Комбинация - Михаил Алексеевич Ланцов

— Я, отец, люблю только Россию. — усмехнулся Алексей. — Но, мыслю, для нужд державы, было бы недурно, чтобы те же англичане полагали меня своим верным поклонником. Надо бы что-то подобно провернуть и с Францией да Австрией. Пусть вьются вокруг. А мы с этого попробуем какую выгоду для державы выудить. Вдруг получится?

— Ты для них тоже что-то изобретешь, сославшись на ученичество заочное у кого-то? — поинтересовался Меншиков.

— Да. Но тут я ничего не могу обещать. И это-то случайность. — указал он на динамо-машинку.

— Случайность? — переспросил Петр, очень выразительно скорчив гримасу, явно дополняющую вопрос. Намекая на тот сон.

Алексей кивнул.

Тоже выразительно. Давая понять, что да — оттуда.

— И это все как-то можно использовать? Или только для вот таких опытов?

— Да, безусловно. Хотя и не в таком виде. Но мне понадобится определенная финансовая помощь.

— Много? Это принесет деньги?

— Деньги, чтобы несколько ветряков построить и полсотни десятка пудов меди. Примерно. Может до ста. Я еще не считал.

— Это принесет денег? — повторил вопрос отец.

— Да. Конечно…

Петр кивнул и на этом удалился, выйдя на улицу из дворца. Напомнив, что вечером ждет сына в Преображенском. Праздновать его день рождение. А где-то через четверть часа и вся делегация уехала с подворья Воробьева дворца. Кроме Якова Брюса. Тот о чем-то на улице переговорил с царем и вернулся.

— Только не говори, что отец хочет еще чем-то меня озадачить! — с порога произнес Алексей.

— Ты ведь не просто так спросил Ньютона о монетной машине?

— Да. Потому что ведаю — нам такая нужна отчаянно.

— И ты по этому поводу думал. Ведь так?

— Нет! — излишне резко выкрикнул царевич.

— Как нет? — опешил Брюс.

— Нужно иметь меру! Я и так стал мало спать из-за множества тех работ, что мне поручил отец. А еще и учебой занимаюсь. Если так пойдет дальше, то я просто надорвусь. И слягу.

— Но ты ведь о ней думал. — утвердительно произнес Брюс.

— Думал конечно. Но нет — заниматься не буду. Не сейчас. Я только взялся изучать механику и механизмы. Потому как без всего этого быстро действующую конструкцию не сделать.

— Но ведь…

— Я много, о чем думаю. — перебил его Алексей. — Совсем не обязательно это прямо сейчас бежать претворять в жизнь. Нужно знать меру!

— Отчего же? Выдуманные тобой водяные нужники строят по всей Москве. И очень ими довольны.

— В Москву нужно подводить чистую питьевую воду, чтобы избежать хворей всяких вроде холеры и тифа. А это акведуки и водопровод. Причем с трубами не из свинца, от которого самого хвори. Что? Пора бежать делать? Да и от канализации стольный град моего отца только выиграл бы. Вони меньше бы стало на улицах и золотари на повозках не мотались туда-сюда. Но все это без генерального плана развития города и постепенной перестройкой Москвы в кирпиче или камне не обойтись. Иначе пожары будут ее терзать и все эти трубы да закрытые каналы вести придется слишком сложными путями. Что, завтра начнем делать?

— Ну ты, конечно, замахнулся…

— Почему нет? Вон — в Лондоне после недавнего пожара Барбон поступил вполне рассудительно. И начал выдавать кредиты на каменное или кирпичное строительство. Еще и типовой проект дома придумал. Чтобы простой, практичный и недорогой, но доброй вместительности. Плохо что ли?

— Ты хоть представляешь, сколько на все это нужно денег?

— Просто ввести запрет на деревянное строительство в столице и на возведение в ней домов ниже двух этажей. Ну, кроме особых служебных зданий. Потихоньку сама перестроится. При наличии же генерального плана можно будет сразу разметить новую застройку. Правильную. И не разрешать строить дома иначе, как в обозначенных местах. Какое-то время будет бардак. Но потом — рассосется. Под указанные же проект дома, вроде того, что Барбон строил, выдавать ссуды. Под небольшой процент. А деньги на ссуды брать у купцов и иных охочих с обещанием прибыли под гарантию казны. Например, оформив сие как акционерное общество. Или векселя выпуская. И все. Лет за десять, край двадцать, столица своими силами перестроится. А потом под получившимися дорогами проложить закрытые каналы канализации и положить трубы водопровода. Но отец этим заниматься не станет. И я не буду. Во всяком случае — не сейчас.

— Ну отчего же? — нахмурился Яков Брюс.

— Оттого что этим некому заниматься. А кто может и так загружен по самое горло. Не продохнуть. Если отец хочет, чтобы я или иные отправились вслед за Лефортом и Гордоном, то да — так и надо поступать. Или выбирать приоритеты. Что сейчас важнее тем и заниматься. Соизмеряя силы и время.

— Ты же понимаешь — Россия отстала…

— Отстала. И за пять лет два века не пробежишь. А если и пробежишь, то шею сломаешь.

— Никто о двух веках и не говорит.

— Ты, кстати, сам не хочешь заняться важным делом?

— Я? — несколько опешил Яков.

— Создать Пробирную палату. Где утвердить эталон мер и весов. Организовать выпуск и распространение копий тех эталонов. Чтобы по всей державе был единый фунт или там аршин. А не в каждом огороде свой. Мне кажется, что, если отец не будет против.

— А почему я?

— А кто? У отца много образованных людей в окружении?

Еще немного поругались.

Мягко. Вежливо.

Царевич из кожи вон лез, выдумывая задания для Якова Брюса. От чего довольно скоро у того усилилась бледность лица и появилась отчаянная тоска в глазах. Видимо он представил, что Алексей при случае все это отцу перескажет. И тот…

В общем — разошлись миром.

Шотландец пообещал убедить царя, что Алексей безгранично загружен. И он, дабы парень справился, лично будет ему помогать. Чем, заодно прикрывал и себя от дополнительной нагрузки. От греха подальше. А то слишком уж складно, прямо как по писанному шпарил царевич…

Глава 2

1700 год, март, 12. Москва

Петр ходил вдоль стола, на который были выложены мушкеты из ящика. И внимательно их осматривал.

Новенькие.

Красивенькие.

Прямо руки тянулись их потрогать.

Качество выделки вполне приличное, но предельно лаконичное. С полным отсутствием всякого украшательства.

Рядом стоял Алексей, Никита сын Демидов и целая делегация всякого рода думных людей. Включая иностранцев. Скорее в первую очередь иностранцев, как заинтересованных лиц…

После того, как царевич в принципе увидел заинтересованность отца в облегченных мушкетах 70-ого калибра, он решил действовать, так сказать, не отходя от кассы. Денег царь, разумеется на их изготовление не дал. Он вообще тему не развивал. Потому что, среди прочего, находился