Властелин булата - Александр Прозоров

– Какой у него странный цвет, – вытянул шею великий Сварог. – Карий, как сосновая кора.

– Зато легко отличить, – отложил на верстак готовую вещь Матвей. – Светлый означает сыромятное железо, а карий – это луженая сталь.

– Карелуженая, – задумчиво повторил прародитель славян, поднял светло-коричневый, еще влажный топор, покрутил в руках. Отошел к стене с инструментами, снял с нее тяжелый молот, чиркнул по краю бойка. Топор снял с железа тонкую стружку. Бог-кузнец хмыкнул, провел лезвием по руке, громко щелкнул языком: – Бреет! И железо бреет, и волосы! Так вот ты какая, карелуженая сталь…

Тем временем его внук в бессчетном поколении взял другой слиток, взвесил в ладони:

– Дедушка, а можно я пару кусков испорчу?

– Ты бог, тебе можно все, – покачал головой Сварог. – Это твое колдовство.

– Давай! – крикнул подошедшему на работу смертному Матвей и бросил стальной кубик в горн. Дал раскалиться, вытянул на наковальню и взялся за молот, расплющивая и вытягивая заготовку. Разогрел – вытянул, разогрел – вытянул…

– Не длинноватый ножик у тебя получается? – склонил голову набок великий Сварог. – Носить неудобно будет.

– Как закончу, примерим, – пообещал молодой бог, не останавливая работу. Он выстучал протяженный дол, свел кончик на угол в тридцать градусов, потом нежно, легким молотком, загладил оба лезвия, потратив на выравнивание целых пять подходов, заточил кромки и наконец-то опустил законченную вещь в масло. Дал остыть и вскинул перед собой.

– И на что это ты убил целый день, чадо? – так и не понял всемогущий Сварог. – Полночь на дворе, между прочим. А ты сегодня даже не поел ни разу. Заряна вся извелась, уже несколько раз в двери заглядывала.

– Я же мальчишка, дедушка! – усмехнулся Матвей, оглаживая клинок. – Какой мужчина устоит перед соблазном заполучить себе настоящий боевой меч? У меня есть сталь, кузница и неплохие навыки работы. Прости, дед, я не удержался!

– «Боевой», сказываешь? Значит, эта штука для войны? – прищурился седовласый бог. – Очень большой нож… Хитро. В наше время обходились копьем, луком и палицей. Ну, коли так, то дщери моей эту штуковину покажи, Макоши. У нее аккурат какие-то беды ратные случились. Вдруг и пригодится?

Слова Сварога упали на благодатную почву – Матвею жуть как хотелось похвастаться новенькой игрушкой. Однако ему пришлось потратить еще целый день, чтобы довести первый в истории человечества стальной меч до ума: выправить кромку, оценить балансировку, выточить рукоять по длине ладони и насадить на хвостовик, намертво закрепив костяным казеиновым клеем. И еще несколько часов уже третьего дня бог-технолог потратил на особый подарок, направившись в подклеть к зеркалу уже сильно после обеда.

Хоромы властительницы Вологды гость из Устюжны знал неплохо – последние месяцы Светлана много раз приглашала его сюда на пиры. Однако искать всемогущую богиню среди множества горниц, светелок и амбаров огромного дворца ему не улыбалось, и потому молодой человек просто хлопнул в ладоши:

– Вострухи-берегухи, отзовитесь! Подскажите, славные хозяюшки, где ныне великая Макошь пребывает?

– В верхних палатах, Матвей-бог, – возникнув рядом на неуловимое мгновение, выдохнула маленькая старушка и тут же сгинула.

Вострухи не страдали излишней инициативой, и если дороги у них не спрашивать – сами проводить не предлагали. По счастью, молодой человек и сам прекрасно знал куда идти: через тронную залу и дальше по темным коридорам до лестницы, наверх до самого конца, влево от площадки…

Сюда уже доносились громкие голоса – собравшиеся боги яростно о чем-то спорили, попрекая друг друга в трусости, обманах и кровожадности. Навстречу новому гостю выскочило несколько сварожичей и умчалось вниз по ступеням. Матвей хмыкнул, повел плечами, вошел в холодную просторную залу, раскинувшуюся под самой кровлей.

– …Скифы уже к Вязьме подступают! – во весь голос убеждала гостей великая Макошь, стоящая во главе стола в тяжелом темном платье с бобровой оторочкой. – Мы всех земель славного народа в один час лишиться рискуем! Им остался всего один переход до Гжати, верховья Волги! Если не остановить скифов сейчас, они уже по весне смогут вниз по течению на плотах скатиться и в Вологду войти! Славянский волок захватить! Я умоляю вас, родичи: дайте воинов, выступайте в поход! Коли сегодня промедлим, опосля упущенного ужо никогда не исправить! Месяц-другой промедлим, и все! Про Вязьму придется позабыть.

– Ты нас в дрязги свои, тетушка, не тяни, – поднялись еще трое из гостей, оправляя на плечах меховые плащи. – Не столь много у нас воинов, дабы невесть почему кровь их на снег проливать. Ты уж как-нибудь сама, тетушка, сама.

– Трусы! Предатели! – не выдержав, крикнула правительница Вологды, однако мужчин эти оскорбления ничуть не проняли. Они невозмутимо вышли из пиршественной палаты, не попрощавшись и не оглядываясь.

– Проклятие! – рухнув обратно в кресло, ударила кулаками о стол женщина. – Что случилось с моей семьей?! Никто не хочет защищать собственную землю! Сварожичи боятся битвы, боятся пролить кровь врага, вторгшегося в наши пределы! Меня бросили одну!

– А еще храбрый Один сманил с собою самых опытных и ярых бойцов, – вздохнул сидящий чуть ниже за опустевшим столом рыжебородый крепыш, в котором Матвей без труда узнал великого Перуна. – Я так мыслю, полсотни ратников наскрести все же можно, коли стражи лишней не оставлять.

Богиня успеха и богатства схватилась за голову и чуть не завыла от полного бессилия.

– Мне кажется, я знаю, как поправить положение! – подошел ближе к столу бог-технолог.

– Кто? Ты? – могучая Макошь опустила руки. – Тебе-то что по силам, великий Матвей?

– У вас у всех есть с собой ножи? – молодой человек окинул взглядом собравшихся богов. – Достаньте их, пожалуйста, и положите на стол лезвиями вверх.

Гости переглянулись и послушались. На толстую дубовую столешницу легло три железных ножа, три кремниевых, один бронзовый. Перун, ухмыльнувшись, выложил перед собой железный топор.

Матвей спорить не стал. Он просто развернул сверток с мечом, взвесил его в руке, наслаждаясь легкостью и балансировкой непобедимой послушной стали и прошел вдоль стола, с широкого замаха рубя выложенное на него оружие. Топор он рубанул трижды, оставив на лезвии три зарубки в два пальца глубиной, а третьим ударом вовсе отсек топорище чуть ниже обуха.

И бросил клинок на стол.

– Что это?.. – взял полосу рыжебородый Перун, присмотрелся, и глаза его, округлившись, полезли на лоб от изумления, громовержец вскочил, даже подпрыгнул и завопил: – Ни одной зазубринки! Ни единой вмятинки! А-а-а! Железо рубит, медь рубит, дерево рубит! Все рубит! Сколько хочешь рубит! И не тупится. А-а-а! Да с таким ножом я один против сотни готов сразиться, и выживут лишь удравшие! Великий Матвей, о небеса, да ты истинный чудодей!