Расколы сознания - Кира Горина

— А где Амфел? — я села на один из пледов, потирая окоченевшие руки. Пустыня встретила меня безжалостным холодом, тело Эсадара мёрзло, в человеческом облике я бы уже превратилась в ледяную скульптуру.

— Ушёл на разведку. Мы не хотим встретить сюрпризы почти у места назначения, — Сар отряхнул ладони от каменной крошки. Он развернул куртку, взял немного сухих колючек, огниво.

Высеченные оранжевые искры медленно вытянулись в язычки пламени. Они скручивали бледно-жёлтые хрупкие стебельки, окрашивая их в чёрный цвет. Я порубила кинжалом колючки, сложила из них домик над зарождающимся костром, подкинула соломы.

— Я вообще больше их не хочу. Наелся, — я зевнула.

Наелась. Набегалась. Насмотрелась. Напереживалась. Напутешествовалась. Достаточно. Остальную жизнь, отдельную от Эсадара, проведу мирно.

— Хорошо, что вы развели костёр. Мы принесли воду и дичь, — Фираэр поставил на огонь котелок.

Наэхар обошёл посла и аккуратно положил рядом с очагом выпотрошенную тушку худосочной птицы. У нас будет суп! Жизнь определённо налаживается.

— Осторожно! — я дергаю Даелирра на себя, каррад впустую щёлкает зубами, едва не вывихнув челюсть.

Выпад вперёд, наклон вбок. Второй каррад с шипением врезается в другого. Мимолетная передышка. Даелирр подрубает лапу одному из хищников. Минус один. Кровь хлещет из раны, животное визжит от боли. Я кручусь волчком, чудом успеваю отразить атаки с двух сторон.

Мы вышли с Даелирром на охоту, но нас посчитали лёгкой добычей пять диких каррадов. Я совсем не предполагала попасть в такую страшную ситуацию. Даже Сата не казалась мне такой опасной. Лир отскакивает, прыгает, как кузнечик, мечется между хищниками. Каррады наседают, Лир отступает и подворачивает ногу. Я прорываюсь к нему. Лезвие меча скользит по серой чешуе, вспарывает. В плечо впиваются острые зубы-пилы.

— А-а-а! Гнида! — меч выскальзывает из ослабевшей руки. Я выхватываю кинжал и втыкаю его не глядя за спину. Алый фонтан выбивает в небо, я задыхаюсь в красном липком потоке, падаю на острые камни вместе с каррадом. Яростный топот, хрюк над ухом, и каррадов сметает волна охорсисов. Хищников втаптывают в землю, хрустят ломающиеся кости и разрывающиеся мышцы.

— Сейчас, — плечо немеет. Асахар шипит заклинание, просовывает между зубов мёртвого каррада кинжал, разжимает.

Я закусываю рукав, скулю. Острые зубы выходят из раны болезненно, разрывают ткани. Тяжёлую тушу стаскивают в сторону, Фираэр помогает мне встать, поддерживает. Эреил режет пропитанный кровью камзол, рвёт верхнюю и нижнюю рубашки. На рану льётся холодная вода. От острой боли меня мутит. Я повисаю на шее Фираэра. Он тянет меня к себе, усаживает на отполированный ветром кусок скалы.

Я на секунду теряю сознание, прихожу в себя от вспыхнувшей огнём и пропавшей боли. Кюхен шумно фыркает, облизывает след укуса. Рана нестерпимо чешется, но сидящий передо мной на корточках Румер удерживает меня за запястья. Стираю предплечьем пот со лба. Плечи мелко дрожат от перенапряжения. Хочется сползти на камни и забыться сном или просто полежать с закрытыми глазами спокойно.

Я потеряла эльфийскую ловкость. Странно. Тело Эсадара перенимает человеческие черты. Как будто… По спине пробежали мурашки, я остро ощутила холод ветра, показавшийся мне могильным. Как будто врастает в меня. Или я в него.

— Как вы нашли нас? — голос звучит глухо. Я выдавливаю слова через силу, чтобы отвлечься от жутких размышлений.

