Игра в свидания - Беверли Брандт

Ублюдок.

— Извини, — сказал он, хотя никакого сожаления в его голосе не слышалось.

Чтобы помочь Лейни, он сунул руку за статую, но гак и не смог дотянуться до платья.

— Ухватись за его талию, — предложила Лейни, видя, как рука Джека маячит в шести дюймах от ее плеча.

Джек отступил на шаг и хмуро уставился на статую.

— Я не буду обнимать его. Он гей. Лейни фыркнула.

— Это даже не «он». Это «оно». И если ты мне не поможешь, я проторчу здесь всю ночь.

Джек колебался, и Лейни с пренебрежением покачала головой. Все они такие, эти мужики!

— Давай, Джек. Хватит ребячиться.

— Прекрасно. Но ты мне за это заплатишь, — пробормотал он и обхватил статую за талию.

Чтобы дотянуться до Лейни, ему пришлось прижаться к каменному торсу красавца, и мраморный сосок впился ему в щеку. Он так сильно закинул голову, что едва не вывихнул шею, и Лейни прикусила губу, чтобы не расхохотаться.

Наконец Джек ухватился за правое плечо платья.

— Готово. Вылезай, — приказал он.

Лейни стала вылезать. Старалась изо всех сил. Но добилась лишь того, что горловина поднялась от носа до ушей.

— Нужно тянуть обеими руками, — проговорила она из платья.

Настала очередь Джека громко вздыхать. История перестает быть забавной. Он оглянулся, проверяя, нет ли кого поблизости. Затем, скривившись, сунул за статую другую руку.

— Лейни, это тебе дорого обойдется, — проговорил он в грудь статуи, хватаясь за другое плечо платья и принимаясь тянуть его вверх, в то время как Лейни вывинчивалась из него.

— Дай мне шанс. Ведь это не ты стоишь полураздетым перед дверью мужского туалета. — Голос Лейни прозвучал глухо.

Ладно. Он даст ей шанс. И все же…

Ему в голову пришла одна идея, и он, желая взглянуть на Лейни, сунул голову статуе под мышку. И в следующее мгновение забыл, что хотел сказать, так как увидел ее практический голой, только в черных шелковых трусиках и таком же бюстгальтере. В этот момент голова Лейни появилась из платья.

— Потрясающе, — прошептал он прежде, чем здравый смысл успел остановить его.

Лейни ужасно хотелось прикрыться руками, но она передумала. Зачем? Трусики и бюстгальтер прикрывают гораздо больше, чем могли бы прикрыть руки. «Притворись, будто ты в купальнике», — мысленно приказала она себе и выбралась из-за статуи.

Если ей не удастся высвободить платье до того, как кто-нибудь пройдет…

— Закрой рот, — велела она Джеку, который продолжал пялиться на нее так, будто никогда в жизни не видел женщину в нижнем белье.

Ха! Как же. Джек Данфорт — один из самых желанных холостяков Нейплза. Лейни не сомневалась, что он видел множество женщин — в белье и без — каждую неделю. Что означало, что ему нечего пялиться на нее и пора приниматься за платье, пока их обоих не выволокли из клуба за уши.

Лейни склонилась над правой рукой статуи и принялась распутывать завязки. Она чувствовала тепло тела Джека, но старалась игнорировать его. А он тем временем успел прийти в себя и стоял с беспечным видом, как ни в чем не бывало.

— Я понял, как ты сможешь расплатиться… — начал Джек и замолчал.

В холле явственно зазвучал стук шпилек по мраморному полу.

Лейни в отчаянии посмотрела на него, и их взгляды встретились.

Черт. Сюда идут.

Не выпуская завязки, Лейни сжала руку в кулак и потянула, пытаясь высвободить платье. Джек быстро скинул с себя пиджак.

— Вот, — сказал он, — накинь и встань позади меня. Я тебя прикрою.

Лейни в последней надежде еще раз дернула, и платье высвободилось. Только вот шаги были совсем рядом. Времени же на то, чтобы вывернуть платье на лицевую сторону и надеть его, не оставалось. Поэтому она поспешно накинула пиджак и запахнула полы, а Джек загородил ее собой.

Лейни снова почувствовала себя в ловушке, только теперь она была между стеной и сильной, мускулистой спиной живого человека. И от этого человека исходил божественный аромат.

Лейни всей грудью вдохнула этот запах и едва не зашлась от восторга. Боже, как же он пахнет! Наверное, он прыснул одеколоном и на шею, туда, где заканчиваются волосы.

Искушение приподняться на цыпочках и уткнуться носом ему в шею было так велико, что Лейни, дабы не совершить ничего, о чем потом можно пожалеть, отдернула голову. Однако она забыла, что позади стена, отделанная панелями красного дерева. Удар получился на удивление громким.

— Ой, — тихо простонала она, потирая затылок.

— Ш-ш, — прошептал Джек таким тоном, будто она сделала это специально.

Кто-то из гостей остановился на повороте, и Джек, попятившись еще чуть-чуть, буквально придавил Лейни к стене.

О, какая мука! Упругие ягодицы Джека вжимались в ее бедра, а ее грудь прижималась к его спине. И еще его запах — он окутывал ее. Он проникал в ноздри и отсекал обычный воздух. Лейни пыталась взять себя в руки. Это же простой одеколон! Ведь она давно заметила, что от Джека очень хорошо пахнет.

Только он никогда не был так близко. Сочетание жара, запаха и — ладно-ладно, она не будет отрицать — чистой животной похоти сводило ее с ума.

Лейни пошевелилась. Интересно, Джек заметит, если она «случайно» проведет рукой по его ягодицам и слегка сожмет их? Ох, как же ей нравится упругая мужская задница! В последние годы, когда мужики стали носить мешковатые штаны, ее одержимость ими не находит утоления. Никогда не узнаешь, какая задница у парня, пока… ну, пока он не повернется к тебе спиной, а тогда уже может быть поздно высказывать критические замечания в адрес «товара».

И то, что у Джека потрясающая задница, абсолютно естественно. У него все потрясающее — внешность, обеспеченная семья, ровные и белые зубы.

О чем еще может мечтать…

— Эй, Джек Данфорт! Я тебя везде ищу, — раздался женский голос.

Лейни тут же узнала голос и окаменела, все мысли о Джеке, о его красивой заднице и о его запахе тут же разбежались в разные стороны, как крысы, почуявшие в переулке кошку.

Шей Монро — одно воспоминание о давней сопернице вызывало у Лейни желание съежиться — вращалась в иных финансовых кругах, чем Джек, но и бедной се назвать было нельзя. Так что можно было предположить, что когда-нибудь она неминуемо окажется на том же светском приеме, что и Джек.

Но почему именно на сегодняшнем?!

И почему именно сейчас?!

Лейни уже поняла почему. Потому что сила, управлявшая ее жизнью, наделена больным чувством юмора. Она поняла это еще в семнадцать, в ужасный вечер, когда она позабыла, что бывает и хуже… и хуже стало.

Лейни закрыла глаза. Нет, она не будет сейчас вспоминать тот вечер. Ситуация и так критическая — так зачем снова вытаскивать на свет болезненные воспоминания.