Цивилизация Древней Индии - Артур Бэшем

Согласно закону чандалы могли носить только одежду с мертвых, которых они сжигали, есть только из разбитой посуды, носить только железные украшения. Человек из высшего класса должен был избегать общения с ними, чтобы не осквернить себя и самому не опуститься на их уровень. В гуптскую эпоху чандалы стали такими же изгоями, как прокаженные в средневековой Европе, и, входя в город, они должны были оповещать ариев о своем приближении трещотками.

Парадоксально, но некоторые группы неприкасаемых были обязаны своим незавидным положением распространению в обществе чувства отвращения к насилию. Так, отвергнутыми оказались нишады — охотники, кайварты — каста рыболовов и каравары — дубильщики кожи. Пуккузы, которые появляются в палийской литературе как дворники, помещались в низ общественной лестницы, без сомнения, потому, что некоторые представители их класса производили и продавали алкоголь. Труднее объяснить лишение прав корзинщиков, венов, а главное — тележников, ратхакаров, которые в начальный ведийский период были очень уважаемыми ремесленниками.

В начале нашей эры внутри класса неприкасаемых образовались собственные касты и собственные неприкасаемые. Ману упоминает антъявасайинов, которые рождались от браков между чандалами и нишадами и которые презирались самими чандалами. В более позднюю эпоху чуть ли не каждая группа неприкасаемых считала, что есть кто-то ниже ее, но, по-видимому, эта стратификация образовалась намного раньше.

Судьба неприкасаемых все-таки была не абсолютно безнадежной. Им отказывали в посещении храмов и в приобщении к ортодоксальной религии, но им проповедовали буддийские монахи, и более образованные бродячие аскеты занимались их образованием. Неприкасаемый, погибавший, защищая брахмана, корову, женщину или ребенка, мог рассчитывать на место в раю.

Другой класс неприкасаемых составляли шеччхи — этим словом обозначали всех варваров, какой бы расы и какого бы цвета кожи они ни были. Как захватчики, они вызывали ужас, но как только они принимали индийские обычаи, то переставали казаться местным жителям странными и отталкивающими, и их положение могло улучшиться. Пример млеччхов наглядно демонстрирует, что не происхождение делало те или другие группы неприкасаемыми, а образ жизни. И если для индивида не существовало возможности социального возвышения, то эта возможность представлялась группе через несколько поколений, при условии что она перенимала ортодоксальные обычаи и следовала правилам, изложенным в литературе смрити. Система классов в Индии всегда была относительно подвижной.

Очень древняя легенда рассказывает, как кшатрий Вишвамитра благодаря своему покаянию и своей набожности стал брахманом и пророком — риши. Но со временем подобное социальное возвышение становилось все более затруднительным, пока не сделалось практически невозможным. Только легенды позволяли иной раз какому-нибудь царю или вождю из низшего класса отыскать своих мифических предков среди знатных кшатриев. По мере того как восходить по общественной лестнице становилось все труднее, облегчался обратный процесс. Малейшее нарушение многочисленных правил своего класса приводило к пожизненному или временному изгнанию провинившегося. Тексты закона предлагают длинный список покаяний, предусматриваемых для несчастных нарушителей. Некоторые были незначительны, как, например, предписание коснуться вод Ганга или окунуться в них, — другие, напротив, были очень суровы и часто приводили к смерти кающегося грешника. Читая светскую литературу, можно заметить, что персонаж, принадлежащий к высшему классу и нарушивший правила чистоты, никогда не приносит покаяния: не вызывает сомнения, что в городах некоторые горожане эмансипировались и не воспринимали обязанности своего класса слишком серьезно.

Правоверные брахманы настоятельно рекомендовали царям препятствовать силой своей власти «смешению классов» (варнасамкара), видя постоянную опасность в таком смешении. Система классов была фактически очень непрочным учреждением. Согласно легенде, в золотом веке деление на классы было жестким, но царь Вена среди прочих своих преступлений стал поощрять смешанные браки. С тех пор смешение классов стало усиливаться — это явный признак калиюги, последней фазы периода упадка, в самом конце которой живет нынешнее человечество. Таким образом, это было предупреждение царям, которые должны были во что бы то ни стало сохранять целостность классов, и некоторые династии гордились тем, что преуспели в этом.

