Огонь и ветер (СИ) - Кочешкова Елена А. "Golde"

– Иди завтракать, великий степной воин, – позвал я принца, когда варево дошло до нужной степени готовности. – На пустое брюхо далеко не уйдем.

Идти через степь пешком и в самом деле оказалось нелегко.

Прежде я думал, что ненавижу путешествовать верхом, но оказалось, что шагать по бездорожью еще хуже, чем трястись целый день в седле. Слава Небесному Отцу, теперь я хотя бы видел, куда ступают мои ноги...

С того момента, как шаман помог мне вернуть зрение прошло уже много дней, а я все никак не мог до конца привыкнуть к тому, что мир вокруг больше не напоминает ковер, сотканный из цветных пятен. Видеть его целиком, до последней крошечной детали, было столь прекрасно, что порой я забывал обо всем и мог подолгу разглядывать разные мелочи, на которые и внимания бы не обратил в прежней жизни. Узоры облаков, переплетения трав, полет птицы в небе, струи воды в ручье... меня бесконечно завораживали эти чудеса.

Все изменилось.

Я, конечно, понимал, что, став зрячим, испытаю новые чувства, но даже отдаленно не представлял себе, н а с к о л ь к о сильно накроет меня волной счастья... На фоне возможности видеть все остальные горести казались теперь сущим пустяком.

Даже украденные кони.

Зато Высочесво воспринял кражу так болезненно, что я поутру я всерьез опасался за сохранность его рассудка. Он долго сидел за закрытыми глазами и совершенно отрешенным видом, но когда, наконец, поднялся, выдал то, чего я совсем не ждал:

«Я нашел их. Наших коней. Вор не ушел слишком далеко, если поторопимся, и нам повезет, то, может и нагоним. Идем!»

Этот бесами укушенный «степной воин» даже не пожелал отведать моей прекрасной наваристой похлебки... Чтоб добро не пропадало, я вылил остатки себе в рот прямо из котелка, наскоро протер его внутри пучком травы и прицепил к заплечному мешку.

Идем так идем...

Фарр шагал первым. Он пер вперед, не разбирая дороги, как будто в голове у него был встроен настоящий корабельный компас, не позволяющий отклониться от курса.

– Куда мы идем? – спросил я спустя несколько часов, когда понял, что начинаю понемногу уставать от топтания трав. – Ты сам-то хоть знаешь?

– Нет.

Ну, прекрасно.

– Там деревня эта степная или что?

– Без понятия.

– Какой ты общительный сегодня, ваша мерзость...

Этот добрый человек, конечно же, промолчал в ответ.

Не знаю, о чем они там с шаманом говорили, пока Высочество оставался в маленьком становище на Земле Силы, но я его больше не узнавал: он стал немногословным, задумчивым, а подчас и вовсе мрачным. И почти совсем перестал бросаться этими своими обычными колкостями. Мог просто отвернуться в сторону на мои кривые шуточки. И на попытки нормально поговорить тоже. Я, конечно, понимал, что это все – не мое дело... и что Кайза уж точно не навредит своему давнему ученику, но на душе было как-то паршиво.

Мрачность этого парня огорчала меня даже больше, чем отказ Кайзара снимать мое проклятье...

Хотя, казалось бы, что может быть хуже?

Я-то думал, что вместе со слепотой оставлю в лабиринте и эту скверну, но нет... Едва только мне удалось прийти в себя и спросить об этом, шаман лишь усмехнулся и сказал, будто никакая сторонняя помощь мне тут не нужна. Дескать, поднимай свою задницу, Лиан Даэл, и сам ищи спасения от беды, которую накликали на тебя далекие предки. Я в тот момент как раз смотрел на закатные облака и ощущал такой неописуемый восторг, что даже и расстроиться-то толком не сумел. Лишь позднее, осмысляя эти слова, раз за разом пытался понять, о чем же именно толковал шаман... Я несколько раз пытался спросить, допытаться, но Кайза неизменно отвечал одно и то же: «Это твой путь, Тайрим. Я в это лезть не буду, а подсказку тебе уже дал.Твой предок был колдуном и сам убил колдуна. Он нарушил древний закон. А за смерть платят жизнью. И нет, это не та жизнь, про которую ты подумал. Настрогать детей бабам может всякий, наделенный Силой или нет. Как видишь, это не помогает. Ты расплатишься за деяние своего пращура, когда подаришь жизнь другому магу. Тому, который уже пришел».

