Деревянный Меч - Элеонора Раткевич

Непривычного Кенета едва не укачало в паланкине. У него не было сил возражать, когда князь со словами “Зима скоро” выбирал для Кенета зимнюю одежду. Как и Акейро, князь уже понял, с кем имеет дело. Он понимал, что дорогого или роскошного подарка Кенет не примет, и наряд выбрал небогатый, зато теплый и удобный. Против такого подарка Кенет не мог возразить. Тем более что зима действительно не за горами, а скитаться по сугробам в легком кафтане и летней обуви на босу ногу просто глупо.

– И вот еще что… – Князь Юкайгин остановился у стены, густо увешанной оружием, и ненадолго задумался. – Меч вам может дать только ваш учитель. Но вот ножны я для вас выбрать вправе.

Кенет чуть не закричал. Какие ножны, какой меч! Он же не имеет права коснуться металлом живого существа! Он вообще не может носить меч!

Но старый князь выбирал для него ножны с такой теплой сердечностью, что возражения застряли у Кенета в горле.

– Пожалуй, вот эти, – сказал князь, снимая со стены большие черные кожаные ножны. Лет им было явно немало: кожа потерлась, накладное серебро потемнело. Кенет принял из рук князя ножны и принялся с любопытством их разглядывать. Он хорошо умел читать и писать, но большая часть знаков, выложенных серебром на одной из сторон, была ему незнакома: выполнены они были старинным доуставным письмом. Даже знаки, составлявшие магическую книгу, разбирать было легче. Кенет провел пальцем по одному из знаков и перевернул ножны. С другой стороны они были совершенно гладкими, без единого украшения.

– Я не знаю лучшего подарка для ученика воина, – сказал князь. – Это очень древняя вещь. Считается, что эти ножны приносят своему владельцу удачу в бою и заживляют полученные им раны. Мне не довелось самому в этом убедиться, но я думаю, что это правда. Пусть они принесут вам удачу.

– С…сспа…сибо, – пробормотал Кенет, снова чувствуя, что у него горят уши.

Дворец князя Юкайгина Кенет покинул уже за полночь. Он мог бы остаться переночевать, но делать этого не стал. Ему не хотелось выходить из города через ворота, ведь тогда придется разговаривать со стражниками. А после всего, что с ним произошло за этот день, Кенету больше всего на свете хотелось побыть одному. Избежать общества несложно, для этого достаточно воспользоваться подземным ходом, которым Юкенна провел его в город. А для этого, в свою очередь, отправляться в дорогу следует затемно. Вот Кенет и не стал ночевать во дворце.

Ночь была гораздо прохладнее, чем в прошлый раз, но Кенет почти не чувствовал холода. Покинув подземный ход, он довольно быстро добрался до леса, где и собрался заночевать. Не самая глупая мысль. Во всяком случае, умнее, чем вламываться в дом посреди ночи.

Однако сон упорно не желал приходить. Возможно, он был слишком занят, навещая других. Вместо сна пришли мысли и воспоминания. То появлялось в бледном лунном свете такое же бледное лицо Акейро, то князь Юкайгин снова снимал черные ножны со стены, то являлся совершенно непрошено Кайрин и говорил, что с Кенетом надо вести себя похитрее, а его вновь прогонял Акейро и небрежно переставлял фишки на игральной доске. Ночной ветер сметал прочь неясные образы и ронял на Кенета листья с деревьев. Даже в слабом лунном свете было видно, что листья эти уже начинают желтеть. До чего теплая осень выдалась! Уже осень, ведь и верно. Почти все лето Кенет провел на одном месте, а ведь в уставе твердо сказано – нельзя! Надо уходить. Верно, надо. Только вот куда? Не важно, главное – уходить. Идти, пока не выпал снег, пока он не начал подыматься, как тесто на дрожжах, – сначала по колено, потом по пояс, по грудь. Идти, пока еще возможно. Легко сказать – идти. Хотя нет, сказать как раз нелегко. Как сказать учителю Аканэ, что ты собираешься его покинуть?

Когда серые лохмотья тумана окрасились молочно-белым и розовым, Кенет снова пустился в путь. Он так и не придумал, как завести с Аканэ разговор об уходе. Не придумал он и как оттянуть этот разговор. Поэтому его так порадовал вид поленницы, изрядно уменьшившейся за время его отсутствия. Даже не заходя в дом, Кенет сбросил котомку, снял и аккуратно сложил синий кафтан хайю и отправился в сарай. Когда Аканэ вышел на крыльцо, Кенет вовсю орудовал топором, и возле него уже громоздились наколотые дрова.

– Доброе утро, малыш, – приветствовал его Аканэ так спокойно, будто Кенет и не уходил никуда. – Завтрак уже на столе.

Кенет отложил топор и побежал умываться. После бессонной ночи жгучее прикосновение ледяной воды было удивительно приятным.

Завтрак уже действительно дожидался на столе. Накрыто было на двоих.

– Я так и понял, что ты вернулся, – пояснил Аканэ. – Кроме тебя, колоть дрова ни свет ни заря попросту некому.

Все было как обычно. Свежий хлеб и горячее мясо, сладкая подливка и слабенькое, совершенно не пьянящее вино, и солнечные лучи, пересекающие комнату наискосок, и утренняя прохлада за окном. Только трава за время отсутствия Кенета слегка поблекла, и листья чуть подернулись желтизной.

– Я так понимаю, с господином наместником все в порядке, – без тени сомнения в голосе заметил Аканэ. – Иначе ты вернулся бы куда более мрачный и с пустыми руками. Я не прав?

– Все в порядке, – кивнул Кенет, привычно наливая вино сначала в чашку Аканэ и лишь затем в свою. – Даже удивительно.

– Не расскажешь? Или это секрет?

– Нет, отчего же…

И Кенет рассказал. И о чудесном выздоровлении умирающего наместника, и об игре во “Встречу в облаках”, и о полученной награде. Даже пергамент с личной печатью Акейро показал. Умолчал он только о побратимстве. Эту тайну он предпочитал сохранить от всех, Даже от Аканэ. Это случилось только для него, Акейро и князя Юкайгина. Слишком глубоко затрагивающее, слишком непонятное, слишком внезапное. Это не для посторонних.

– Хорошо, что ты нашел время для занятий, – одобрил Аканэ. – Это правильно. Говоришь, наместник тебе дельные советы давал? Любопытно, чему ты у него научился. Что ж, закончишь с дровами, и посмотрим.

С дровами Кенет разделался быстро. Аканэ уже ждал его. Обещание свое он исполнил буквально. Ничего нового он на сей раз Кенету не показывал, зато самого Кенета заставил показать все, чему научил его сам и чему он научился, следуя советам Акейро. Оглядывал его Аканэ так внимательно, словно собирался через час-другой выпустить его на поединок. Кенет и не заметил, как миновало время обеда. Лишь вечером, когда прохладные сумерки сгустили синие тени, Аканэ окончил занятие.

Вопреки обыкновению, он не пошел в дом, едва умывшись, а дождался, пока Кенет умоется и оденется. Кенет был слишком поглощен своими мыслями и изрядно устал, но все же обратил внимание на необычную мелочь и насторожился: за необычным началом следует, как правило, куда более необычное продолжение.