До средневекового периода, когда происходит ужесточение общественной стратификации, смешение классов было относительно частой практикой, и некоторые формы смешанных браков допускались. Брак, называемый антропологами гипергамным, в котором муж принадлежит к более высокому социальному классу, чем его жена, вообще не осуждался. Порочным считался гипогамный брак, в котором женщина имела более высокое положение. Этот последний тип брака был назван пратилома, «вопреки здравому смыслу, против шерсти», в то время как первый был в порядке вещей и назывался анулома, «идущий по направлению волоса».

Первые законодательные тексты разрешали человеку заключить один брак анулома, если его первая жена была того же класса, что и он. Как правило, брахманы не имели права брать женщину из класса шудр, но тем не менее мы находим текст, который это допускает; и Бана, поэт-брахман VII в., имел сводного брата, чья мать была шудрянкой. Чаще всего смешение классов, приводившее к появлению многих будущих каст, происходило в результате гипергамных браков, и их потомки не считались абсолютно нечистыми: их положение определялось как промежуточное по отношению к положению их родителей. Из всех групп, которые происходили от гипергамных браков, только нишады, в теории образовавшиеся из смешения классов брахманов и шудр, были признаны нечистыми.

Брак пратилома, или гипогамный, напротив, давал потомству нисходящий статус, который был ниже статуса одного из родителей. Считалось, таким образом, что чандалы произошли от браков между мужчинами-шудрами и женщинами из класса брахманов. Среди групп, образовавшихся в результате гипогамных союзов, только две пользовались некоторым уважением: колесничии, или суты, происхождение которых возводили к бракам между кшатриями и женщинами класса брахманов, и барды, или магадхи, происходившие от союзов между вайшьями и женщинами класса кшатриев. Эти подклассы, которые образовывались в результате смешения низших общественных классов, согласно одной из точек зрения, породили систему каст. Но мы увидим, что это традиционное объяснение, принятое первыми индологами, в действительности оказалось безосновательным.

В течение последних веков рассматриваемого нами периода отношения между классами в Индии регулировались законами эндогамии (законными были только браки внутри группы), сотрапезничества (вкушать пищу можно было только в присутствии членов своей или высшей группы и получать еду только от них же) и исключительного права на некоторые виды деятельности (каждый человек должен был зарабатывать на жизнь занятием, определенным только для его группы). Уже Мегасфен в эпоху Маурьев выделял семь классов, эндогамных и объединенных одной профессией: философы, крестьяне, пастухи, ремесленники и торговцы, солдаты, служащие и государственные советники. Это деление на семь групп, разумеется, неверно, но оно ясно показывает, что начиная с эпохи Маурьев барьеры между классами растут. Однако и позднее, во времена Гуптов, правила еще не были жесткими. Допускался гипергамный брак, а правило исключительных родов деятельности часто игнорировалось или переосмысливалось благодаря терпимости постановлений апад-дхармы, и первые законодательные тексты разрешали брахманам получать пищу от любого ария. Только в конце средневекового периода четко обозначается невозможность для любого уважающего себя человека сочетаться браком вне своей общественной группы или делить трапезу с членами других классов. Эти и многие другие обычаи (например, вторичный брак вдов) получили название каливарджа, то есть некогда законные, но теперь, в темную эпоху Кали, когда люди уже давно утратили свои добродетели, достойные осуждения обычаи.

До сих пор мы почти не использовали в этой главе термин «каста», который, однако, является неотъемлемой частью индусской общественной организации. Когда португальцы в XVI в. пришли в Индию, они увидели сообщество, разделенное на различные группы, которые они назвали castas, то есть племена, кланы или семьи. Вскоре термин вошел в употребление. В своем желании объяснить значительный рост числа каст в XVIII и XIX вв. специалисты без всякого исследования приняли традиционное толкование, согласно которому три тысячи каст современной Индии возникли постепенно, в процессе смешанных браков и дробления четырех первоначальных классов. А сам термин «каста» использовался для обозначения как варны, или класса, так и джати, или собственно касты. Такая терминология неверна: касты поднимаются или опускаются по общественной лестнице, старые касты исчезают, и образуются новые, в то время как четыре основных класса остаются незыблемыми. Их всегда было только четыре, и на протяжении двух тысяч лет порядок их старшинства не изменился. Все древнейшие индийские источники четко разводят оба термина. Они очень часто упоминают варны и очень мало джати, и если этот последний термин появляется в текстах, то не всегда применительно к строго замкнутой общественной группе, как это будет позже. Если понимать под термином «каста» внутриклассовые объединения, обладающие определенными признаками (эндогамия, сотрапезничество, эксклюзивная деятельность), тогда у нас нет доказательств их существования до относительно недавнего периода.