Хроника отложенного взрыва - Феликс Меркулов

— Прочитал? Интересное сообщение, — спросил Полонский, когда Гольцов зашел к нему в кабинет. — Мне тоже понравилось.

— Может, съездить к нему, поговорить?

— И без нас есть кому в Прагу слетать. — Генерал достал сигарету, помял ее и положил на стол. — Это дело вела Генпрокуратура. Вот ее представители и поедут.

— Знаю, что они там накопают. — Георгий посмотрел шефу в переносицу. — Скажут: дело расследовано всесторонне и полностью, сейчас рассматривается в суде. А Моравек — обычный сумасшедший.

— Это уже не наше дело, что они там решат. — Полонский отмахнулся. — Или ты думаешь, что Моравек свечку держал, когда убийство разрабатывали. А сейчас решил душу облегчить? Ты знаешь, сколько человек брали на себя уже не только убийство Белугина, но даже Листьева, Старовойтовой и всех прочих особо важных убиенных персон?

— Знаю, но обычно это все-таки наши соотечественники.

— А теперь какой-то сумасшедший чех. Что это меняет? Или у тебя дел мало? Могу добавить. — В голосе Полонского послышались предгрозовые раскаты.

Через несколько дней из Генпрокуратуры пришел ответ, что признания Моравека не представляют никакого интереса. Мол, дело уже в суде, так что мало ли что там наплетет этот чех. Нам все-таки виднее.

С этим ответом Георгий хотел вновь пойти к Полонскому. Но тот неожиданно сам вызвал Гольцова и приказал:

— Собирайся в Прагу.

Георгий оторопел: может, послышалось?

— Куда? — переспросил он.

— По-моему, я достаточно ясно выразился. Или ты стал плохо слышать? — Полонский приподнял брови. — Вот приказ министра: командировать сотрудника для подготовки региональной конференции по экономической преступности. Что тебе не ясно?

Генерал постучал пальцем по листу бумаги, лежавшему перед ним на столе:

— Да, заодно и этого, как его… Моравека допросишь. Вернее — поприсутствуешь на допросе. Посмотришь, поучишься — как это делают чешские следователи.

Формально сотрудник Интерпола не имел права проводить допрос. По статусу он был обычным чиновником, чем-то вроде учетчика или делопроизводителя. Но посидеть рядом со следователем, помилуйте, отчего же нельзя? Тем более если важняки-соотечественники отказались от загранкомандировки, то кому, как не сотруднику национального бюро Интерпола, проследить за тем, чтобы иностранный следователь записал все правильно?

— Поручение у тебя будет, я распорядился, — закончил генерал.

Гольцов в который раз отметил, что с шефом ему, тьфу-тьфу, повезло.

— Спасибо, — сказал Георгий.

— Чего ты благодаришь? Я на задание тебя посылаю, а не личные дела решать. — Голос начальника звучал грозно, но глаза оставались спокойными. Сердитость была напускной, чтобы подчиненный не забывался. — Дело очень серьезное. — Полонский опять постучал по приказу. — На контроле в правительстве.

Гольцову не надо было объяснять. Конечно, большим боссам нет никакого дела до сомнительных признаний какого-то чеха. И на загранкомандировку они расщедрились не потому, что вдруг прониклись бедами десантников или заботами Гольцова.

Все было гораздо проще.

Через Чехию утекали российские капиталы. Эта тихая страна для наших жуликов привлекательна уже тем, что имела незапятнанную репутацию. Одно дело зарегистрировать фирму на Каймановых островах, острове Мэн или Гибралтаре. Тогда серьезным партнерам все будет ясно с тобой. Совсем другое — написать в документах адрес: Прага, Чехия, улица такая-то. В этом случае могут и за приличного человека принять. Плюс открытые границы, либеральные законы. Что еще нужно для счастья в теневом бизнесе?

Правда, в последнее время порядки в Чехии ужесточились. Появился визовый режим. Началась ревизия банковских счетов. Активизировались спецслужбы, и Интерпол в том числе. Выяснилось, что девяносто процентов фирм, открытых русскими в Чехии, никогда не занимались тем, что указали при регистрации. В лучшем случае просто перекачивали деньги из России на Запад. Причем занимались этим не только и не столько бандиты, сколько солидные государственные мужи.

Наконец, и Россия не смогла остаться в стороне. Появилась финансовая разведка, да еще президент накрутил хвоста борцам с экономической преступностью из ФСБ, МВД, под раздачу попали СВР, таможня и даже погранвойска. А национальному бюро Интерпола, как говорится, сам Бог велел отслеживать судьбу наших преступников за границей.

