Шпион, который ее убил - Сергей Донской

Рассеянно почесывая шрам на подбородке, Бондарь был вынужден признать, что полученная из управления информация нисколько не проясняет ситуацию. Логика подсказывала, что девушек похитили или заманили, чтобы пополнить ими ряды проституток. Но представить себе Леди М в роли заурядной бандерши Бондарь не мог. Эта умная, хитрая, волевая, честолюбивая и предприимчивая особа не стала бы пачкаться в грязи ради сомнительной прибыли. Сколько заработаешь на перепродаже и эксплуатации трех десятков проституток? Четверть миллиона? Пятьсот тысяч? Миллион? Для женщины, ворочавшей миллиардами, это было слишком мелко. Молоденькие девчушки потребовались ей для иных целей. По всей видимости, вскоре Бондарь получит возможность пообщаться с ними. Даже если для этого придется разыгрывать из себя любвеобильного султана в гареме.

Он прижался лбом к холодному иллюминатору. Проваливаясь сквозь облачную пелену, самолет шел на снижение. Вскоре эту догадку подтвердило объявление, сделанное на двух языках.

До приземления осталось минут пятнадцать-двадцать. Накренившийся самолет разворачивался над покрытым рябью морем. Когда он попадал в воздушные ямы, в салоне испуганно ойкал женский или детский голос. Звучал он, как сквозь вату. Уши у Бондаря заложило, так что приходилось беспрестанно делать глотательные движения, помогающие избавиться от неприятного ощущения.

По проносящимся внизу ниточкам дорог ползли разноцветные букашки автомобилей. Домики внизу постепенно разрастались до размера спичечных коробков. По ним стремительно скользила тень самолета, и ощущение высоты сделалось более острым, чем когда полет проходил над облаками.

Через несколько минут шасси самолета коснулись бетонных плит адлерского аэродрома.

Бондарю было велено получить багаж и ждать. Поставив чемодан на грязноватый пол аэровокзала, он вглядывался в окружающие лица, стараясь угадать, кто именно подойдет к нему, чтобы сопровождать дальше. Его внимание привлек пробирающийся между пассажирами мужчина в громадных солнцезащитных очках и куртке ультрамодного апельсинового цвета. Надвинутая на брови шапочка и намотанный поверх воротника шарф выделяли его в толпе, но делали почти неузнаваемым. Лишь совсем вблизи Бондарь узнал в мужчине Щусевича.

Личного помощника Морталюк сопровождала женщина почти квадратной комплекции. Свою мужеподобность она не только не скрывала, но и всячески подчеркивала. Пластмассовая зубочистка, торчащая из уголка ее ненакрашенного рта, заставляла вспомнить портреты Маяковского с папиросой в зубах. За спинами броской пары маячили двое охранников, настороженные взгляды которых плохо вязались с их яркой одеждой поклонников горнолыжного спорта.

– С прибытием, – произнес Щусевич, не протягивая руки для рукопожатия.

Бондарь только порадовался этому. Ему вовсе не хотелось прикасаться к пятерне человека с внешностью прокаженного. Что бы там ни говорили о причинах уродства Щусевича, а инстинкт подсказывал держаться от него подальше.

– Спасибо, – кивнул Бондарь.

– Надеюсь, полет прошел нормально?

– Вашими молитвами.

– Я не знаю ни одной молитвы, – похвастался Щусевич.

Бондарь пристально взглянул на него и серьезно произнес:

– Заметно.

– Доброе утро, – сказала женщина. – Я Раиса. Раей называть меня не надо. Раиса звучит лучше.

Брови Бондаря невольно поползли вверх. Зубочистка загадочным образом исчезла из Раисиных губ, словно она проглотила ее, прежде чем открыть рот. Она была похожа на надзирательницу женской колонии, уволенную за измывательства над заключенными. У нее было грубое обветренное лицо с крохотными черными глазками. Пряди каштановых с проседью волос были собраны сзади в метелку, которая неопрятно торчала из-под лыжной шапочки с пластмассовым желтым козырьком. Объемистые ляжки были обтянуты новенькими фиолетовыми джинсами, а туловище скрывалось под пятнистой ветровкой, стилизованной под куртку армейского образца.

– Очень приятно, – покривил душой Бондарь. – Я – Евгений. Женей называть меня не надо. Евгений звучит лучше.

– Я тоже так считаю, – согласилась Раиса. – Пойдемте с нами.

– И отдайте, пожалуйста, свой телефон ребятам, – сказал Щусевич, кивнув на охранников за спиной. – Там, куда мы едем, мобильная связь не работает.

– Зачем же тогда вам мой телефон? – заупрямился Бондарь. Мало того, что он останется без связи с внешним миром. В электронной памяти его скромной «Нокии» содержалось слишком много информации, не предназначенной для посторонних глаз.

