Черное солнце - Валерий Большаков

Тут же, будто очнувшись от спячки, активизировались «Големы» — пять ярко-зелёных и бледно-фиолетовых струй плазмы поразили середину башни — та осела, верхом проламывая низ, покосилась и рухнула, напуская облако пыли.

— За мной! — крикнул Тимофей, врываясь в здание бывшего клуба. Прямо навстречу ему шагнул гигант в бронескафандре. Не думая, генрук бросился на пол и, что есть силы, ударил пятками по толстой, ребристой тумбе правой ноги боекостюма. «Интер», ещё не ступивший ею на пол, покачнулся, теряя равновесие, и он бы его восстановил, если бы Тугарин-Змей не ударил по БК обеими ногами в прыжке. Выстрел из плазменного излучателя провыл мимо самой головы Харина, а вот «интер» не устоял — с гулким грохотом повалился на пол. Упав боком, он выставил бронированную руку — Сихали услышал, как напряжённо шелестит псевдомышца, — и перевернулся на живот, дёрнулся, подкидывая горбом энергоранца, согнул колено…

Мигом подавив желание всадить в «интера» ха-аро-ший импульс, Тимофей бросился вперёд, вскочил на БК верхом и стал лихорадочно искать у того между плеч рычаг немедленного отпирания. Бронескафандр внезапно замер. Раздался щелчок, послышалось шипение, и БК раскрылся, как футляр для человека. Из «упаковки», будто из саркофага, суетливо выбрался щуплый «интер».

— Сдаюсь! — заверещал он. — Сдаюсь!

— А я не беру пленных, — холодно сказал Браун, нажимая на курок.

Пробой, выдавив кровяной сгусток, зачернел точно посерёдке переносицы «международника», и глазки его тут же перестали бегать. Готов.

— Зачистили! — донёсся крик Белого. — Сиха-али!

— Ищите ЦПУ «Големов»! — закричал Тимофей в ответ.

— Нашли уже!

Браун понёсся на второй этаж, прыгая через три ступеньки. В обширном помещении, ещё недавно занятом под художественную студию, стояла аппаратура — контроль-комбайны, терминалы, рабочие экраны. Всё ровненько, как по стойке «смирно», а серебристые кольчатые кабели вытянуты в струнку.

— Где? — выдохнул Сихали, шаря глазами по пультам.

— Вота! — Белый шлёпнул ладонью по красному терминалу.

Нетерпеливо шевеля пальцами, Тимофей поискал нужную клавишу — и утопил её в пульт.

— Жду дальнейших указаний, — послышался безжизненный голос — «Големы» были составным роботом, или, как говорили русские инженеры, представляли собой киберсистему.

— Немедленно перепрограммироваться! — заорал Сихали. Киберы хорошо слышали человека, но терпения у генрука уже не было — его всего трясло.

— Выполняется… Готов к операциям.

— Смена противника!

— Прошу уточнить: кто новый противник?

— Все, кто носит форму Международных войск!

— Принято. Мера воздействия?

— Уничтожение, — сказал Тимофей, помаленьку успокаиваясь.

— Выполняется…

Выдохнув с облегчением, Сихали поднёс ко рту радиофон, делая общий вызов.

— Слушайте все! — гаркнул он. — Прекратить наступление, сосредоточиться на обороне! По боевым роботам огня не открывать — они на нашей стороне!

Шум боя, доносившийся с улиц Пенсаколы сквозь разбитые окна, не нарастал и не стихал. Перемену фридомфайтеры ощутили не сразу, просто звуки ожесточённой перестрелки сместились на окраину, куда антаркты с океанцами ещё не успели проникнуть. А потом очаги сопротивления стали подавляться один за другим.

На лестнице послышались крадущиеся шаги. Харин приподнял лучемёт, но Сихали положил руку на ребристое цевьё.

— Спокойно, — процедил он.

В комнату шагнул «Голем». Блеснул оптическими рецепторами, окольцовывавшими переднюю черепную коробку, развёл шесть рук, встопорщил шипастые нашлёпки станнеров — и втянул, сложил, перевёл в «нейтраль». Опознал «своих».

— «Голем»! — окликнул его Браун.

Боевой робот остановился и чётко развернулся кругом.

— Жду дальнейших указаний, — монотонно пробасил он.

— Продолжай выполнять программу.

— Приказ понял.

Кибер тяжело затопал вниз по лестнице, а фридомфайтеры дружно выдохнули:

— Уф-ф!

К восьми утра всё было кончено. Уничтоженный гарнизон перевезли в «холодные склады», разложили тела в рядок по льду, словно на последнем построении. Убитых фридомфайтеров схоронили в братской могиле, выплавленной в толще ледника.

Выведенные из загона селек-станции антаркты окружили её плотным кольцом. Отец Иоанн прочёл молитву, а Тугарин-Змей, поднатужившись, опустил в выемку тяжеленный крест, лазером вырезанный из чёрного базальта. Прогрохотал салют, в небо прянули струи плазмы и лазерные лучи, почти невидимые в свете дня.

