Джек и Джилл - Луиза Мэй Олкотт

Мистер Бемис положил на стол два доллара вместо одного и, не имея сегодня возможности даже прочесть газету, стремительно унесся прочь, оставшись в полном недоумении относительно домашних проблем, которые в его чрезвычайно занятом мозгу сложились в следующую картину: Бу проглотил за обедом дюжину медных пуговиц, а мисс Бат зачем-то каталась в ушате по чьим-то ступенькам. Обе ситуации выглядели, с его точки зрения, весьма странно, однако на выяснение подробностей у него уже не хватало времени, так как в городе у него была назначена встреча с важным клиентом по фамилии Джексон.

Заручившись поддержкой отца, Молли снова попросила у домоправительницы все, что ей требовалось для мытья брата, но на сей раз она настаивала на своем, пока не добилась желаемого, и в результате малышу Бу был обеспечен вечер, который показался бедняге кошмаром.

Во-первых, его гораздо раньше обычного отправили наверх, а во-вторых, несмотря на все его бурное сопротивление, мальчика силой усадили в ушат с горячей водой, где скребли до тех пор, пока с него не сошла вся грязь.

Молли предусмотрительно заперла дверь в комнату, однако сквозь вопли Бу снаружи до нее все равно доносился возмущенный голос домоправительницы, громко сочувствовавшей «несчастному дитятке» и предрекающей, что «утром ему теперь круп наверняка обеспечен».

— Да успокойтесь вы! Ничего с ним не сделается! — кричала ей в ответ Молли. — Он всегда так орет и воет, когда его заставляют мыться. Жаль только, вы этого никогда не делаете. А если бы делали, он давно бы уже привык. Ну ничего. Теперь я займусь им, — добавила она уже со слезами в голосе, потому что протестные конвульсии Бу заставляли ее сильно нервничать.

Когда худшее осталось позади, она, отвлекая отмытого малыша конфетами и сказкой, которую сочиняла прямо на ходу, умудрилась почти без скандала расчесать ему кудри, после чего он, облаченный в чистую сорочку со свежепришитой верхней пуговицей и благоухающий, как распустившаяся поутру роза, был препровожден к себе в комнату и уложен в кровать.

— Теперь помолись, мой милый, и засыпай под этим красивым красным одеялом, которое я сейчас как следует вокруг тебя подоткну, — напутствовала его сестра.

— Не буду молиться, — капризно выпятил губу он. — Хочу сразу спать.

Вымотанный мучительной процедурой, он было закрыл глаза, когда Молли сказала:

— Тогда ты действительно превратишься в настоящего маленького дикаря, как уже называет тебя миссис Пэк. Ну что же мне с тобой делать? — всплеснула она руками, в душе больше всего желая не воспитывать, а крепко обнять любимого братика.

— Нет! Нет! Не хочу в дикаря! — вдруг в ужасе снова открыл глаза Бу, которому очень сильно запал в память разговор девочек с миссис Пэк в день основания Тайного миссионерского общества. — Не хочу, чтобы меня кидали к трокондилам!

И, сев на постели, он помолился с истовостью библейского проповедника. А затем, заботливо укутанный своей сестрой в одеяло, тут же крепко уснул.

Девочка тоже, едва добредя до собственной комнаты, погрузилась в глубокий сон. Измотанная напряженным днем накануне, она, вероятнее всего, проснулась бы только к завтраку, не разбуди ее незадолго до рассвета громкое хриплое дыхание, перемежающееся кашлем, которое доносилось из-за стены. Она побежала к Бу. Он весь горел. Похоже, пророчество домоправительницы сбылось. Молли стремглав кинулась к ней.

— Так и знала. Неси-ка ребенка ко мне. Я им займусь. А ты в другой раз поступай как велено, — поприветствовала девочку из-под одеяла мисс Бат. Однако в следующее мгновение девочка уже увидела ее хоть и сонное, но встревоженное лицо и руку, схватившую с прикроватного столика бутылку с микстурой.

Молли без промедления перенесла брата на руках к мисс Бат. Пожилая домоправительница с редкостной для нее энергией включилась в борьбу с болезнью, а наша юная миссионерша долго мучилась размышлениями, случалось ли настоящим миссионерам в диких странах убивать своих язычников в процессе обращения к праведной жизни, и подушка девочки успела насквозь промокнуть от слез, прежде чем ей удалось снова, уже под самое утро, уснуть.

Глава IX

Дискуссионный клуб

— А не пора ли нам, старина, устроить собрание? Каникулы закончились. Самое время заняться делом, — обратился Фрэнк к Гасу.

Учебный день только что завершился, но ребята задержались на школьном дворе вроде бы для разговора, а в действительности ожидая, ибо ступени школьного здания вот-вот должно было осенить явление Синего Облачка и Алого Перышка.

— Ладно. Где? Когда? И какая тема? — откликнулся в свойственной ему лаконичной манере Гас.

— Сегодня. У меня дома. Тема: «Должны ли девочки после окончания школы учиться в колледже?» — столь же кратко пояснил Фрэнк. — Мама сказала — нам обязательно надо выработать собственную позицию. Эту проблему все сейчас обсуждают. Вот давайте-ка и разберемся, что мы сами думаем по этому поводу.

Фрэнк был убежден, что именно в оживленной дискуссии и рождается истина.

— Прекрасно, — кивнул Гас. — Передам остальным. И сам, естественно, буду. — Привет, Эд! — заметил он в этот момент подошедшего к ним юношу, который тоже нетерпеливо поглядывал на ступеньки школьного здания. — Дискуссионный клуб. Сегодня. У Мино. Ровно в семь. Совместное обучение и все такое прочее.

— Приду, — сказал Эд. — Вот, отпустили сегодня домой на час раньше, и я решил забежать по пути вас проведать, — продолжал он упорно коситься на здание школы, откуда совсем скоро должна была выпорхнуть обладательница котикового капора и длинной светлой косы.

— Очень мило с твоей стороны, — хмыкнул Гас, вполне понимавший истинную причину его прихода сюда.

— По пути с работы домой решил нас проведать?! — расхохотался Фрэнк, наградив Эда таким резким, хотя и совершенно дружеским, тычком в бок, что тот, покачнувшись, едва не упал. — По принципу: самая дальняя дорога до дома является самой короткой, да?

— Девчонки сегодня не придут нас слушать, — подхватил Гас. — Так что оставь надежды, сын мой.

— Очень жаль, — сокрушенно вздохнул над своими разрушенными надеждами Эд.

— Я-то в принципе не против, но ничего не могу поделать, — развел руками Фрэнк. — Остальные ребята считают, что девочки портят нам все удовольствие от собраний. Ну и я ради дружбы вынужден подчиниться мнению большинства, — добавил он со столь смиренным видом, что всю компанию сотряс новый взрыв хохота. Этот триумвират, [45] как их называли знакомые, вообще отличался большой жизнерадостностью.

— А с девчонками мы обязательно на следующей неделе устроим у меня дома игровую вечеринку, — пообещал Гас. — Им это