Дикие гуси - Александр Граков

Не вздумай, пенек, вякнуть кому-нибудь о нашем предложении. Во-первых, у нас все схвачено, а во-вторых, ни дочку, ни тебя тогда не спасет даже сам Аллах!»

Подписи под «предложением» не было.

— Ну что сказать? Составлено бывшим «зеком» с претензией на грамотность! — Айс помахал в воздухе «посланием».

— Ты другое скажи! — взмолился Камо. — Мне-то что делать? Деньги действительно есть: я продал «Самару» сына после его смерти, но я их лучше сожгу, чем отдам этим сволочам! Поэтому и прошу тебя: увези Соньку с собой в Россию, я ведь знаю — ты обратно домой собрался. И деньги с собой заберете — устроишь ее в институт с хорошим общежитием…

— Ну, для этого еще надо всего ничего — чтобы твоя дочь согласилась ехать со мной! — у Айса при воспоминании о Соне почему-то вдруг сладко-сладко трепыхнулось сердце. С чего бы это вдруг?

— А ты для чего? — загорячился Камо. — Неужели не найдешь способа уговорить ее? Хотя если Сонька не захочет, — тут же потускнел он, — ее ни на какой козе не объедешь!

— Ладно, попробуем объехать, — решился Айс, — но что же делать с этим письмом? Когда, говоришь, срок доставки денег?

— Завтра ночью! Послушай, Айс, а может, отдать им пока половину, чтобы до вашего отъезда все было тихо и спокойно, а? — спросил Камо.

— Ну уж нет, эти шакалы частью не удовлетворятся, я их, кажется, знаю. В общем, давай проживем сегодняшние день и ночь, а завтра само покажет, что предпринимать!

— Ты думаешь? — Камо обеспокоенно покачал головой.

— Я не думаю — я знаю! — Айс, приобняв его за плечи, потащил к дому.

В его голове, привыкшей в экстренных ситуациях «варить» в пять раз быстрее, уже вырисовывался черновой набросок дальнейших действий. Теперь он требовал доводки в спокойной обстановке.

— А пока пошли уговаривать твою неприступную Соньку…

А та в это время терзалась угрызениями совести. В душе, конечно. Признаться в этом кому-либо для нее было бы смерти подобно — уж такой был характер! После разговора с матерью, которая признала свою вину в том, что подсунула случайно парню кассету с записью отдыха Соньки с братом в горах, она загрустила, вспомнив искреннее смущение Айса, когда застала его «на месте преступления», и свое топорное ослоумие.

«А парень, между прочим, очень даже симпатичный! — не побоялась она признаться самой себе. — А сильный какой — мускулы так и прыгают-перекатываются по спине! Не то, что у некоторых хлюпиков…»

Вспомнив внезапно одного из этих «некоторых», она нахмурилась и чуть было не расплакалась от досады — до того «достал» ее в последнее время своими грязными намеками сын начальника контрразведки, Эдик Казарян — восемнадцатилетний балбес, которого папашка, конечно же, отмазал от воинской обязанности, и этот прыщавый Эдик «держал мазу» во всем Эчмиадзине. Еще бы — попробуй тронь это говно…

Зато он «трогал» всех эчмиадзинских девчонок подряд, не отставая в этом от своего папашки-кобеля. Мама их бросила, справедливо рассудив, что замены ее естеству муж среди женского населения города находит более чем достаточно. Добрался Эдик, в конце концов, и до Сони. Вчера, на танцах.

— Ой, какие мы сисечки отрастили! — проходя мимо нее, он в своей привычной хамской манере ухватился за действительно красиво развившуюся грудь Соньки и… еле удержался на ногах от оглушительной затрещины. Она же с отвращением потрясла в воздухе ушибленной о его щеку рукой.

— Себе отрасти — свои и лапай!

Хохот «коллег» сразил Эдика почище Сонькиной оплеухи. Он рванулся к ней.

— Ну, сучка, счас ты мне ха-а-роший минет будешь делать! — и… наткнулся на острую сталь выкидного ножа, который она всегда брала с собой на танцы. Так, на всякий случай…

— Потише, потише, ты — прыщ сексуально озабоченный! — Сонька знала, куда бить, чтоб без промаха. — Без наследства хочешь остаться?

Эдика отнесло от нее с той же скоростью: маза мазой, но кому она нужна с дыркой в боку. Зато побелел он так, что можно было пересчитать все прыщи на его физиономии.

— Клянусь родственниками, я сделаю так, что ты сама на коленях приползешь просить, чтобы я тебя трахнул! — произнеся эту клятву, он исчез в ночи. Больше в тот вечер его не видели ни на танцах, ни около…

«Айс, видать, отличный малый! — продолжала рассуждать Соня, сидя в своей комнате — Вот с ним бы я пошла танцевать с удовольствием. Такой и защитит в случае чего, — ей было отлично известно, что сынок майора попусту не грозит — обязательно какую-нибудь пакость устроит. А после того, что она устроила ему вчера принародно… Бр-р-р! — Сонька даже поежилась, — Уж лучше сбежать от греха куда подальше!»

