Героин - Михаил Маковецкий

— Из-за Саранчи?

— Нет. Она со мной жить не сама не стала, с самого начала к себе не подпустила. Не было тогда никакого Саранчи. Никого у нее тогда не было.

— За это ты ее под мордобой подвел?

— Нет, просто она мне однажды сказала, что запретила Саранче приставлять к себе охрану. Хвасталась, как он на нее запал. Не мог же я не воспользоваться таким случаем.

— Она знала, что ты на нее стрелки перевел?

— Нет, наверное. Я, по крайней мере, об этом ей не говорил.

— Еще бы! А на деньги она, кстати, Саранчу раскрутила?

— Да как тебе сказать. Саранча же вначале из себя торговца дынями строил, у которого в Самарканде семья осталась. Но расколола она его быстро, он с акцентом говорить забывал. Пока ясно не стало, что она жить с ним станет, он на деньги до смешного жадный был. Ну а как к ней спать каждую ночь приходить стал, так вопрос о деньгах сам собой отпал. Она сразу поняла, что хозяйка над ним, но денег у него не брала, в ларьке продолжала работать. Он злился, но ничего сделать не мог. А после больницы он в себя пришел и ее к себе в дом забрал. Да и она сама ситуацию поняла, страшно ей стало, перестала капризничать.

— Понятно. Да, а где же списки?

— Что, уходишь уже?

— Поеду я. У меня жена молодая.

— Наслышан. Молодец, так и надо. Вот она, папочка заветная. Бери, пользуйся. Здесь много чего написано.

— Не волнуйся, ничего не упустим.

— Ну что, Хомяк, выспался?

— Мог бы еще спать. До Москвы почти четыре часа ехать.

— Сдуй щеки, Хомяк, и слушай меня внимательно.

— Что ты так возбудился, Ноготь? Или пока я спал, тебе чей-то коготок приснился?

— Эх, если бы не нужда, разве я стал бы с таким поленом как ты разговаривать. Говорю тебе, слушай меня внимательно. Это тебе для здоровья исключительно полезно будет.

— Ладно, уговорил. Давай, раскрывай подноготную.

— Подробности опускаю, чтобы ты снова не заснул.

— Правильно. Валяй самую сукровицу.

— Списал нас Олигарх, списал без права на апелляцию.

— Это почему ты так решил? И кого это «нас»?

— «Нас» — это всех нас, кроме Челюсти и еще нескольких. Но тебя и меня он зачеркнул особо жирной чертой. Девулька, которую мы искать едем, может быть в ментовке уже давно арию поет: «О, дайте, дайте мне свободу, я свой позор сумею искупить». А ведь она наши лица заполнила. Не могла не заполнить, она же от страха чуть коньки не отбросила, я же ей иголки под ногти обещал загнать.

— Я бы тебя прибил тогда, если загнал бы.

— Я это сразу понял, между прочим. Ты же, как красивую бабу увидишь, так мозгами сразу отъезжаешь, а еще меня ненормальным называешь.

— А нормальный мужик при виде красивой бабы и должен мозгами отъезжать, все остальное — ненормальность. А уж испытывать потребность ее покалечить… Ну ты меня извини, братан.

— Ладно, оставим актуальные вопросы психиатрии в покое. Поговорим о более насущном. Девчонка нас запомнила, сомнения в этом нет. А потому, если она в ментуре, нас уже ищут. Но это все ерунда. Эта кукла в полной уверенности, что мы живем в Москве, и кроме кличек о нас ничего не знает. Дело в другом. Олигарх решил всех в Скове сдать и правильно сделает. Объясню почему. Мы работаем на рэкете. Ту сумму, которую Олигарх получает с этого промысла, не идет не в какое сравнение с тем, что дает героин. Причем речь идет о том героине, который идет на Запад, а не том, который остается в Скове. Ты помнишь, как прыгал Челюсть, когда ему нужно было пять кило порошка растолкать?

— Помню.

— А почему? А потому, что в Скове рынок узкий, много все равно не заплатят. Процентов восемьдесят героина уходит в Эстонию и дальше со всеми остановками. Сейчас же граница между Эстонией не охраняется и никто никого не обыскивает. Оттуда и приходят основные деньги. Сейчас все остальное, кроме переправки героина, для Олигарха не интересно. Будет — будет, не будет — не будет. Лишь бы его самого это не затронуло. Поэтому он нас сдаст не задумываясь, плевать ему и на нас, и на то, что мы споем ментам. Он острый период в Эстонии пересидит, у него уже эстонский паспорт на другое имя есть.

— Но не так то мы ему и не нужны. Мы же ему очередную партию порошка привести должны.

— Это партия уйдет через два дня. А дальше? Дальше нас заменить не представляет никакой проблемы, ты хоть это понимаешь?

