На высотах твоих - Артур Хейли

– А что, и пойду, – заявил Элан. – А вдруг у него под елкой для меня припасен гостинец?

– Вот его адрес, – предусмотрительно подсказал Том и, когда Элан кончил царапать ручкой по листку бумаги, сообщил:

– Буду молиться за тебя. Слушай, наверное, даже позвоню домовладельцу, что сдает нам помещение под контору, и заставлю его тоже молиться за тебя – а что, в конце концов от этого зависит, получит ли он свою арендную плату.

– Передай ему, что я сделаю все, что в моих силах.

– Ну, в этом никто и не сомневался, – заверил его Том. – Удачи, малыш.

Глава 2

"Сенатор Деверо – и ничего в этом нет удивительного, – подумалось Элану Мэйтлэнду, – жил на Саут-Уэст-Мэрин-драйв”.

Элан довольно хорошо знал эти места: и по рассказам, и через эпизодические знакомства в студенческие годы. Поднявшийся высоко-высоко над самым центром Ванкувера, район слыл местом сосредоточения несметных состояний и светской меккой для всех честолюбцев. Почти отовсюду с Мэрин-драйв открывался захватывающий вид, а в ясные дни можно было разглядеть даже границу с американским штатом Вашингтон. Вид этот, как было известно Элану Мэйтлэнду, имел также и символическое значение, поскольку в большинстве своем обосновавшиеся здесь или сами добились весьма высокого положения в обществе, или обладали им от рождения.

Другим символом были огромные плоты на реке Фрэйзер, либо причаленные к берегу, либо царственно влекомые буксирами к лесопилкам. Богатство провинции Британская Колумбия начиналось с лесозаготовок и деревообработки, да и сейчас в основном поддерживалось этими отраслями.

Взору Элана Мэйтлэнда открылся очаровательный кусочек реки Фрэйзер, и в тот же момент он обнаружил, что прибыл к дому сенатора Деверо. Сенатор, решил Элан, устроился в самом живописном на всем берегу месте.

Было солнечно, ясно и сухо. Он повел автомобиль к просторному особняку в стиле эпохи Тюдоров. Защищенное от любопытных глаз прохожих живой изгородью кедровых деревьев здание располагалось на значительном удалении от шоссе, к нему вела извилистая подъездная дорожка, начинавшаяся у двустворчатых металлических ворот, увенчанных двумя фантастическими фигурами. В конце дорожки стоял сверкающий “крайслер-империэл”, и Элан Мэйтлэнд пристроил позади него свой обшарпанный “шевроле”. Он прошел к массивной, усеянной крупными шляпками гвоздей двери в глубине величественного портика и позвонил. Дверь тут же распахнулась.

– Доброе утро, меня зовут Мэйтлэнд, – представился Элан дворецкому.

– Проходите, пожалуйста, сэр, – пригласил дворецкий, хрупкий седовласый старик, двигавшийся так, словно ноги причиняли ему непереносимую боль. Он провел Элана коротким, облицованным плиткой коридором в просторный вестибюль. В дверях вестибюля появилась тонкая, стройная фигурка.

Это была Шерон Деверо – именно такой он ее и запомнил. Отнюдь не красавица, но весьма изящная, можно даже сказать, миниатюрная, с немного удлиненным лицом и глубокими, искрящимися юмором глазами. А вот прическа у нее изменилась. Тогда она была жгучей брюнеткой с длиннющими волосами, нынче же стала коротко стриженной блондинкой, что, по его мнению, очень ей шло.

– Привет, – поздоровался Элан. – Мне сказали, вам тут адвокат требуется.

– В данный момент, – молниеносно среагировала Шерон, – нам больше нужен водопроводчик. Дедушкину ванную так и заливает.

Теперь он вспомнил еще кое-что – ямочку на левой щеке, появлявшуюся, когда она улыбалась, как вот в эту минуту.

– Перед вами как раз адвокат, который подрабатывает именно по водопроводной части. В юриспруденции в последнее время дела идут далеко не блестяще, – объяснил он.

Шерон рассмеялась.

– Тогда я рада, что вспомнила про Элана Мэйтлэнда. Дворецкий помог ему снять пальто, и Элан с любопытством осмотрелся.

Особняк – как снаружи, так и внутри – всем своим видом говорил о богатстве и благополучии. Они стояли в огромном вестибюле, облицованном по стенам полированными панелями, высокий потолок в стиле Ренессанса отражался в сияющем дубовом паркете. В массивном камине тюдоровской эпохи, обрамленном пилястрами с каннелюрами, весело полыхали поленья, неподалеку от него на трапезном столе елизаветинских времен стоял искусно подобранный букет алых и желтых роз. На цветастом ковре из Кермана <Знаменитый ковроткачеством город на юго-востоке Ирана.> расположились друг против друга величественное йоркширское кресло и уютная софа, по обеим сторонам окон эркера висели тяжелые вышитые шерстью шторы.