– Я просто выполняю распоряжение Маргариты Марковны, – процедил Щусевич, протягивая руку.

Охранники выжидательно уставились на Бондаря. Раиса, успевшая удалиться на несколько шагов, сделала то же самое, для чего ей пришлось повернуться всем корпусом. Пассажиры, от которых не укрылись напряженные позы живописной компании, начали замедлять шаги и настораживаться.

– Давайте же, давайте, – занервничал Щусевич. – Приказы Маргариты Марковны не обсуждаются.

– Пусть она сама скажет мне об этом, – заявил Бондарь, делая вид, что закипает от злости. На самом деле в критические минуты им овладевало ледяное спокойствие, позволяющее контролировать свои действия и принимать единственно верное решение.

Хорошо бы избавиться от «Нокии». Расколошматить ее об пол? Раздавить ногой? Эффектно, но опасно. Подобная горячность вызовет подозрения.

– Не ожидал от вас такой мелочности, Евгений Николаевич, – укоризненно покачал головой Щусевич. – Как ребенок, честное слово. Ребенок, у которого отбирают любимую игрушку.

Охранники придвинулись, заслоняя Бондаря от зевак. Вернулась и Раиса, в маленьких глазках которой вспыхнуло живейшее любопытство. Назревал скандал. Справедливо предположив, что сопровождающим не хочется очутиться в центре всеобщего внимания, Бондарь предупредил:

– На нас смотрят. К чему подобные сцены? Думаете, Маргарита Марковна погладит вас по головке за рвение?

Не вынимая телефона из кармана пальто, Бондарь, действуя одной рукой, сдвинул заднюю крышку, извлек чип-карточку и вернул крышку на место. Привычка не сохранять в памяти «Нокии» ничего лишнего пошла на пользу. Прежде чем расстаться с ней, Бондарь погонял на скулах желваки, давая понять, что не хочет подчиняться Щусевичу.

– Хватит упрямиться, – прошипел тот. – Мобильник вам вернут. Не делайте из мухи слона.

Тянуть дальше резину не имело смысла.

– Возьмите, – поморщился Бондарь, вручая выпотрошенную трубку Щусевичу. – Расписка будет?

Ответа не последовало. Пестрая группа людей снялась с места и направилась к выходу из здания. И никто не заметил, как Бондарь сломал и выбросил на ходу крохотную пластинку. В некотором роде он обезопасил себя, но лишился единственной ниточки, связывавшей его с центром.

За группой людей, среди которых находился Бондарь, следовал мужчина, лицо которого было невозможно разглядеть из-за низко опущенного капюшона «аляски». Стремительно наклонившись, он поднял клочки микрочипа и сунул их в карман.

Когда четверо мужчин и одна женщина вышли на улицу, со стоянки ловко вырулил и подкатил прямо к ним грязный черный джип с краснодарскими номерами. Чемодан Бондаря перекочевал в багажное отделение. Щусевич занял место рядом с охранником, усевшимся за руль. Второй охранник и Раиса расположились по обе стороны от Бондаря. Это его не смутило. В такой тесноте да при наличии «вальтера» он мог разделаться со всей честной компанией в считаные секунды.

Джип заурчал, поерзал на утрамбованном снегу и рванулся прочь от аэропорта. Седоки хранили молчание. Лишь когда они проехали километров пять, Бондарь услышал, как Щусевич, тайком наблюдавший за шоссе через панорамное зеркало заднего обзора, тихо произнес:

– Все в порядке, можно возвращаться.

Джип тут же развернулся и помчался в обратном направлении. Обогнув аэродром по периметру, водитель подкатил к воротам, на которых висел жестяной щит, предупреждавший: «Внимание! Посторонним проезд воспрещен! Предъявите пропуск!»

Вышедший из караульной будки сержант заглянул в джип, принял у водителя деньги, распахнул ворота настежь и приглашающе мотнул головой.

Бондарю не понравились эти предосторожности. Очень уж происходящее напоминало похищение. Было ясно, что проверки еще не закончились. Может быть, они только-только начинались по-настоящему? И ради этого Бондаря заманили за тридевять земель от Москвы?

Он спросил у Раисы:

– К чему эти сложности? Разве нельзя было прогуляться сюда пешком?

– Мое дело маленькое, – ответила она. – Встретить, сопроводить. Остальное меня не касается.

Зубочистка волшебным образом вновь появилась между ее обветренными губами. Бондарь хмыкнул.

Джип миновал вереницу алюминиевых ангаров, выехал на летное поле и притормозил возле темно-зеленого вертолета с небрежно закрашенной звездой на борту. Плоское днище, обтекаемое акулье рыло и хищно растопыренные лапы шасси выдавали военное происхождение машины. Это был вертолет «МИ», но не прозаическая «восьмерка» и даже не «двадцать четверка», а двадцать девятая модель: маневренная, вместительная, оснащенная по последнему слову техники.