Врата Славы. История Ашурран-воительницы - Тиамат

—Значит, мы выманим их на равнину и там сразимся.

—Каким же образом?

—А таким, каким они решили устрашить нас. Сожжем их дома и убьем всех, кого встретим. Это будет достойной местью за погибших.

Леворхам перенесла Ашурран в Солх, а сама отправилась искать помощи у чародеев Аолайго, Верлуа, Архизы и прочих земель. Однако безуспешными были ее попытки и просьбы о помощи. Никто из чародеев не согласился принять участие в войне, говоря, что дела смертных больше их не волнуют, и что палец о палец они не ударят, даже если Древние вознамерятся уничтожить весь род людской. Ни с чем прибыла Леворхам в фаларисский замок; ни с чем, кроме сострадания к судьбе людей и желания оказать им помощь.

Пока король собирал войско, Ашурран и Матолви всячески пытались выкурить врага из леса, устроив лесной пожар. Однако итог был всегда один: огонь угасал сам собой, а из леса летели стрелы, вынуждая воинов отступить. Сами Древние из леса не показывались.

—Надобно выслать парламентеров, — сказал Матолви, хоть не по душе была ему эта мысль, и не признавал он прежде переговоров с врагами.

—Разумно ли это? Без счета Древние убивали людей; и кто поручится, что известно им значение белого флага и белой одежды, — возразила Ашурран.

Однако попытка не пытка. Леворхам начертала на свитках несколько эльфийских рун, значение которых знала. Свитки привязали к стрелам и пустили в лес, но ни какому результату это не привело.

Сказала Ашурран так:

—Они нас боятся или ненавидят, что в сущности, одно и то же. Значит, договориться с ними не удастся.

И стало ясно, что неизбежна Великая война.

История короля Огинты

Огинта Онидзава, верховный правитель Юнана, коронован был в шестнадцать лет, когда внезапно скончался отец его, великий Ниэра. Нашлось множество недовольных этих решением, и младший брат его отца, по имени Ниида, стал в открытую домогаться короны, как более старший, более опытный и достойный. Бежав из Кассанданы, он вступил в союз с королем Верлуа и, собрав войско, двинулся на племянника. Ниида считал, что в открытом бою без труда одолеет неопытного юнца. Войско его подошло к столице и осадило ее. Советники уговаривали Огинту выслать парламентеров, однако юный король с негодованием отверг их советы и стал готовиться к битве.

Советники сказали тогда:

—По крайней мере, государь, не рискуйте свой головой и судьбой войска, назначьте командующего из числа умудренных опытом военачальников, испытанных в битвах!

Юный король на это возразил:

—Если я не могу сам вести воинов в сражение, то недостоин я сидеть на троне Юнана. Что до опытных военачальников, то Ниида ходил с ними в походы и пил с ними на пирах, все их уловки и приемы ему знакомы. Единственный военачальник, которого он не знает — это я сам.

Сказав так, король Огинта облачился в доспехи и принял командование войском. Воины, однако, встретили его угрюмо, переговариваясь между собой: «Этот мальчишка навлечет на нас гибель! Не лучше ли перейти на сторону Нииды и обрести зрелого и разумного правителя!» Другие возражали: «Огинта — единственный сын короля Юнана, и его назначил старый король своим преемником, передав перед смертью знаки верховной власти. Ему мы поклялись в верности, а тот, кто нарушает клятву перед лицом опасности — изменник и трус!»

Тем временем юный король обратился к воинам с такой речью:

—Войско Нииды не превосходит нас ни числом, ни умением. Набрано оно из коневодов и свинопасов Верлуа. Если вы верите в то, что будут они для вас опасными противниками, то должны поверить и в то, что шестнадцатилетний мальчишка приведет вас к победе!

В один момент сумел он переменить настроение воинов, и они воспрянули духом и преисполнились веры в нового короля. Огинта приказал открыть ворота и смелым маневром напал на Нииду. Сражение было ожесточенным, но коротким. Двух часов не прошло, как нападавшие рассеялись и бежали, а сам Ниида был убит, будто бы по несчастной случайности. Поговаривали, будто был это приказ самого Огинты, который не мог оставить Нииду в живых и не мог предать его смерти открыто. Будь даже это и правдой, кто бы мог осудить короля за желание обезопасить себя и королевство от новых посягательств дяди!

Не в последний раз королю Огинте пришлось отстаивать верховную власть над Юнаном. До тридцати лет беспрестанно он воевал, порою неделями не слезая с седла и ночуя под открытым небом вместе со своими воинами. За то, что он делил с ними все тяготы походной жизни, воины души в нем не чаяли. От первоначального недоверия не осталось и следа. Как известно, вера города берет, и не один город взял король Огинта благодаря безграничной вере своих воинов в победу. Совершил он то, что не удавалось его отцу Ниэре — покорил Верлуа и принудил платить дань Юнану. Кроме того, подавил он смуту в Архизе и Киаране и предгорья Хаэлгиры присоединил к Юнану, очистив от варваров.

Утихомирив соседей, король Огинта взялся за обустройство дел в государстве. По всеобщему мнению, добился он необычайных успехов и принес невиданное прежде процветание Юнану. Посвятив себя государственным реформам, он перестал сам ходить в походы, вместо этого разделив войско на четыре части, по числу сторон света, и придав каждой части своего военачальника. Лишь на битву с Древними решился он сам повести войска, ибо опасность эта казалась самой страшной из тех, что угрожали Юнану со времени его основания.

Было ему в ту пору около пятидесяти лет, он все еще был крепок телом, и рука его была тверда, а взгляд ясен. Как гнутся под порывами ветра деревья и травы, так покорно склонялись перед ним люди. Как земля впитывает струи дождя, так все вокруг смиренно повиновались его приказам.

Увидев короля Огинту впервые на крепостном дворе королевского замка в Фаларисе, Ашурран не могла сдержать восхищенного возгласа. Поразил ее величественный вид короля, и его пронзительный взгляд, и гордая посадка в седле, и искусство, с которым правил он конем. Легко было в нем узнать испытанного в боях воина. А кроме того, сохранил еще король Огинта следы былой красоты, хоть юношеская прелесть давно уступила в нем место зрелости.

Подозвал он к себе Ашурран и разговаривал с ней приветливо, без заносчивости и высокомерия, не скрывая удивления перед ее доблестью, но и не оскорбляя недоверием. Возжелал он своими глазами взглянуть на сожженный Солх; и за три дня поездки не выказывал признаков усталости.

—Если служить королю, то только такому: без скупости, без немощи и без страха. Будь он на двадцать лет помоложе, знала бы я, какую крепость осадить и какое поле битвы выбрать.

Так говорила Ашурран на пиру, сидя рядом с военачальником короля Матолви, после бессчетных кубков, поднятых ими за короля Огинту.