Отличная загадка. По всему выходило, мне надо срочно найти какого-нибудь шамана и спасти его от преждевременной кончины. Как будто другие колдуны только и делают, что бегают вокруг меня, пытаясь напиться яду, сверзиться в пропасть или поймать шальную стрелу.

Кайзе я сказал, что так и до самой смерти можно искать, а он только усмехнулся и похлопал меня по плечу: «Ответ ближе, чем ты думаешь, Тайрим. Держись своего наатха, и этот путь найдет тебя сам. Или вас обоих».

А потом он выгнал нас из своего становища, сказав, будто на сей раз сделал все, что мог. Велел возвращаться, когда найдем ответы на свои вопросы. И мне оставалось только гадать, чем же шаман озадачил моего спутника.

Напоследок он дал нам совет отыскать в степи древний храм и поклониться его замшелым булыжникам. Мол, вдруг да поможет. На вопрос, откуда бы посреди Диких Земель взяться храму, Кайза на полном серьезе заявил, что этому месту лет столько же, сколько и пещере, где я обрел свое новое имя. И никто из кочевников не знает, когда он был построен, кем и для чего. Зато там все еще сильна древняя Сила. Не та, которая ведет шаманов, но та, что испокон веков была присуща колдунам нашего рода. Колдунам, рождавшимся с волосами цвета выгоревшего ковыля, подсвеченного солнцем.

...Когда мы с Кайзой вернулись в его маленькое становище, внучка шамана вновь была первой, кто выбежал нам навстречу. И на вид она оказалась еще забавней, чем на слух. Такие же как у деда, черные косицы с вплетенными в них бубенцами, и такие же пронзительные черные глаза... Эти глаза уставились на меня так, словно малышка пыталась провертеть во мне дыру. Я смотрел в них и дивился тому, сколь сильно это дитя степи и ветров отличается ото всех тех детей, каких я знал в своей жизни.

«Деда, у тебя получилось! – Шиа наконец отвела от меня взор и подскочила к шаману. – Я знала, что получится!»

«Никто не знает такого наперед, Вертушка» – Кайза пытался выглядеть суровым, но у него это плохо получалось.

Не успели мы спешиться, как из большого тэна вышла жена шамана. Мне хватило одного взгляда на нее, чтобы убедиться – да, эта женщина была иных кровей, чем ее степной муж. Но как же здорово она на него походила! Не цветом волос и глаз, но огнем души. Вот только улыбка... улыбка у нее была совсем другая – теплая и нежная. Я и не помню, когда видел такую в последний раз.

«Сегодня ветрено, – только и сказала она, – ступайте в дом. Обед готов. Шиа займется лошадьми»

И Кайза послушно отдал поводья внучке, а мне сделал знак следовать за ним.

В тэне было сумрачно, несмотря на огонь в очаге. Дым от него поднимался прямо к отверстию наверху, но в шатре все равно ощущался крепкий запах костра. Все же эти степные дома – точно не для таких как я. Не хотелось бы мне жить с дырой в крыше и дышать дымом всю холодную половину года. Я еще раз взглянул на Вей, вспомнив вдруг, что она как-то поминала в своем разговоре дворец. Неужели эта женщина добровольно променяла уютные покои с камином и слугами на такую вот жизнь? И, хоть меня это совершенно не касалось, я испытал жгучее желание узнать ее историю.

Потом.

Я огляделся, ища глазами Фарра, и ощутил тревогу, не увидев его.

– Твой брат ушел в степь, – сказала Вей, увидев немой вопрос на моем лице. – Сказал, что ему нужно побыть одному. Могу его понять... Шиа кого угодно сведет с ума своей болтовней!

Я опустился на низкий топчан у очага и протянул к нему руки, ища тепла. Погода в степи совсем испортилась, окончательно повернув к зиме. Вот радости то Высочеству шляться там, снаружи под стылым ветром...

Спустя пару минут Вей вручила мне миску, полную ароматного варева. От запаха горячей домашней еды у меня голова пошла кругом, и очень захотелось сказать что-нибудь доброе этой заботливой женщине, но все слова почему-то рассыпались звонкими бубенцами по углам. Я только-то и мог, что отчаянно работать ложкой, жевать и глотать.