Кризис жанра - Марина Серова

Мои часы показывали пять.

— Ладно, на сегодня хватит, — произнесла я, поднявшись и собирая со стола бумаги. — Если вы понадобитесь, то я вызову вас повесткой или заеду сама, так как вы ограничены в передвижениях. До свидания. — Фирсов проводил меня до двери, и мы расстались.

До машины я бежала практически бегом, потому что очень хотела успеть заехать в поликлинику по месту жительства Глеба до того, как закроется регистратура. Я не помнила, до пяти или до шести они работали.

Когда я добралась до поликлиники, работницы регистратуры, переодевшись, шествовали с сумками к выходу.

— Всем оставаться на местах! — закричала я, преграждая им путь. — Вы случайно не из регистратуры? — За их спинами я успела заметить погасшие окошки хранилища медкарт.

— Да, а в чем дело? — спросила ближайшая ко мне, в легком шифоновом платье, с черным пакетом в руке.

— Срочная прокурорская проверка, открывайте немедленно архив. — Я сунула ей под нос удостоверение следователя. Женщина, которая в мечтах уже сидела дома перед телевизором, наблюдая за героями любимого сериала в то время, как на кухне будет вариться ужин, опешила. Еще немного надавив на нее, я получила все, что хотела. Женщина в шифоновом платье отпустила коллег и принялась за поиски карточки Глеба. Она обнаружилась только в подвале, где складировались старые бумаги в одной из коробок, частично погрызенная мышами.

— Я ее изымаю, — объявила я. Противодействовать мне никто и не собирался.

Вернувшись к тете Миле, я застала Александра помытым, расчесанным и уплетающим на кухне гренки с чаем. Тетя сидела напротив него, и они очень мило беседовали о том, кто из персонажей сказок сильнее — Конан или Илья Муромец. Александр, закутанный в белую простыню, напоминал древнего римлянина, случайно попавшего в наше время.

Меня в образе следователя он сначала не узнал, но, когда я заговорила, догадался и захихикал.

— Вижу, вы нашли общий язык, — сказала я тете, улыбаясь, — если усыновим его — не пожалеешь.

— Меня усыновит Алиса, — со знающим видом заметил Александр, — а вы можете меня навещать.

— Непременно, — кивнула я.

— Женя, тебе ужин разогревать, а то, наверно, уже избегалась вся? — спросила тетя Мила, отодвигая от Александра нож, за которым он было потянулся.

— Разогревай. Я сейчас кое-что сделаю и приду, — пообещала я, направляясь в свою комнату. Там, переодевшись в домашнее, я плюхнулась на постель и стала изучать медицинскую карточку Глеба. Редкие записи в тонкой, как тетрадка, карточке говорили о том, что Глеб Юрьевич Корноухов обладал отменным здоровьем и обращался в поликлинику лишь в крайних случаях. В буйной юности он два раза оказывался в больнице с алкогольными отравлениями. Был случай ангины, пять случаев переломов костей, пара сотрясений. В зрелом возрасте пошла поножовщина и огнестрелы, но все заканчивалось у бандита благополучно. После сорока лет здоровье Глеба так улучшилось, что посещения поликлиники вообще прекратились. Лишь за неделю до смерти Глеб, словно предчувствуя опасность, прошел полное медицинское обследование. Здоровье и в этот раз не подкачало, если бы не одно обстоятельство. Выявился врожденный порок, не позволяющий ему вообще в принципе иметь детей. Значит, за неделю до собственной смерти Глеб знал, что ребенок — не его, и ничего не предпринял. «Странно, — подумала я. — С его замашками крестного отца тарасовской мафии — и простить жене такое! Видно, Глеб был занят чем-то очень важным, решал какие-то проблемы, а разборки с женой оставил на потом».

Моя версия с обиженным незаконнорожденным сыном Глеба развалилась. Разочарованная, я отложила медицинскую карточку на стол и поплелась на кухню.

— Женя, садись! Я сам тебе ужин погрел! — радостно завопил Александр, заметив мое появление. Не чувствуя своей силы, он затолкал меня за стол, а тетя поставила передо мной тарелку горячего рассольника, источающую приятный аромат.

— Я сам его грел и не пролил, — повторил Александр, досадуя, что я не замечаю его стараний.

— Молодец, — буркнула я, чтобы подопечный отвязался.

— Можно я еще что-нибудь погрею? — привязался он к тете Миле.

— Ну, булочки погрей, что ли, — сказала она задумчиво.

— Сейчас, — обрадовался Александр, схватил блюдо с булочками и засунул его в микроволновку.

— Ставь на тридцать секунд, чтобы были слегка теплыми, — руководила процессом тетя Мила. Александр уверенно поставил на таймере нужное время и запустил микроволновку на разогревание. Я посмотрела на часы. Вскоре мне предстояло встретиться с боссом пензенских. Мне не верилось, что он принесет миллион долларов, которые потребовал у него Кот по моему приказу. Скорее он постарается пришить зарвавшегося помощника, но вот вопрос — как? Явится лично или наймет еще кого-нибудь? Вовлекать в дело новых людей крайне опасно, и я бы на его месте устранила Кота собственноручно.