Чтобы обменяться опытом борьбы с коррупцией, решили было созвать в Праге конференцию. К ней российский офицер должен был вместе с чешскими коллегами собрать наиболее полную информацию обо всех подозрительных фирмах. Ниточки из Праги вели не только в Россию, они могли помочь распутать многие клубки.

— Пане Гольцов? Здравствуйте, я поручик Войтек. — Невысокий, кругленький человек опустил левую руку, в которой была табличка с именем Гольцова. — Игорь Войтек.

— Очень приятно, — ответил Георгий. Они обменялись рукопожатиями.

«Михальскому надо уши надрать, — отметил Гольцов, когда солидный такой морозец на улице стал его продирать. — Говорил: пражский климат мягче московского, надень только куртку». На стоянке Войтек подошел к серебристому «БМВ». Жестом пригласил Георгия садиться. «Наверное, неплохо в местной полиции платят», — полушутя подумал Гольцов, садясь в кресло с пушистой накидкой, под шкуру леопарда.

— Это подарок тестя, — произнес Войтек, догадавшийся, о чем подумал гость из России. — Он у меня богатый человек. Давно говорит: сматывайся из полиции. Да я не хочу — нравится.

Игорь говорил без умолку, выруливая со стоянки и осматриваясь кругом. При этом он еще успевал посматривать на пассажира и приветливо улыбаться. Такой маленький, юркий и доброжелательный человечек.

— Но если не повысят зарплату, думаю, жена скоро выгонит из дома. — Его тенорок не замолкал. — Цены-то постоянно растут, сколько можно на шее у родителей сидеть. В полиции уж точно зарплату не повысят.

«Все как у нас», — с грустью подумал Гольцов и спросил:

— Игорь, а где ты научился так хорошо по-русски говорить? В школе?

— Мама русская.

И он рассказал про маму. Как отец познакомился с ней, когда учился в Москве. Как ее родители были против брака и отъезда дочери, да и его с опаской встретили невестку. Речь Игоря текла как ручей. Сначала приятное журчание, потом привычно, словно из-под крана в чайник. А затем начинала капать на мозги.

— Какой у нас план? — Гольцов вставил вопрос в затянувшееся повествование.

— Сейчас гостиница, отдых, экскурсия по Праге. Завтра начнем работать по полной программе. С утра заедем в тюрьму, навестим этого… как его?

— Моравека?

— Да.

— А нельзя сегодня?

— Нет. Следователь сможет только завтра. Да и пропуск на сегодня выписывать уже поздно, слишком сложная процедура. Так что не волнуйтесь, любуйтесь Прагой, командировочные все равно идут.

«Все как у нас, коль приехал в командировку — расслабляйся и никуда не торопись, — вновь подумал Гольцов, смотря на мелькающую залысину Войтека. — Я, кажется, понимаю, почему его ко мне прицепили. Не только из-за знания русского, а еще чтобы отвязаться, хоть ненадолго».

Гостиница на окраине города оказалась весьма недурной, несмотря на «жалкие» три звезды. Просторный номер, хорошая мебель, сантехника, а главное — вид из окна на какой-то древний замок.

— В этом замке Фауст продал душу Мефистофелю, — «по секрету» сообщил портье.

Георгий скептически улыбнулся: обычная лапша для туристов. Он знал, что, по легенде, сделка с дьяволом состоялась в Праге. Но был уверен: эту сомнительную честь оспаривали сразу несколько замков, причем этот, напротив, вряд ли входит в их число. Уж очень был невелик, словно амбар с башенками. Тесноват для падшего ангела.

С соседями не повезло. Группа очень упитанных немцев, чьи животы едва протискивались в дверные проемы. Всю ночь они гудели. В самом прямом смысле этого слова. А под утро за стенкой раздались крики «швайн, швайн» и женские визги.

На удивление, утром соседи так же проявили неожиданную прыть. То ли рано встали, то ли вообще не ложились, но, как только наступило время завтрака, словно орда ворвались в ресторан и основательно почистили шведский стол. Гольцову, который встал полвосьмого, остались лишь легкие салатики да одинокий кнедлик на засыпанном крошками блюде.

«Ничего, ты же не жрать сюда приехал», — успокаивал себя Георгий, наполняя глубокую фарфоровую тарелку капустой провансаль с красным вином и маринованными сливами.

Вацлава Моравека привели, держа под руки, два дюжих охранника. Он оказался рослым здоровяком с длинными, до плеч, волосами. «Странно, что его не подстригли», — отметил Георгий. По паспорту осужденному было сорок семь лет, на вид — цветущие тридцать. Запястья Моравека скрепляли браслеты. Он оглядел полупустую комнату, в которой, кроме серого стола и нескольких стульев, ничего не было. Прищуренные глаза скользнули по следователю, задержались на Гольцове. Казалось, этот взгляд вытягивает из человека всю душу и препарирует.