Город Зга - Владимир Зенкин

— Что такое, твоё «это»? — раздражённо воскликнул Пенёк, — «Эта-бета-вендетта». Толком можешь объяснить?

— Не знаю я. Не понял ещё. Если б знал, меня бы уже не было. Оно ещё не вышло из Зги. Оно — там, Вилен повернулся к городу, в глазах его мелькнула ненависть, страх, полубезумная решимость, — Там оно, рядом со Стволом. Никак нельзя дать ему выйти. Пока оно там — ещё есть надежда.

— Вспомни. Пожалуйста, попробуй вспомнить, — попросила Вела, — Что произошло? Итак, ты добрался до Зги. Встретился с ду… с Праотцом. Правильно?

— Да, я провёл с ним день. И две ночи. Я вдруг стал понимать его, стал общаться с ним, мыслями. Такого — никогда раньше… Он отговаривал меня, он не разрешал мне идти туда. Я не поверил, пошёл…

— И?.. — торопил я его.

— Потом — всё… провалы, пропасти. Тьма… свет… цветное пространство. Я куда-то летел, я почти перестал быть собою. Но Праотец вернул, вывел меня. Я очнулся вновь под его кроной. Он постарел лет на двести. И листья его были серыми. И много листьев опало. И на коре был жёлтый налёт. И много веток засохло. Он сам едва не погиб, пока спасал меня. Потом выросли новые листья…

— И всё-таки. От чего конкретно он спасал тебя? Постарайся вспомнить, нам это очень важно.

Вилен вздохнул, сокрушённо развёл руками.

— Ну хорошо, — сказала Вела, — Ты вернулся к Праотцу. Что было дальше?

— Дальше я хорошо помню, — оживился он, — Я пришёл в себя. Мне некуда было деваться. Я остался с Праотцом. Я соорудил в его ветвях себе лежанку. Вы, как я понимаю, видели её.

— Дверь отодрал от какого-то сарая? — заметил Пенёк.

— Да… — слегка смутился Вилен, — В одном из ближайших домов. Дома все пустые. Там же я нашёл немного еды: муку, крупу, вермишель… Всё было очень старое, но съедобное.

— И давно ты так обитаешь обезьяньей жизнью? — поинтересовался я.

— Давно. У меня почти кончились продукты. Осталось чуть-чуть перловки. Я пробовал есть жёлуди, они — ничего. Тем временем Праотец выздоровел, вошел в силу. Мы с ним стали думать, что делать. Надо было обязательно что-то делать. Нельзя было больше ждать. Нас было всего двое и рассчитывать было не на кого. Мы должны были попытаться остановить… это. Хотя бы задержать. Праотец сказал, что у нас получится если действовать вместе, действовать, чего бы это ни стоило. Стоить это нам могло только одного. Платить за эту попытку можно было только одним — нашими жизнями. Мы согласились платить.

— Так. Хорошо. Замечательно, — провозгласил Пенёк, — Всё понятно и объяснимо. Кроме одного. Канаву эту ты на кой черт копаешь?

— И откуда ты взял экскаватор? — добавил я.

— Экскаватор я нашёл случайно. Бродил по окраине города, набрёл на какой-то дорожно-ремонтный участок. Я немного умел на нём работать. Он очень долго стоял в бездействии. Я не думал, что заведётся. А он взял и завёлся. И солярки там было полно, целая цистерна. Я рассказал об этом Праотцу. И он придумал, что делать.

— И что делать? — нетерпеливо вопросил я.

— Выкопать ров вокруг Зги. Перво-наперво, — задумался экскаваторщик, — Ров. От этого всё зависит.

— Вокруг Зги? — сердито удивился Пенёк, — Сколько же ты будешь копать? Месяц? Два, три?

— Н-надо как можно быстрее. Замкнуть в кольцо, успеть.

— Да на кой ляд тебе ров? Что, боевой окоп? А бойцы твои где?

— Бойцы? Я и Праотец. А… может быть?..

Он вдруг уставился на нас почти круглыми глазами, осенённый внезапной идей, взволнованно засопел.

— Вы… Вы же тоже пришли… Вы же за этим? А с вами нас… — Он перевёл взгляд от меня и Пенька на Велу, на Лёнчика, сидевшего на траве в отдаленьи, терпеливо дожидавшегося окончания нашей дискуссии, — С вами… — озадаченно пробормотал он, — с вами нас…

— Что? — гаркнул Пенёк, — Что? Говори!

Он решительно выдохнул, тряхнул головой.

— Нам… Нам втроём бы… а? Отойдём в сторону, — он повернулся к Веле, огорчённо заморгал, закашлялся, — Изви-ните, м-мадам, не обижайтесь. Нам с мужчинами… так уж…

— Вообще-то, у нас друг от друга тайн нет, — недовольно заметил я. Но, вчитавшись во взгляд его, за-скорбевший, неприкаянный с искрами-безуминками, махнул рукой, — Пошли.

Он отвёл нас на приличное расстояние, с которого гарантировано ни одно слово не могло быть услышанным нашими спутниками.