— Лёд вам пухом, — пробормотал Шалыт. — Мементо мори…[81]

Натянув обратно вязаную шапку, Сихали показал на пузатый шестивинтовой вертолёт.

— Грузим десять бронескафандров и боеприпасы. Со мной пойдут ещё девять человек. Остальные с тобой, Лёнька. Развивай наступление — на Хорлик, на Куин-Мод, на Леверетт…

Шалыт молча кивнул.

— На «Авалон» намылился? — спросил генрук АЗО.

Тимофей мотнул головой.

— Рано, — сказал он. — Сперва в Мирный заявимся, там шороху наведём…

— Я с тобой, — прогудел Илья, делая шаг вперёд.

— Да кто бы сомневался, — буркнул Сихали. — Кстати, сделай вызов Витальичу — пускай ведёт «Гренделя» туда же. И вот что… Свяжись с «Юлиусом», пусть передаст всё об «Авалоне», всё, что есть, — входы и выходы, слабые места, боевые точки. Иначе толку не будет.

Просветлевший Харин тут же вытащил радиофон, а Браун обвёл взглядом топтавшихся вокруг фридомфайтеров.

— Чего прижухли? — усмехнулся он. — На погрузку!

Глава 13

«ПОЛЮС НЕДОСТУПНОСТИ»

17 декабря, 12 часов 35 минут.

АЗО, станция «Полюс недоступности».

Шесть моторных гондол уже начали раскручивать громадные пятилопастные винты, когда на поднимавшуюся аппарель вскочил Шалыт и докричался до Сихали. Оказывается, генруку АЗО дозвонились «верноподданные» со станции «Полюс недоступности», прося о срочной помощи, — после налёта «интеров» никто не пострадал, разве что была разрушена энергоцентраль, а без энергии в Антарктиде хоть ложись, да помирай. Всё одно замёрзнешь!

— Там их всего человек двадцать! — говорил, захлёбываясь, Шалыт.

— Да что ты меня уговариваешь! — рассердился Браун. — Мы ж не «интеры» — надо, так спасём!

— Вывезите их, пожалуйста!

— Вывезем, сказал! — повысил голос Сихали. — Мотай давай отсюда, не задерживай отлёт!

— Вале![82] — крикнул Шалыт, спрыгивая на снег.

— Сам вали, — проворчал Тугарин-Змей, оправляя на себе непривычный, но удобный и тёплый походный комбинезон лейтенанта-коммандера Международных войск. Сихали щеголял в парадном комбезе полковника Тимофеева, экс-командира базы IFOR «Пенсакола-2».

Моторы взревели, и «Анатра-Вертол» качнулась, оторвала пузатые колёса шасси от ледника, зависла, удерживая гигантский корпус на шести вихрях, и двинулась за горы, к «Полюсу недоступности».

Вообще-то говоря, этот полюс — выдуманный, он всего лишь вычисленная точка на карте Антарктиды, наиболее удалённая от её берегов. А вот на деле всё куда как реально, и Южного полюса достичь, оказывается, проще, чем точки, объявленной «относительно недоступной».

Сто сорок лет назад[83] советские полярники основали станцию «Полюс недоступности» — поставили здание и водрузили на него бюст Ленина, смотрящего на Москву. Когда подъезжаешь к станции на вездеходе, вождя мирового пролетариата издалека видать.

С воздуха бюста видно не было. Просто неслись за иллюминаторами снежные дюны-заструги, неслись, и вдруг маленький посёлочек встал из снегов — синели круглые окна приземистых зданий, коптили дымом догоравшие вишнёвые танки-транспортёры, а вдалеке виднелось то, что осталось от купола энергостанции, — металлические дуги с сосульками расплавленной пластмассы.

По дырчатому трапу Сихали спустился с верхней палубы геликоптера и, хватаясь за скобы, прошёл к пилотской кабине.

За штурвалом сидел знакомый Брауну фридомфайтер с прической «ёжиком» и с огромными «моржовыми» усами.

— Мирон! — окликнул его генрук.

— Га? — отозвался тот.

— Садись напротив главного здания!

— Шо? А, понял, понял!

«Анатра» плавно развернулась, винтами разгоняя дым и раздувая пригасшее пламя. Медленно, пятная запакощенный снег зыбкими тенями винтов, вертолёт опустился — только тут Тимофей разглядел серебристый бюст над главным входом. А потом из тёплого тамбура на снег, под ревущие потоки раскрученного воздуха, шагнули трое «интеров». Они сгибались так, будто им животы прихватило, а вот лица источали радостные улыбки.

— Нас тут ждали! — грянул сзади Илья. — Это засада была!

— Я уже понял, — кивнул Сихали, приветливо помахав «интерам». — Надули Шалыта! Всегда ему говорил: «Не спеши творить добро!» Хорошо ещё, что мы на «Анатре» явились — они нас за своих приняли.