Тысяча и одна ночь Майкла Дуридомова - Марк Довлатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Слышь, брат, а глянь там у себя вокруг кресла – не могу ключи свои найти. Уехал уже? К Дашке? Вот, блин, придется и мне. Да, Белка дежурит. Тащиться туда охота как голодному… ну ты понял. Ладно, бывай.
Надо Белке звонить.
– Привет, Бельчонок. Спасаешь народ? Никого нет? Скучаешь? К сессии готовишься? Умничка. Не ел ничего – не могу домой попасть. Ключи где-то вытряс. У Тимки может. Да он уже к Дашке умотал. Придется к тебе ехать. Какая улица? Вязов, 13? Какая, говоришь, маршрутка? А там? Ладно, язык до Киева доведет. Что? Что я забыл в Киеве? Языком?! Девушка? Нет. Нет у меня никакой девушки, у меня там дядька. Как какой – у которого бузина в огороде. Да я тебе зубы не заговариваю. У меня, кстати, зуб разболелся. Ладно, еду.
Михаил вышел на улицу, уже почти стемнело, на остановке никого не было, он закурил и стал ждать маршрутку – не было ее минут двадцать. И ехать было минут двадцать. Музыку слушать не хотелось – поднывал зуб, легонько постреливал на ухабах. Включились редкие фонари. Остановка была у самой больницы, трехэтажное кирпичное здание сталинской постройки встретило его мертвыми глазницами темных окон – только в одном, на втором этаже, горел свет. Вывеска под грязным стеклом торжественно возвещала: «Мухосранская районная больница. Поликлиника». Дверь была закрыта. Черт, надо со двора.
Во дворе света не было, Михаил с трудом нашел вход и зашел. За столом сидела бабушка – божий одуванчик.
– Закрыто.
– Мне Бэлу Бурлакову надо повидать.
– А Вы ей кто?
– А я ей конь в пальто, – без спроса вырвалось у Михаила.
– Кто?
– Брат родной. Двоюродный то есть.
– А пальто где?
– В гардеробе оставил.
– Да он не работает. Сопрут.
– Да оно старое – не жалко.
– Так Вы брат?
– Брат.
– Похожи.
– Да. Мы с ней ужасно с детства похожи. Особенно в темноте.
– А че вы в темноте делаете?
– Нууу… мало ли что. Плюшками балуемся. Туда-сюда.
– Вот, вся вы молодежь такая.
– Какая?
– Только бы побаловаться. Туда-сюда.
– А Вы че в молодости делали?
– А мы в молодости коммунизм строили.
– И че: ни туда, ни сюда?
– Не, ну канешна. Как без этого. Бывало и туда.
– Ну вот. Так, может, я зайду?
– Второй этаж, по лестнице, 211-й кабинет.
– Спасибо.
– Ну вы ж там смотрите у меня! Чтоб ни-ни!
– Да никада!
– Ладно.
Михаил поднялся по обшарпанной лестнице на второй этаж, увидел кабинет с надписью «Старшая медсестра», открыл дверь и зашел; за столом сидела Белка в белом халате с красным крестом на нагрудном кармане и читала.
– Слушай, Бельчонок, я тебя никогда в этом халате не видел.
– Не нравится?
– Наоборот. Немецкие фильмы вспоминаются. Про больницу.
– Это какие?
– Ну, разные. Знаешь, вот лежит человек, в гипсе, двигаться не может, страдает. Приходит сестра милосердия, вся в таком халатике… три верхние пуговицы случайно расстегнулись… ну и помогает ему, облегчает страдания. Спасает жизнь, можно сказать.
– Да, Мишка, это как раз про меня. Я люблю помогать людям. Поэтому и пошла на медицинский. Как твой зуб?
– Да не знаю, то заноет, то замолчит.
– Давай я посмотрю.
– Ты разве на стоматолога учишься?
– Нет, я еще не выбрала. Но мне надо пройти практику у всех врачей. Поэтому я тут и работаю. Пойдем посмотрим?
– Да не люблю я эти зубодробительные операции.
– Да не бойся – у нас установили одно новое кресло, немецкое, с турбиной и полным фаршем. Пошли.
– Ну пошли.
Они вышли в коридор и дошли до кабинета с надписью «Стоматолог». Внутри было три кресла, все немецкие: два трофейных и одно новое. Белка пощелкала тумблерами, включился свет, что-то загудело.
– Садись. Открывай рот.
Михаил уселся в удобное кресло, оно опустилось почти до горизонтального уровня; Белка направила на него лампу, взяла зеркало и провела им по верхнему ряду, потом по нижнему.
– Этот?
– Да.
– Он откололся немножко, нерв закрыт, надо просто запломбировать.
– А ты умеешь?
– Если нерв удалить – это я не смогу. А пломбу я уже два раза ставила. Пять минут – и все дела.
– Ну давай попробуем.
Белка взяла бор, запустила его и вставила Михаилу в рот, нажала кнопку, и струйка воды ударила ему в язык.
– Ой, я забыла отсос включить! Подожди!
– Асос? Авай! – с открытым ртом говорить получалось не очень. Зажужжало сверло, зуб занервничал, Михаил вцепился в поручни.
– Сплюнь! Щас поставим пломбочку, и все. Не закрывай рот!
Вся операция заняла минут десять и оказалась не очень болезненной. Белка убрала инструменты, выключила лампу и присела на край кресла.
– Ну как?
– Амеательно.
– Не болит?
Михаил помотал головой и положил руку девушке на колено.
– Перестаньте, больной! Что это с Вами? Вздутие в паху. Надо Вас срочно проверить. Закройте рот. Не мешает?
– Во рту не мешает.
– А где мешает?
– В штанах мешает.
– Не выдумывай! Пойдем дальше.
– Куда это?
– Я же говорила: мне надо пройти практику у всех врачей. Идем к хирургу.
– Ты что, Белка, сдурела? У меня ничего лишнего нет.
– Посмотрим, что там у тебя есть.
Назвался груздем… Михаил вздохнул и побрел за своей персональной старшей сестрой. Двоюродной. В кабинете хирурга посередине стояла кушетка, накрытая клеенкой.
– Раздевайтесь.
– Что, здесь будем?
– Ничего не будем. Пока весь осмотр не закончим.
– А зачем раздеваться тогда?
– Порядок такой. У меня анатомия тоже в эту сессию.
– Так это можно и дома.
– Не спорьте с сестрой! Ложитесь. На живот.
– А на живот еще зачем?
– Сделаю тебе укольчик – мне надо руку набить.
– Какой еще к черту укольчик?!
– Витаминчиков вколем – тебе полезно.
– А вдруг ты мне снотворного вколешь и скальпелем захочешь потренироваться? Отчикаешь его к едрёной фене.
– Вот ты дурак какой, Мишка! И зачем мне это делать – я себе враг, что ли?
– Ну… пришьешь потом. Для практики.
– А если он работать перестанет? Отторжение произойдет. Что я потом буду делать.
– Так и я о том.
– Вот ты болтун какой у меня.
– Забыл тебе сказать: я тоже на медицинский документы подал. На заочный. Пора мне тоже руку набивать. Где тут у вас гинекологический кабинет? С немецким креслом.
– Ну Мииишка!!!
– Ты что это – стесняешься?
– Ну не выдумывай!
– Не, ну где справедливость? Я тут голый на животе лежу… готовый принять от тебя любые мучения… а моральное удовлетворение как же.
