Снобы - Джулиан Феллоуз

По плану была экскурсия по парку со скульптурами, и гости тронулись в путь. Когда они выходили из дома, к ним подошла молодая, довольно жилистая женщина, уменьшенная копия миссис Фрэнк. Она, очевидно, играла в теннис – в руках у нее была ракетка, великоватая для нее. Хозяйка представила ее как свою племянницу Тину. В отличие от тети, девушка была болезненно застенчива. Она молча пошла с ними рядом, как, очевидно, ей было велено, только шепотом, несчастным голосом отвечая, если обращались лично к ней.

Они прошли мимо бассейна, вырубленного на небольшом утесе над морем, и Эдит услышала, как Аннет спросила про терракотовые вазы по краям. Они постоянно наполняли бассейн водой, от которой в воздух поднимался легкий пар.

– Они римские, – сказала Тина почти беззвучно, – Дядя велел привезти их сюда с затонувшего у этих берегов корабля.

– А теперь к ним подвели трубы?

– Простите, что значит «подвели трубы»?

Чарльз довольно раздраженно перебил Аннет:

– Она хочет сказать, их используют, чтобы наполнять бассейн.

– Да. Морской водой.

– Морской водой? Подогретой морской водой?

Тина кивнула:

– Это же лучше, нет? У нас есть другой бассейн, с пресной водой, но, по-моему, этот хороший, нет?

Аннет какое-то время не говорила ни слова. Она, похоже, начала соглашаться с остальными, что ей здесь не место. Группа остановилась на террасе, щедро увитой бугенвиллеями, где на мраморном постаменте стоял большой торс работы Родена. Все ахали и восхищались. Миссис Фрэнк подошла к Кэролайн и принялась расспрашивать ее об общих знакомых. Похоже, ей было неприятно, что ее не пригласили на свадьбу Чарльза, потому что многие из ее вопросов заканчивались словами «они, наверное, были на приеме», и Кэролайн снова и снова приходилось признавать, что да, были. Имена расходились кругами по глубокой лазурной глади средиземноморского неба, пока они переходили с террасы на террасу. Видели ли они Эстерхейзи с супругой? Полиньяков? Девонширов? Меттерников? Фрескобальди? Имена, вырванные из исторических трактатов, имена, запомнившиеся Эдит на уроках истории, посвященных Испании, правлению Филиппа II, или Ризогрименто, или Французской революции, или Венскому конгрессу. И тем не менее вот они все, лишенные всякого реального значения. Они стали всего лишь картами, крупными козырными картами в игре в имена. Ставки были высоки, и Эдит с некоторым изумлением и удовольствием заметила, что Джейн Камнор и Эрик отстали на несколько шагов и идут рядом с Тиной, очевидно стремясь избежать того ощущения, что их оставили за бортом, которое они так любили вызывать у других. Кэролайн и Чарльз были невозмутимы. Было ясно, что, несмотря на все миллионы Фрэнков, брат и сестра могли ответить именем на каждое имя, да еще и добавить парочку сверху. Так что время прошло за перечислением герцогинь в окружении искусства, взлелеянного деньгами. Через час сорок пять минут они снова вернулись во дворец у моря.

На террасе был подан чай «в английском стиле», имеется в виду – в стиле американского отеля, и три лакея в белоснежных ливреях стояли наизготове. Миссис Фрэнк рассадила гостей. Девушка Питера, Боб и Аннет к этому моменту были уже почти раздавлены и втайне мечтали вернуться поскорее на виллу и превратить этот унизительный визит в забавный анекдот. Эрик подошел последним, красный от напряжения и заметно злой от того, что оказался исключенным из разговора, вращавшегося весь вечер вокруг его жены. Он плюхнулся в шезлонг рядом с Эдит и схватил предложенную чашку.

Миссис Фрэнк обратила свое внимание к новобрачной:

– Скажите, Хилари Уэстон была на вашей свадьбе? От кого-то я слышала, что она застряла в Канаде.

Эрик фыркнул, искоса взглянув на нее:

– Какой смысл спрашивать Эдит, старушка? Придется подождать, пока ее немного поднатаскают.

Эдит его проигнорировала. Милостью провидения случилось так, что она довольно долго разговаривала с миссис Уэстон у входа. Она поблагодарила своего ангела-хранителя и с готовностью ответила хозяйке через голову Эрика, не удостоив его и словом:

– Нет, вы знаете, она все-таки приехала Гален остался во Флориде и не смог вернуться. Я думаю, они это имели в виду.

Миссис Фрэнк кивнула, бросив странный взгляд на Эрика:

– Она столько всего успевает! Я чувствую себя по сравнению с ней настоящей лентяйкой.

И двинулась дальше. Эдит прошла испытание. Эрик откинулся в шезлонге и посмотрел на нее:

– Неплохо вывернулась. Десять из десяти.

Она непонимающе посмотрела на него, не уступая ни пяди отвоеванной земли:

– Ты знаком с Хилари?

– Уж не хуже тебя.

Эрик встал и присоединился к Кэролайн, которая стояла у края террасы. Этот маленький словесный пинг-понг странным образом освежил Эдит, установив безо всяких сомнений, что в этой семье Эрик был ей врагом. Больше незачем было притворяться. И самое приятное, что в первом раунде победила Эдит.

Вечером она пела под душем, когда Чарльз пришел переодеваться к ужину. Он улыбнулся:

– Ты такая счастливая. Какая коллекция! Какое место!

Даже в этих кругах восхищение разрешается при соблюдении должной конфиденциальности, с обоюдного согласия участвующих сторон, а Чарльз явно чувствовал, что уже достаточно долго был холоден и непробиваем.

– Да, замечательно. И да, мне хорошо.

Она закрыла краны и поцеловала его, обнаженная и мокрая.

Следующие несколько минут, да и весь вечер в целом, были самыми приятными из тех, что она провела с Чарльзом с момента знакомства, и Эдит улеглась в кровать перед сном с ощущением победы и благополучия.

Чарльз повернулся к ней:

– Я так понимаю, Фрэнки хотят устроить в нашу честь ужин до нашего отъезда.

Она состроила смешную рожицу:

– О боже. Мы ведь не сможем отказаться?

– Ну что ты, дорогая, – сказал Чарльз. – Это так мило с их стороны, и они совсем не такие плохие.

– Хозяйка – да, но племянница – это просто кошмар.

Он рассмеялся:

– А по-моему, она довольно милая. Мы должны быть добры к ней.

Эдит приподнялась на локтях:

– Вот почему – вот Аннет, такая разговорчивая и забавная, а вы оказываете ей холодный прием и морщите носы у нее за спиной, а если это Тина Фрэнк – а я в жизни не встречала такой скучной девушки, – вы придумываете для нее оправдания и притворяетесь, что она – прелесть?

– Не знаю, о чем ты.

– Очень даже знаешь, Чарльз. – Она чувствовала странную уверенность в себе, почти беззаботность. Впервые со дня свадьбы она действительно начала чувствовать себя леди Бротон. Она хорошо справилась с делами и по древней традиции теперь «имела право на собственное мнение». Она продолжала, улыбаясь, но жестко: – Прекрасно знаешь. И я скажу тебе, в чем дело. Аннет не знает тех, кого знаем мы и Тина, а у Тины еще и сотня миллионов в кармане. Послушай, дорогой, ты никогда над этим не задумывался? Хоть немного?