— Тетя, я в половине десятого уйду. Ты уложишь спать Александра? — спросила я у тети негромко.

— Конечно, нет проблем, — ответила тетя Мила.

— Если я ночью не вернусь, то позвони вот по этому номеру, — протянула я тете листок с телефоном, — она приедет и заберет Александра.

— Что, значит, ты ночью не вернешься? — нахмурилась тетя Мила. В ее глазах промелькнул страх.

— Это значит, что я могу задержаться, по работе, — пояснила я, думая совершенно о другом. Убийца, на встречу с которым я шла, был профессионалом, и еще неизвестно, как могло повернуться дело, но тете такого лучше не знать.

— Не нравятся мне твои ночные работы, — с облегчением произнесла тетя.

— Я просто встречусь с одним человеком, и все, — я беспечно махнула рукой, словно мне предстояла увеселительная прогулка в детский парк аттракционов.

— Царапины у тебя на руке тоже от встречи с одним человеком? — не унималась тетя. — Я же знаю, ты дралась.

— А вот и нет, — вдохновенно соврала я. — Утром бежала, поскользнулась и упала. Всего-то делов!

— Почему-то я тебе не верю, — покачала головой тетя Мила. — Сердце подсказывает, что тебе грозит большая опасность.

— Саша, что же ты сам все булочки съедаешь? Мы же тоже хотим! — воскликнула я, отвлекая внимание тети от щекотливой темы.

— Вот, возьмите. Тут еще три осталось, — сконфуженно пробормотал Александр, протянув мне блюдо.

— Нет, спасибо, я не хочу, — ответила я, отталкивая блюдо, — но, как вежливый человек, ты должен был сначала предложить нам и только потом набивать свое пузо.

— Женя, не приставай к мальчику, — встала на его защиту тетя Мила, — ты мучное вообще не любишь.

— Извини меня, — я встала и отвесила тете шутливый поклон, — прости, что старалась привить этому недорослю элементарные понятия о приличиях.

— Эти понятия тебе самой еще прививать и прививать, — язвительно заметила тетя Мила.

Пока мы спорили, Александр с аппетитом умял оставшиеся булочки, а блюдо отнес к раковине и помыл, о чем сразу же сообщил во всеуслышание.

— Моя школа, — кивнула на него тетя Мила.

Вздохнув, я пошла к себе в комнату готовиться к встрече. Как мне помнилось, за вокзалом у перехода через пути местность напоминала трущобы. Пятиэтажные дома, с крыш которых снайперу не прицелиться из-за раскидистых тополей, покосившиеся деревянные сараи и мусорка у подножия перехода. Из шкафа я достала тщательно законсервированный наряд бомжихи, гримировальные принадлежности и дезодорант с ароматом помойки — побочный продукт военно-промышленного комплекса СССР при разработке нелетального химоружия. На полочке красовался целый набор таких же «духов», но с разными запахами, начиная от кишечных газов и кончая стойким запахом паленой проводки. С помощью накладок, специального клея, грима и парика я превратила себя в семидесятилетнюю старуху с изборожденным морщинами лицом. От контактных линз, имитирующих мутный старческий взгляд, мне пришлось отказаться, так как мне требовался хороший обзор и острое зрение. На лицо можно было надвинуть платок, чтобы скрыть глаза, да и наступавшие в десять сумерки также помогут сгладить этот небольшой недостаток. Красками я передала ощущение грязной кожи. Одну щеку намазала черным, будто испачкалась в саже. Нарядившись в лохмотья, я рассовала по карманам оружие — револьвер, метательные ножи, баллончик с нервно-паралитическим газом, — прихватила прибор ночного видения, посмотрела на себя в зеркало и решила, что лучше уже не будет. Оставшиеся полчаса были посвящены тренировкам. Сгорбившись, я ходила взад-вперед перед зеркалом, опираясь на сучковатую палку, привыкая к одежде. Несколько раз в дверь комнаты стучался Александр, но я его отсылала поиграть подольше, чтобы не мешал. Потом, улучив момент, когда Александр что-то бурно обсуждал с тетей Милой в гостиной, я проскользнула к двери и выскочила из квартиры. Подростки, кучковавшиеся у подъезда, попятились с выражением отвращения на лицах, пропуская меня наружу. В атмосфере всеобщего отвращения и порицания со стороны прохожих я незаметно добралась до своего «Фольксвагена», доехала на нем до района вокзала, а там уже пешком дошла до места встречи. У ряда мусорных баков ошивались двое настоящих бомжей, проверяя их содержимое. «Полезные вещи» они складывали в грязные мешки из-под сахара. Я решила прогуляться поблизости, по зарослям бурьяна у сараев, с рваной торбой в руках, будто бы в поисках пустых бутылок, а сама внимательно наблюдала за окрестностями. Темно-синий «Ниссан», стоявший на небольшой бетонной площадке у сараев, мне не понравился. Я направилась к нему, намереваясь проверить, но тут меня окликнул один из бомжей в рваном промасленном «петушке». Вместе со своими мешками они с товарищем торопливо семенили ко мне.