опасениями с племянницей, но по тому, как она сочувственно молчала, как стиснула его руку в своей ладони, было ясно: она все понимает. Поймать такси оказалось невозможно. Из-за наводнения были закрыты многие линии метро и не ходили автобусы, так что в больницу они решили отправиться пешком. Под ярко-синим зонтом, выданным им в гостинице, они по улице Вожирар дошли до бульвара Виктор. В кармане Линден нашел экземпляр романа Жионо: «Человек, который сажал деревья».

Мистраль молчала, Линден тоже, но они и без слов понимали друг друга, теплая рука Мистраль словно утешала и ободряла его. Между собой они всегда говорили по-французски, так повелось с самого начала, с ее раннего детства. Когда перед ними возникло огромное стеклянное здание больницы, Мистраль спросила его, ходят ли они так с Сашей, держась за руки. Он ответил, что иногда они позволяют себе такое на некоторых улицах Сан-Франциско, но это, пожалуй, и все. Обычно на улице или в каком-то общественном месте они стараются не касаться друг друга. Эта сдержанность вошла у него в привычку очень давно, еще в Париже, когда он гулял со своими первыми приятелями. Мистраль сказала, как это грустно, что они не могут показать всем свою любовь. Она не могла забыть, как отреагировала бабушка на его признание. Мистраль была возмущена, она никогда не могла бы подумать, что Лоран может так себя вести. Она сама, насколько себя помнит, всегда знала, что дядя гомосексуал. Тилья без обиняков объяснила все дочери. Сестра первой из всей семьи поняла, что Линден гей, наверное, еще раньше, чем догадался об этом он сам и задолго до его признания Кэндис. Она всегда его поддерживала. Она знала об издевательствах его одноклассников и постаралась убедить родителей, чтобы его отпустили в Париж. Да, сестра оказала ему бесценную помощь.

Мистраль хотела знать, примирилась ли в конечном итоге Лоран. Трудно сказать, признался Линден. В течение нескольких лет Лоран никогда не упоминала про гомосексуальность сына, как будто он ей ничего не говорил. Ей удалось стереть это из своей памяти. Иногда он задавался вопросом, что она рассказывает друзьям, когда те спрашивают ее о детях. С Тильей просто – замужем, имеет ребенка, с ней все в порядке. А вот что Лоран говорила о нем? Наверное, выдумывала каких-то несуществующих подружек? Тут Линден почувствовал, как ладонь Мистраль вздрогнула в его руке. Когда он влюбился в Сашу, все стало проще, объяснил он. Саша такой светлый человек. Даже Лоран, познакомившись с ним, подпала под его обаяние, как, впрочем, и все. Мистраль рассмеялась и стиснула его руку: это да, Саша необыкновенно харизматичен, он притягивает всех вокруг. Мистраль пела хвалебные гимны Саше, а у Линдена внезапно защемило сердце. Как бы ему хотелось, чтобы Саша сейчас был здесь, рядом с ним. Глядя прямо перед собой, Линден расправил плечи, готовый лицом к лицу встретить то, что его ожидает. У больницы стояло полицейское заграждение, перекрывшее проход к улицам Сен-Шарль и Балар.

Сегодня в больнице царила какая-то странная атмосфера, и Линден сразу это почувствовал. Здание казалось непривычно пустым. По коридору торопливо прошли несколько медсестер, слабо мерцал рассеянный свет, в воздухе стоял отвратительный запах гниения. Внизу в большом холле по стенам были развешаны объявления. Линден и Мистраль подошли и стали читать: «Ввиду наводнения завтра утром, во вторник, будет произведена эвакуация здания, больных перевезут в больницы Некер или Кошен. Для справок родственникам следует обратиться к стойке информации». Дядя с племянницей тут же поспешили туда, но в регистратуре никого не было. Вокруг тоже никого. Линден не понимал, почему его не предупредили. Как они собираются транспортировать больных? На «скорой»? А если пациент лежачий, как его отец? Мистраль пыталась его успокоить: сейчас найдем врача, и он им все объяснит.

В отделении интенсивной терапии было пусто, даже света почти не было. Ни медсестер, ни хирургов, ни их доктора Брюнеля. Линден был вне себя: да что же это такое происходит? Как персонал мог вот так оставить больницу? Отрезанные от всего мира, совершенно беззащитные пациенты спали. Теперь Поль находился в палате один, ни соседа Паскаля Бомона, ни его жены не было. Отец лежал за занавеской с закрытыми глазами, мониторы над кроватью беспрерывно мигали. Линден оставил Мистраль с дедом и отправился искать хоть кого-нибудь. Пройдя почти до конца сумрачного безмолвного коридора, он услышал наконец голоса. В ординаторской, напротив, было очень светло, сквозь застекленную перегородку он увидел склонившегося над компьютером доктора Брюнеля. Рядом с ним сидела женщина – двойник Джоди Фостер. Оба казались очень усталыми и подавленными. Линден подождал немного, прежде чем постучать. Перебирая карточки, они отмечали имена, а сидящие неподалеку две медсестры записывали. Он проникся сочувствием: какой это кошмар – эвакуировать такую крупную больницу. Услышав стук, оба подняли удивленные лица и, похоже, тщетно пытались вспомнить, кто это. Наверное, перед ними ежедневно проходили столько людей, столько трагедий, столько смертей. С какой стати они должны его вспомнить?

«Фотограф. Сын Поля Мальгарда», – подсказал коллеге доктор Брюнель и поднялся с места, за ним встала и доктор Ивон, она кивнула и добавила: «Палата двадцать четыре». Выходит, они его вспомнили. Линден был изумлен, они стояли перед ним, и он почти кожей ощущал их напряжение, совершенно забыв про свой недавний гнев. Можно себе представить, как им тяжело. Доктор Брюнель извинился: им не удалось связаться со всеми. Да, больницу эвакуируют. Сена уже затопила подвалы, скоро зальет операционные, вода все прибывает. Многих пациентов перевезли уже сегодня, но с лежачими больными из интенсивной терапии все сложнее. Их перевезут завтра рано утром. Линден может подойти к семи? Линден ответил: «Конечно» – и поинтересовался, как будут перевозить, на «скорой»? Доктор Брюнель скрестил руки и посмотрел на доктора Ивон. Они надеются. Надеются на это всем сердцем. Линден смотрел на них, ничего не понимая. Почему у них такой странный вид? Доктор Брюнель вздохнул и взглянул наконец в глаза Линдену. Он попросил его подойти к залитому дождем