— Кюхен нашёл. Он вдруг заволновался, стал топать, хрюкать, а потом побежал к вам. Мы еле за ним успели, чуть не потеряли из виду. Пока мы ехали, наперерез промчалось стадо охорсисов. Мы поняли, что их собрал Кюхен, а потом увидели вас и каррадов в каньоне, — Румер поднялся, осмотрел укус. — Всё зажило. Даже рубца нет.

Я съёжилась от холода, Амфел вытащил из сумки запасные рубашки и камзол. Подобрала с земли более менее чистый лоскут нижней рубашки, намочила его водой и провела по месту раны, стирая кровь и слюни охорсиса.

Даелирр коротко вскрикнул, поморщился, пошевелил вправленной ногой.

— Благодарю.

— Пожалуйста, — Монрэмир встал, отряхивая штаны.

Амфел поочерёдно отдал мне вещи. Дрожа, поспешно натягивала широкую нижнюю рубашку, пальцы не сгибались, я не могла справиться с пуговицами верхней рубашки, накинула на плечи камзол, растёрла ладони и смогла наконец застегнуться. Румер отстегнул от пояса маленькую фляжку и кинул мне.

— С-спасибо, — выдернула пробку, выдохнула, отважно глотнула согревающую отраву.

По горлу прокатилась огненная волна, сразу полегчало: мышцы расслабились, и недавно зажившая рана почти не беспокоила — ткани под кожей продолжали восстанавливаться. Я повеселела, обняла топчущегося рядом Кюхена и звучно чмокнула его в пухлую щёку. Мой спаситель.

— Ну, — обратилась к Наэхару, — вы продолжаете думать, что охорсисы не в состоянии защитить своего наездника?

— Сегодня я изменил взгляд на этот вопрос, — задумчиво ответил дроу. Неожиданно он быстро поклонился Кюхену, поправил плащ и пошёл к своему карраду.

* * *

Хаора напоминает муравейник. Она величаво возвышается над иссохшей, покрытой трещинами равниной. Громадина, высеченная в монолитной скале. На витых смотровых башнях горят разноцветные огни, переходы галерей приветливо сияют мягким светом, обещают отдых и сытный ужин… После трёхчасовых расшаркиваний в тронном зале с королевской четой. Перед приёмом нам дадут полчаса времени — смыть пыль, причесаться и переодеться в традиционную для таких случаев драгоценную броню костюма. Вот так гостеприимно, практически по-домашнему, государства встречают высоких гостей.

Массивные ворота на укрепленной двойной стене раскрываются. Делегация из восьми дроу выезжает нам навстречу. Их стремительные силуэты не вызывают у меня доверия и чувства защищённости. Я подбираюсь, в любой момент готовясь до последнего держать оборону или позволить Кюхену, тревожно прижавшему уши к голове, дать стрекоча.

Патруль двигается слаженно, острым клином рассекая воздух. За ними по пятам следует шлейф из клубов песчаной пыли, которую каррады подбрасывают вверх мощными жилистыми лапами. Я содрогаюсь, вспоминая нападение хищников в каньоне полторы недели назад, всматриваюсь в абсолютно бандитские морды животных, иссечённые грубыми шрамами. У одного из них даже нет глаза. Эти сожрут с потрохами и не подавятся.

Светлые эльфы спокойно разгружают и рассёдлывают охорсисов. Я сползаю с Кюхена, не сводя глаз с приближающихся стражей. Дроу спешиваются, я отвлекаюсь на сумки — мы потихоньку перегружаем вещи на оставшихся животных, потому что боевые каррады патруля грузы на себе не переносят, как пояснил Эреил. Мой Кюхен не нанимался таскать такие тяжести, но делать нечего.

Арелийцы отпускают охорсисов, и те быстро скрываются в каньонах, чтобы не стать пищей для приближающихся хищников. Я оборачиваюсь, держа сумку, которую планирую тащить в руках, и едва сдерживаю крик: прямо передо мной, поднимая столб песка, останавливается каррад главы патруля. Остальные солдаты распределяются,