– Дедушка только вчера вечером вернулся из Оттавы, – сообщила ему Шерон, – и сегодня за завтраком обмолвился, что ему нужен молодой Эйб Линкольн <Авраам Линкольн (1809 – 1865) – 16-й президент США (1861 – 1865), адвокат по профессии, один из организаторов Республиканской партии, выступившей против рабства.>. Тут-то я и скажи, что знавала некоего Элана Мэйтлэнда, который собирался стать адвокатом и был просто напичкан всевозможными идеями.., кстати, ты их еще не растерял?

– Да, по-моему, нет, – ответил Элан слегка сконфуженно. Видимо, в свое время он откровенничал с этой девчушкой куда больше, чем мог сейчас припомнить. – Спасибо, что подумала обо мне.

В доме было тепло, и Элан повертел шеей в жестком крахмальном воротнике белой рубашки, которую надел под единственный приличный костюм пуританского темно-серого цвета.

– Пойдем в гостиную, – пригласила Шерон. – Дед сейчас подойдет.

Он пошел за ней через зал. Шерон распахнула дверь, и на них хлынул поток солнечного света.

Комната, в которой они оказались, была еще просторнее вестибюля, но тем не менее очень светлая и потому не производившая давящего впечатления. Обставлена она была чиппендейлом и шератоном <Стили мебели XVIII в.>, на полу – светлые персидские ковры, стены обтянуты дамасской тканью и украшены золочеными хрустальными бра. Несколько подлинников маслом: Дега, Сезанн и более современный Лоурен Харрис. Один угол гостиной целиком занимала гигантская пушистая елка, поблескивавшая рождественскими украшениями, рядом стоял “стейнвей” <Всемирно известная марка роялей высшего класса.>. Закрытые сейчас створчатые окна выходили на выложенную каменными плитами террасу.

– А дедушка, я так понимаю, это сенатор Деверо? – уточнил Элан.

– Ох, я забыла, что ты можешь не знать. – Шерон указала ему на канапе и сама села напротив. – Мои родители, понимаешь, развелись. Папа живет в Европе, по большей части в Швейцарии. А мама снова вышла замуж и уехала в Аргентину, а я вот живу здесь.

Произнесла она это все с подкупающей откровенностью и без тени горечи или сожаления.

– Так-так-так. Вот это и есть тот самый молодой человек, – пробасил сенатор Деверо от двери.

Седые волосы тщательно причесаны, безупречно отутюженная визитка без единой морщинки, в петлице рдел бутончик розы. Потирая ладони, сенатор прошел в гостиную.

Шерон совершила обряд представления.

– Прошу простить меня, мистер Мэйтлэнд, – с изысканной вежливостью извинился сенатор, – что побеспокоил вас в праздничный день. Уповаю, что не причинил вам уж очень больших неудобств.

– Нет, сэр, – пробормотал Элан.

– Отлично. Тогда, может быть, прежде чем мы перейдем к делу, не откажетесь отведать с нами старого хереса?

– Благодарю вас.

Только теперь он заметил стоявшие на столе красного дерева бокалы и хрустальный графин. Пока Шерон разливала херес, Элан позволил себе обратиться к старому Деверо:

– Изумительно красиво у вас здесь, сенатор.

– Приятно слышать, что вам нравится, мальчик мой, – старик, похоже, испытывал искреннее удовольствие. – Всю свою жизнь я посвятил тому, чтобы окружить себя изысканными и изящными вещами.

– Дедушка у нас весьма знаменит как коллекционер, – сообщила Шерон, протягивая им бокалы. – Беда только в том, что порой кажется, будто живешь в каком-то музее.

– Молодежь презирает старину или только делает вид. – Сенатор Деверо снисходительно улыбнулся внучке. – Хотя Шерон, по-моему, еще не безнадежна. Интерьер этой комнаты мы замыслили вместе с ней.

– И с весьма впечатляющим результатом, – польстил Элан.

– Признаюсь, я и сам так считаю, – сенатор обвел комнату любовным взглядом. – У нас здесь есть несколько совершенно особенных вещиц. Вот это, например, великолепный образец искусства времен династии Тан <Китайская императорская династия в 618 – 907 гг.>. – Его пальцы коснулись ласкающим движением тонко раскрашенной глиняной фигурки всадника на лошади. Она стояла отдельно на мраморной плите высокой подставки. – Столетия назад ее изготовил гениальный мастер, живший в цивилизации, возможно, гораздо более просвещенной, нежели наша собственная сегодня. "

– Она действительно само совершенство, – согласился Элан.

"Да в одной только этой гостиной целое состояние”, – уколола его мысль. По контрасту с окружающей роскошью сразу вспомнилось убогое двухкомнатное бунгало Тома Льюиса, где он провел вчерашний вечер.