Никола Тесла - Евгений Матонин

Тем не менее выступление Эдисона резко увеличило шансы сторонников электрической казни. Ведь если сам великий Эдисон говорит, что смерть будет безболезненной и почти мгновенной, то, значит, так оно и будет. Кому же еще верить, как не ему!

Противники продолжали обмениваться ударами. Вестингауз, не прибегая к оскорблениям оппонентов, дотошно описывал успехи своей компании. Например, с 1887 по 1888 год объем продаж его компании вырос с 800 тысяч до трех миллионов долларов. Он приводил конкретные примеры, когда даже сторонники постоянного тока переходили на его сторону. Эдисон и Браун лоббировали запрет переменного тока на законодательном уровне и вместе с тем делали все возможное, чтобы ускорить его внедрение в качестве орудия смертной казни. В штаб-квартире Эдисона разрабатывали коварные планы: «Поскольку динамо-машины Вестингауза будут служить цели наказания преступников, почему бы не воспользоваться выгодной нам ассоциацией в умах общественности и не ввести новый термин? Впредь говорить, что преступник был убит “при помощи Вестингауза” или его “приговорили к Вестингаузу”, по аналогии с именем доктора Гильотена, который приобрел бессмертие во Франции».

Тем временем апелляцию на приговор Кеммлера окончательно отклонили. 6 мая 1890 года состоялась казнь. Присутствовали журналисты и представители комиссии по изменению вида смертной казни. Самого Гарольда Брауна почему-то не было. Кеммлера усадили на стул, прикрепили электроды (почему-то совсем не к тем частям тела, на которые указывал Эдисон, а к ногам и голове) и включили рубильник. Сначала все решили, что казнь действительно прошла удачно и осужденный быстро умер. Но через несколько минут, «к ужасу всех присутствующих, грудь преступника начала вздыматься, на губах появилась пена, и он начал на глазах оживать». И умер только после повторной подачи тока, фактически мучительно поджарившись на стуле. Присутствующие были потрясены и теперь сравнивали казнь с действиями варваров и извергов.

Одна часть американского общества аплодировала новому изобретению как «шагу вперед на пути к высшей цивилизации» и «триумфу науки и гуманизма над варварством и зверством», другая — возмущалась, прочитав ужасающие рассказы в прессе. Когда одна серьезная утренняя газета озаглавила свою статью «Кеммлера вестенгаузировали», Томас Эдисон подумал, что его победа не за горами. Хотя и был не совсем доволен. Он обвинил исполнителей приговора в том, что они неправильно присоединили электроды. Что же касается Вестингауза, то он заявил: «Я не хочу говорить об этом. Это был жестокий инцидент. Лучше бы ему отрубили голову».

Как ни пытался Вестингауз откреститься от этого страшного происшествия, его компания начала испытывать проблемы. Ситуация запуталась окончательно. Вроде бы действительно была доказана опасность переменного тока (добавим: при неправильном с ним обращении). Вроде бы было продемонстрировано, что им можно убивать преступников (хотя и не так уж мгновенно). Вроде бы Эдисон и Браун добились своего. Но после первой казни начались протесты против электрического стула, которые били и по Эдисону. Но для Вестингауза дело обстояло куда хуже: вся эта компания угрожала погубить всю систему переменного тока. Нужно было начинать контратаку.

…Что касается электрического стула, то власти штата Нью-Йорк оказались в очень затруднительном положении после казни Кеммлера. От Брауна и Эдисона потребовали улучшить технический аспект последующих казней. Им рекомендовали увеличить напряжение до 770, а потом вообще до 1780 вольт. Они еще долго совершенствовали свое изобретение, испытывая его как на людях, так и на животных. В 1903 году разрядом в 6600 вольт была убита цирковая слониха Топси, которая до этого затоптала трех человек. Эдисон лично записал момент экзекуции на кинопленку, чтобы использовать ее в кампании против Вестингауза.

Казнь преступников электротоком все-таки постепенно вошла в жизнь Америки. Хотя время от времени по-прежнему проходила не так, как хотелось бы ее сторонникам, вызывая мучительную смерть осужденных. Несмотря на это, использование электрического стула ввели многие американские штаты, и эта казнь окончательно не отменена и по сей день. Правда, сейчас посадить человека на электрический стул могут только в восьми штатах.

В этом смысле Эдисон и Браун добились своего. Но вот парадокс: теперь «в умах общественности» этот способ убийства не ассоциируется с Вестингаузом. А вот о вкладе Эдисона и Брауна время от времени вспоминают. Кстати, к Брауну после описываемых событий журналисты потеряли интерес. Да и он сам больше так ничем и не прославился, хотя прожил до 1932 года.

Позже, уже в 1930-х годах, Тесла назовет электрический стул «чудовищным аппаратом». «Несчастные предаются смерти крайне немилосердным способом — их поджаривают заживо, — писал он. — В зависимости от индивидуальных способностей, некоторые полностью теряют сознание на некоторое время, но приходят в себя от острого чувства боли, и минута такой агонии эквивалентна целой вечности».

Соперники и шарлатаны. Снова «миллионы Вестингауза»

Это был только первый акт «войны электрических токов». Она продолжалась еще много лет, и мы еще не раз будем возвращаться к ней. Но в ее начале и первых «боевых действиях» Тесла непосредственно не участвовал. В 1888—1889 годах он сначала работал в Питсбурге у Вестингауза над доводкой своего двигателя, затем вернулся в Нью-Йорк и открыл свою лабораторию. Затем отправился в Европу, прежде всего в Париж, на Всемирную промышленную выставку 1889 года.

Итак, снова Париж. На выставке было что посмотреть. В том числе и работы русских электротехников — Яблочкова, Усагина (он представил трансформаторы собственной разработки), динамо-машину Полешко… Но главной «звездой» стал все же Эдисон. Его отдельный павильон каждый день посещали сотни людей, которые восхищались говорящими на разных языках фонографами, электрическими лампами и прочими изобретениями. Где бы ни появлялся изобретатель, его встречали аплодисментами и криками «Вива, Эдисон!». Французское правительство наградило его орденом Почетного легиона.

Сам Эдисон высоко оценил творение Александра Густава Эйфеля — Эйфелеву башню — и обедал с ним прямо на ней. Впрочем, скоро Париж ему надоел. «Когда же работают эти люди? — недоумевал он. — И над чем они работают? Я совершенно этого не понимаю».

Тесла же, наоборот, получал от Парижа удовольствие. Теперь он был уже не тот никому не известный инженер, который несколько лет назад покупал на последние деньги билет до Нью-Йорка. Из Парижа он отправился в Австро-Венгрию, точнее, к себе на родину, в Хорватию, где навестил мать и любимую сестру Марицу. Затем провел несколько дней в столице Сербии Белграде, где встречался с видными сербскими писателями и поэтами. И только после этого решил вернуться в Нью-Йорк.