Нежнее неба. Собрание стихотворений - Николай Минаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Надувается парус, шумит за кормою вода…»
Надувается парус, шумит за кормою вода,Ветер хлещет в лицо серебром просолившейся пыли;То же самое было, я помню, в то время, когдаЗа руном золотым мы в Колхиду чудесную плыли.
Днем нас мучило солнце и был горизонт сиротлив,Мы четырнадцать суток томились в безвыходном круге,И тревожила мысль, что в тени фессалийских оливПозабыли о нас полногрудые наши подруги.
А безлунною ночью под пологом бархатной тьмы,В расслабляющем сне до кормы распростершись от носа,Все мы бредили, ибо еще не увидели мыОлеандровых рощ и воинственных женщин Лемноса.
1922 г. 13 декабря. Среда. Москва«Когда три дня я не поем…»
Когда три дня я не поемИ будет пуст живот как бочка, —Обед из этаких поэмЯ проглочу, пожалуй. Точка.
Его я не переварюИ попадут мне камни в почки,И я скончаюсь к январю!..Знак восклицательный и точки!..
1922 г. 13 декабря. Среда. Москва«Напоследок хмельней опьяненные губы прильнут…»
Напоследок хмельней опьяненные губы прильнут,Обовьются настойчивей отяжелевшие руки;Золотая моя, только несколько легких минутМы успеем укрыть от упорного взгляда разлуки.Неожиданный блик задрожал у тебя над виском,У ресниц твоих тень из расплывчатой сделалась резкой,И предутренний ветер, провеявший влажным пескомИ цветущею липой, шалит кружевной занавеской.Я с удвоенной нежностью платье тебе застегну,Освежу утомленную шею жемчужною ниткой,Ты уйдешь без улыбки, но, лишь подойду я к окну,Улыбнешься из сада и скрипнешь громоздкой калиткой.Прозвенит тишина, робкий луч проскользнет на кровать,Я закрою глаза с раздражающей слабостью в теле,И, пока не усну, смутно будут меня волноватьТонкий запах духов и тепло неостывшей постели.
1922«В уединеньи золотом…»
В уединеньи золотом —О, легкий взор в нее не падай! —Душа укрылась как щитомАкмеистической прохладой.Но зной земной любви жесток,Он мучит тело томным пленомИ гонит жадной крови токПо расширяющимся венам.И неизбежно познаю,Когда душа прозолотела,ГоловокружительнуюИ тусклую истому тела.
1922«Я не раз умирал от болезней, от пыток, от жажды…»
Я не раз умирал от болезней, от пыток, от жажды,И кляня, и приветствуя свой преждевременный час;Здесь, на милой земле, я дышал и любил не однаждыИ сюда расцветать возвращусь не один еще раз.Помню давнюю ночь: как сегодня, мерцая белесо,По зениту текло молоко из упругих сосцов,И мы так же летели к могучей руке Геркулеса,За собой оставляя стремившихся к нам Близнецов.Но тогда Антарес не пылал на клешне Скорпиона,Альтаир не сиял бриллиантовым глазом Орла,И пугливых Плеяд не преследовал Пес Ориона,И не эта Полярная нашей полярной была.И когда-нибудь снова взглянув в незабвенное небо, —В те минуты, когда мне никто не сумеет помочь, —В Лебедином крыле я – увы! – не увижу ДенебаИ вздохну, вспоминая вот эту осеннюю ночь…
1922«Ревнивое сердце досаду таит…»
Ревнивое сердце досаду таит,Недаром сегодня так пальцы хрустели,И я драгоценным дождем персеидВ тревожную полночь был поднят с постели.
Томил гиацинтовый запах платкаИ веяло в шумном дыхании сада: —Земная любовь несказанно сладка,Но слишком тягуча земная досада…
Настойчивый ветер сомненья рассей,Размеренней, душные мысли, звените;К нам хрупкие звезды бросает ПерсейИ воздух секут золотистые нити.
О если б твой образ мгновенно потух,И я на Земле обреченный бескрыльюМог вдоволь насытить пылающий дух,Блуждая в пространстве космической пылью!..
1922«Пока тобой согрета грудь…»
Пока тобой согрета грудьИ ты сияешь мне в зените,Вокруг тебя – мой легкий путьПо эллиптической орбите.Пускай пространство делит нас;Среди лучистых волн и мелейЯ в предназначенный мне часПройду палящий перигелий.Но если свет погаснет твой, —Не освещенный, не согретый,Я брошусь в холод мировойПараболической кометой.
1922«Пусть опущены вежды…»
Пусть опущены веждыСамой милой из жен,Влажным ветром надеждыЯ теперь освежен.Глину времени рою —Я в былое прозрел,Вижу гордую Трою,Слышу пение стрел.И – виновница плена —Неземной и земной,Как другая Елена,Ты стоишь предо мной.И не надо, не радуйЯсным трауром глаз,Я доволен прохладойВ этот розовый час.
1922«Заря потухает, лиловые блекнут шелка…»
Заря потухает, лиловые блекнут шелка,Сиреневой накипью пенятся бледные горы;Как мог я подумать, что милая эта рукаКогда-нибудь будет искать у другого опоры.Сухая дорога влечет неизвестно куда,Навстречу плывет и целует ресницы прохлада,Серебряной искрой блеснула в зените звездаПоймав одновременно оба рассеянных взгляда.
Остывшее облако – смешанный с известью мел,Тускнеющий отблеск скользит по лицу дорогому;Как мог я подумать в такую минуту, как смел,Что так же когда-нибудь ты улыбнешься другому…
1922«Знаю: – жизнь без усилий покинет меня…»
Знаю: – жизнь без усилий покинет меня…С теплым телом своим и с землею зеленойЯ прощусь на закате спокойного дняДрагоценным пожаром зари опаленный.Колокольчик лениво вдали прозвенит,Будут птицы шуметь, размещаясь к ночлегу,И сквозь ясную пену позволит зенитРазличить в отстоявшемся сумраке БегуИ пока умилительный свет не погасИ родные поля пред глазами моими,Я в последний, простой и торжественный часПовторю через жизнь пронесенное имя.И подумаю, может быть, с грустью потом:«Уходя из любимого мира земного,Я его оставляю в огне золотом,А таким ли увижу когда-нибудь снова?..»
1922«Мы много видывали видов…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
