Вся жизнь конспирация. История семьи нелегалов - Михаил Владимирович Фёдоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В нашем случае внимание «оппонентов» проявилось на первом году пребывания в стране, когда шел процесс глубокого оседания, оперативная работа в полную меру не развернута, значит, оснований для обвинения в противоправной деятельности вроде бы не было. Единственный «грех» — это въезд в страну по чужим документам, что можно было как-то объяснить желанием осесть в экономически процветающей стране и сколотить состояние. Между прочим, мы даже предлагали сами, если случится худшее, взять этот «грех» на себя, чинно и благородно отсидеть причитающийся короткий срок и вновь приняться за активную работу. Что же послужило первопричиной внимания контрразведки? Предшествующий командировке период жизни, неувязки в документальном обеспечении, оплошности во время пребывания в промежуточной стране — Польше, пробелы в «легенде»-биографии, наконец, какие-то промахи, допущенные нами в стране пребывания?
Каждое из подразделений в Центре, ответственное за свой участок обеспечения нелегалов, тщательно анализировало «со своей колокольни» эту самую первопричину: где мог произойти сбой? В нелегальной разведке, слава Богу, отсутствует ведомственная болезнь, известная под названием «защита чести мундира», ошибки или неувязки нелицеприятно и строго вскрываются и дотошно разбираются, а когда обнаруживаются, то тут же признаются и немедленно исправляются. Такова неукоснительная специфика внутренней «кухни».
Тревога за нашу судьбу в Центре усиливалась с каждой новой весточкой, приходившей от нас. Как стало известно позднее, там срочно был составлен план проведения проверочных мероприятий, чтобы выявить причины заинтересованности спецслужб. Правила конспирации не позволяли раскрывать перед резидентурами подлинные причины заинтересованности Центра тем или иным вопросом, вызывать у них тревогу за безопасность нелегальной точки.
Самая же реальная опасность, как казалось Центру, могла быть в результате предательства В. Петрова. Возможно, ниточка тянется от него из Австралии. Однако ответ на запрос из Канберры в какой-то мере снял опасения. Морис Добривое в студенческие годы примыкал клевым кругам, даже участвовал в антиамериканской демонстрации. Насчет связей со спецслужбой АЗ ИО резидентура ничего подтвердить или опровергнуть не могла. Но зато подчеркнула, что Морис в то время жил скромно, географически ограничивал себя Мельбурном и не выезжал в Канберру. Значит, «австралийский след» практически исключался, хотя теоретически, как возможность, он вполне мог присутствовать.
Рассказывая сейчас о нашей долголетней загранработе, мы ни в коем случае не хотим представить дело так, что действовали всегда наилучшим образом и принимали только самые верные решения. Правда будет лишь в том, что крупных ошибок, которые вызвали бы неблагоприятные последствия, мы действительно не совершали. Но оплошности случались.
Вспоминается приезд к нам представителя Центра «М». Как оказалось, он был наделен довольно широкими полномочиями. Ему — многоопытному разведчику-нелегалу — поручалось детально ознакомиться с нашим положением, обсудить вопросы безопасности, планы дальнейшей работы и, если потребуется, дать нам нужные советы.
Мы дважды встречались с ним в городе (второй раз вместе с Жанной) и на продолжительных прогулках обсудили практически все актуальные проблемы. Неожиданно «М» высказал желание продлить беседу у нас дома, чтобы заодно посмотреть, как мы обустроились.
— Не будет ли это слишком рискованно. Соседи могут обратить внимание на появление у нас незнакомого человека, — пытался я отвести его от такого намерения.
— А что, разве вас никто не навещает?
— Почему же, навещают. Особенно часто наши близкие знакомые, друзья.
— Да, действительно, — поддержала меня Жанна. — Необходимо сделать некоторое пояснение. Дело в том, что накануне у нас весь день гостил младший сын Мориса, так как у них в квартире проводился небольшой ремонт. Вечером мальчика переправили домой, но при отъезде он забыл, а может быть его просили забыть, свои домашние тапочки и не исключено, что родители, как это уже не раз случалось, после прогулки неожиданно, т. е. без предварительного телефонного звонка, заявятся к нам.
Но «М» все же настоял на своем. Настойчивость «М» посетить нас на квартире мы расценили как указание, данное ему Центром, и больше не возражали. По дороге мы на всякий случай оговорили легенду нашего знакомства. Дома Жанна начала готовить кое-что на стол, я знакомил гостя с расположением помещений в квартире. И вдруг раздался звонок в дверь. В этот вечер мы никого не ждали, переглянулись с Жанной, стали размышлять, открывать дверь или нет.
— Посмотрите, кто там к вам пришел, — спокойно посоветовал «М».
Оказалось, как мы и предполагали, это были Морис и его супруга.
— Извините, — начала с порога Сюзанна, — что заехали без предупреждения, мы хотели лишь забрать тапочки сына. — И замерла от удивления, увидев через открытую в комнату дверь незнакомого ей человека. Пришлось пригласить их на чашку кофе и познакомить с «М», которого заранее осведомили об особой «служебной» роли Мориса в контактах с нами. В неизбежно завязавшейся оживленной беседе на обычные житейские темы была названа фамилия «М», страна его постоянного пребывания, род его коммерческой деятельности. Ничем примечательным или подозрительным состоявшийся не слишком продолжительный общий разговор нам не показался. Вскоре гости распрощались и покинули нас. На следующий день «М» планировал выехать из страны.
Через некоторое время Центр вдруг запросил нас о подробностях знакомства «М» с Морисом у нас дома и деталях имевших место разговоров. Эти сведения были необходимы для анализа положения безопасности вокруг «М», который во время поездки в другую страну выявил за собой наружное наблюдение. Этот запрос нас встревожил. Восстановив в памяти и еще раз проанализировав все обстоятельства совместной работы с «М» и его случайного контакта с Морисом, мы пришли к заключению, что визит представителя Центра к нам не должен являться причиной наблюдения за ним в другой стране. Об этом и сообщили в Москву. Оттуда пришло указание: впредь без специального разрешения никто наш дом посещать не должен.
В этой телеграмме содержался, хотя и не слишком четко выраженный, но явный упрек. Причем совершенно справедливый. Действительно, почему мы сами не поинтересовались у «М», имел ли он санкцию на посещение нашей квартиры. Это было бы, по законам разведки,