— Вы поняли, поняли… теперь нас трое, даже четверо, с Праотцом — это же мощь! Это же такой заслон! Теперь у нас точно получится. А женщину с мальчиком надо увести назад, подальше, чтобы не видели, спрятать в лесу, успокоить. Если всё сделать одновременно… вы поняли?

— Друг мой, мы ещё ни-че-го не поняли, — я говорил спокойно, хотя терпение моё иссякло. А Пенёк, судя по его свирепеющим глазам и закушенной губе, был уже за пределами терпеливости. Ещё чуть-чуть — и он обложит многоэтажно этого очумелого землекопателя.

— Там ещё есть такие экскаваторы, — продолжал он, брызгая слюной и бесцельно дёргая руками. Я покажу, как ими управлять.

— Ты хочешь научиться экскаваторному делу? — строго спросил я Пенька.

— Мечтаю с детства, — прорычал тот.

— Ничего-ничего, вы поймёте, вы оцените. Мы втроём как можно быстрее прокапываем ров вокруг города, замыкаем его в кольцо… Потом — самое сложное.

— Установить пулемёты, — догадался я.

— Нет. Причём здесь пулемёты? Какие пулемёты? Самое сложное — это умереть одновременно. Не видя друг друга. Мы же расположимся во рву на равном расстоянии, с трёх сторон от города, друг друга мы не сможем видеть… ну ничего, как-нибудь свяжемся, мысленно… а? Чего вы молчите?

— Оцениваем, — торжественно сказал Пенёк, — План весьма увлекательный — нет слов. Вот только одна легкая неувязка: кто нас закапывать будет? Хотелось бы быть красиво закопанным. И цветы на холмике не помешали бы. Лично я предпочитаю тюльпаны.

— Нет, — всерьёз возразил Вилен, совершенно не принимая нашей иронии, — нас нельзя закапывать. Потому что, как только мы умрём, мы превратимся пост-энергию. Наши жизнекапсулы лопнут и выбросят огромное количество чистой пост-энергии. Любой умирающий её исторгает, она во много раз превосходит энергофон живого человека. Она пассивна — обычно она шлейфом поднимается в никуда, в космос. Но мы не дадим ей уйти, мы сконцентрируем её. Наша пост-энергия соединится, растечётся равномерно по всему рву вокруг города… а потом мы поднимем её стеной, силовым заслоном. И мы отгородим Згу от всего мира. Ничто не прорвётся оттуда. Всё зло останется там само в себе. Пока само себя не уничтожит.

Мы переглянулись с Пеньком. Пенёк красноречиво постучал пальцем по часам на руке, мол, хватит терять время на болтовню с этим «шизоидом».

— Так-так. Праотец, насколько я понимаю, тоже примет участие в этом… мероприятии? — уточнил я, — Вот только спуститься в ров для него будет… несколько затруднительно.

— Ров пройдёт рядом с ним. Он умрёт на своём месте, его пост-энергия соединится с нашей, постепенно. Деревья умирают медленнее, чем люди. Это он так решил. Мы с ним.

«Интересно, — подумал я, — деревья могут сойти с ума? Если они имеют душу, сознанье, способность мыслить и решать, то приходится оставить им и это почётное право. Тогда у нас уже два «шизоида» — животного и растительного происхождения».

— Вот что, дружище, — решительно сказал Пенёк, — Времени для долгих дискуссий у нас нет. Мы поняли ваш план. Поняли ваши благие чувства. Уважаем тебя за самоотверженность. Преклоняемся перед Праотцом, Я — в особенности, потому как… Ладно. Но принять участие в ваших планах не сможем.

— И вас призываем отказаться от этого, — продолжил я, — Не хватит всех наших энергий, наших смертей, чтобы остановить то… зло, как ты говоришь, которое там. От него не заслоняться надо, а ликвидировать причину его. Вначале разобравшись, что же всё-таки это есть. Мы для этого и пришли, и наши жизни нам ещё пригодятся. И твоя тебе тоже. Пойдём с нами. Оставь эту затею.

Костистое нервное лицо Вилена ещё больше заострилось. Взгляд потух, ушёл в глухую обиду-отчужденье. Пальцы рук болезненно подёргивались. Весь его облик внушал жалость. Неужели он всерьёз полагал, что мы согласимся? Бедняга выше крыши был захвачен-зачарован одной целью, благородным фантазмом красиво умереть в выкопанном рву и тем самым спасти человечество. А тут какие-то странные типы отказываются от участия, да ещё нагло заявляют, что ничего не выйдет из этого.

— Нет, — буркнул он, — Я уже был там. С меня хватит.

— Ты был там один. А теперь ты — с нами. Вместе мы всё сможем, поверь.

— Нет. У вас — свой путь. У нас — свой.

— Ладно. Хотя бы просто подожди. Два — три дня. Перестань копать эту яму.

— Всё. Некогда ждать. Некогда говорить, — он повернулся и сердито зашагал к своему трактору.

— Один ты всё равно не справишься. А добровольная смерть — не лучший способ борьбы.