Таким образом, она уже наполовину была подготовлена к предстоящему разговору с Айсом, когда он осторожно постучал в дверь ее комнаты.

— Можно войти?

— Неужели ты еще разрешения не разучился спрашивать? — проклятый язык опередил даже мысли. Сонька тут же исправилась: — Входи, входи, не заперто!

— Сидишь вот тут сиднем, а люди, между прочим, в это время великие дела творят! — он уже отошел от шока первой встречи — захотелось попикироваться.

— Вижу! — съязвила в ответ Сонька. — Ты, по всей вероятности, ведешь раскопки пирамиды Хеопса. Рассказал бы лучше о море что-нибудь, чем политинформацию читать! Ни разу за всю свою сознательную жизнь не полежала на морском пляже! — подосадовала она.

— Да ты что? — ужаснулся Айс. — Живете между двумя морями, и ни на одном не удосужилась побывать? А вообще, — сколько той жизни твоей — побываешь еще, и не раз. Да, кстати, я на днях в Сочи собираюсь, можешь прошвырнуться со мной, если желаешь, — бросил он как можно более небрежно, вроде речь шла о небольшой прогулке на яхте. Эффект не замедлил сказаться.

— Ой, Айс, миленький, — Сонька заерзала на стуле, поражая его своей непосредственностью, — возьми меня с собой, а? А то меня здесь один долбодуй так уже достал… — поняв, что проболталась, прикусила язык.

— Ну-ка, ну-ка, — придвинулся он ближе, — расскажи подробнее об этом донжуане! Это серьезнее, чем ты думаешь! — предупредил он ее возражения.

Сонька вздохнула и выложила Айсу вчерашние угрозы Эдика Казаряна.

— Ну вот, теперь все становится на свои места! — облегченно вздохнул он.

— Расскажи теперь о море! — потребовала Сонька и уточнила: — О Черном.

— О нем надо рассказывать в стихах, — вздохнул Айс. — Ну, слушай:

… Я стою за оградой мола.Моря, солнца вокруг — завались!А на пляже — свои «приколы»,А на пляже — чужая жизнь…Всех мастей — как у Ноя в лодке:Тот напишет о нем стихи,Та — копченая, как селедка,Кто-то прибыл, чтоб смыть грехи…Здесь жара — как в мартене-печке,А бумажники — как мешки,Здесь доверчивые сердечкиРазбиваются на куски.Казино, мотоциклы, чайки,Разноцветье купальных тел,«N0», «YES» на девичьих майках…Все для тех, кто сейчас не у дел.Здесь любовь — мимолетным горем:Отлюбил, а с собой не увез.Знать, не зря говорят, что мореСостоит из прощальных слез.Проклинают, смеются, плачутИ бегут… Чтоб вернуться — в стих,Чтобы снова поймать УдачуНа недельку, на час, на миг…Возвращаюсь и я. И, знаешь(Только ты не прими за лесть),Я все больше в тебя влюбляюсь,Принимая таким, как есть!Пусть — с любовью, и даже — с горем,Но — монеткой блеснет со дна:— Если б не было в жизни моря,Как была б наша жизнь пресна!

— Неужели там так хорошо? — вопросительно расширились серебристые глаза.

— Еще лучше, чем ты себе представляешь! — заверил Соньку Айс. — А теперь извини, мне нужно утрясти наше настоящее и подготовить будущее.

Глава 12

Всем смертям назло. «Заря»

— Так что ты там говорил насчет довеска к майорской форме? — спросил Айс у Камо, которого нашел вновь у сарайчика в углу двора.

— Ой, джан, извини, совсем запамятовал! Да и Сонька мозги закапала. Вот, держи! — он достал из-под верстака три пластмассовых кругляша и передал их Айсу. — Как думаешь, вещи стоящие?

Айс пригляделся к «гранатам» и свистнул в изумлении.

— Ты знаешь, Камо, чем дольше я нахожусь в вашей стране, тем больше поражаюсь обилию засекреченного оружия, которым вас кто-то так усердно снабжает! Это же знаменитое, пока еще не имеющее аналогов в мире устройство «Заря». Похожее внешне на легендарную «лимонку», оно, тем не менее, не дает смертоносных осколков при взрыве, зато буквально ослепляет ярчайшей вспышкой, а грохоту от нее — будто от разрыва гаубичного снаряда. Так что представь себя на месте какой-нибудь группы террористов, которым под ноги шандарахнули эту штуку, и ты в полной мере оценишь ее! В общем — классная вещь!