— Ладно, играть с тобой больше смысла нет. То, что Олигарх нас сдать собрался, я уже давно понял. Тут ты прав. Ты мне другое скажи. Что ты предлагаешь? Делать нам что? Только конкретно.

— Мы должны вычислить канал поставки героина Олигарху.

— И что?

— Если мы хотя бы еще одну партию перехватим, а лучше две и больше, то Олигарх утонет в долгах.

— А мы?

— А мы? А мы этот героин возьмем и растаем в пространстве и во времени. И будем потихоньку продавать порошок по розничным ценам. Если у каждого будет по пять кило, представляешь, сколько это по розничным ценам где-нибудь в Мюнхене? Даже если больше ничем не заниматься? Или под Магаданом в лагере трудиться ударно, как твое мнение?

— Мудр ты Ноготь. Болен психически, но мудр. Значит, эта партия к Олигарху не пойдет?

— Не пойдет, конечно, хватит его баловать. Но главная задача в другом — выйти на поставщиков.

— А телочку искать не будем?

— Будем обязательно. Пять кило — очередная партия, у девочки этой еще четыре с половиной. За это времени она потратила, может быть, полтора грамма, может меньше. А после этого посмотрим, что мы с поставщиков снимем. Или мы не рэкетиры?

— Уломал ты меня, охальник. Завтра начнем бомбить связи этой куколки. Дитя она, дурочка. Где-нибудь у своей подружки сидит, максимум день поисков. Я ее, пожалуй, с собой возьму. Девочка нуждается в опоре на надежное мужское плечо, как считаешь?

— Нравится — бери. Все права имеешь.

— Ты мне лучше скажи, как мы на поставщиков героина выйдем?

— Уверенно и спокойно. Ты помнишь, как они нам товар передают?

— Звонят и говорят, куда придти. Когда мы приходили — товар уже был на месте.

— Вот именно. Схема самая что ни есть примитивная. Объясню почему. Пять килограмм героина без присмотра никто не оставит не на минуту, это ясно как день. Кто-то из них провожает товар, пока он не попадет к нам в руки. Вспомни, как мы робота ведем, и Толик роботом командует, и Золушка в одном купе с ним едет. У них все то же самое. Пока мы сумку с товаром в руки не взяли, кто-то из них рядом с сумкой находиться, чтобы гарантировать товар от всяких неожиданностей.

— Ну?

— Баранки гну. Наше дело этого человека найти. Они нам команду по телефону дают, после чего мы на другой конец Москвы едем. А сейчас один из нас на пол часа раньше приедет и проследит, кто все время возле сумки с героином крутится, а после того, как ты возьмешь сумку в руки, я подожду, чтобы их братан на хату отправился, ну а дальше уже дело техники.

— А если ты его не вычислишь?

— Тогда ты мне иголки под ногти загонишь! Не могу я не вычислить, нет тут ничего сложного, Хомяк.

— Значит, мирно их звонка ждем?

— Наоборот, крутимся как вошь на гребешке. Нам до звонка от них с девочкой встретиться нужно. Во-первых, чтобы у тебя яйца не болели, а во-вторых, порошок изъять. Такой хорошей девочке от такого количества героина могут быть одни только неприятности. Ты согласен со мной?

— Конечно. Ноготь, дружище, мы должны защитить ребенка от гнусных посягательств. Тем более что уже к Москве подъезжаем.

— Ты помнишь, где она работала?

— Как же, агентство экстремального секса «Уникум». Разве такое можно забыть?

— Совершенно верно, агентство экстремального секса «Уникум» под художественным руководством господина Аркадия. Старокукоцкий переулок, номер дома забыл. Но мы найдем. Ты, Хомяк, свою бригаду с вещами в Буйноголовку отправь, пусть ребята отдохнут с дороги, а мы сразу бросимся в «Уникум». Пусть Аркадий поможет нашу мадонну с героином найти.

— Здравствуйте, Аркадий.

— Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте. Вас мне послало само проведение. Нет — то знак судьбы! Это рок, который услышал мои молитвы!

— Так вы еще и перед сном молитесь?

— Да откуда? Я даже не знаю, есть ли вообще в Москве синагога. И тем более перед сном. Да и какой сейчас у меня может быть сон? Так, полузабытье, полное ночных кошмаров.

— Что так плохо? Не уж то совсем перевелись в первопрестольной поклонники сексуальных крайностей, и «Уником» захирел в отсутствии спроса?

— Нет, нет, и еще раз нет! Пусть погибну я, но на мое место придут другие. «Уником» — это не просто место эротического отдохновения, нет. «Уником» — это целый пласт столичной культуры, это непрерывность традиции, это новый взгляд на самое интимное, наконец!

— Кончайте триндеть оба. Аркадий, вы можете рассказать без аллегорий, что случилось?