Кризис жанра - Марина Серова

— Лучше не бывает, — ответил второй рассеянно.

Нас отпустили без взяток и драк. За десять минут машина достигла черты города и въехала в него. Только в эту секунду я позволила себе расслабиться и обдумать, что же произошло только что. Мы с Александром поехали поговорить к Артему и попали в засаду. Засада была устроена хоть и спонтанно, но все-таки организованно. Коту позвонили и сообщили, что мы едем. Кто мог знать об этом? Ксения, жена Артема. Ее лица на свадьбе я так и не разглядела толком. Может, это она порешила своего тестя и остальных, чтобы муж быстрее разбогател, чтобы в конце шлепнуть и его? Версия дикая. Но чего не может быть в нашем безумном мире? Был еще вариант, что телефон Ксении прослушивался. Это можно проверить. Однако сильнее всего меня терзала идея, что все организовала моя нанимательница. Из головы не шли слова Артема, что если его отца убили, то заказчица убийства — Агеева. Дьявольски хорошо тогда складывалась мозаика событий! Муж Агеевой коллекционировал старинные вещи, любил древнюю мебель и прочее. А у таких людей непременно имелись криминальные связи, чтобы доставать подобные вещи, так как мир антиквариата буквально кишит бандитами разных мастей, и, окунувшись в эту муть, невозможно остаться чистым. Со смертью мужа финансовые дела Агеевой идут все хуже и хуже. И она придумывает способ их поправить за счет богатого дебиловатого родственничка. Связавшись со знакомыми мужа, она находит головорезов и их руками устраняет всех, кто ей мешает в достижении цели, — мать Александра, Ивана Глебовича, потому что он сам хотел усыновить богатого наследника… Стоп! А зачем убивать Катерину, дочь Ивана? Я посмотрела на бормотавшего что-то себе под нос Александра и спросила, в каких отношениях он был с Катериной.

— Я раньше хотел на ней жениться, — ответил он откровенно и печально вздохнул: — Только она умерла, и ее закопали.

«Ясно», — сказала я самой себе. Катерина могла уговорить Александра, чтобы он согласился на усыновление Иваном Глебовичем. Александр ведь не полный дебил, и суд должен был принять во внимание его мнение по вопросу усыновления. Поэтому-то Агеева устранила сначала Катерину, решив, что без нее Александр отвергнет притязания Ивана. Меня же она вообще наняла для алиби, дескать, вот как я хотела защитить племянника. Версия мне не нравилась. Я гнала ее от себя прочь, но она упорно лезла обратно в мысли. Становилось понятным, почему Агеева не спешила нанять телохранителя, несмотря на мои предостережения. Кого ей бояться? Чтобы получить лишнее доказательство своей теории, я позвонила Агеевой и спросила, как там шприц, найденный Александром в больнице, проверили ли его.

— Нет, я звонила, она пока еще не успела. Работы невпроворот, — легко ответила Агеева и добавила: — Но она обещала непременно сделать в ближайшее время.

Рассказывать я ей больше ничего не стала, лишь сообщила, что с Александром все в порядке, и отключила телефон.

— Все совпадает, — тихо сказала я своему отражению в зеркале. — И что мне делать? — И сама же ответила сердито: — Что делать? Искать доказательства, которые можно предъявить судье!

Например, главарь банды сегодня придет на встречу со мной, и если удастся захватить его живым, то это будет лучшим доказательством, а также — видеозаписи со свадьбы. Кто бы ни был заказчик, в его планы пока не входит убийство Александра, что наглядно показали сегодняшние разборки. Приказали устранить только меня, а моего подопечного полностью проигнорировали. Однако не стоит обольщаться. Александр все равно приговорен. Ему не позволят владеть такими деньгами. Устранив меня, его могут заставить подарить деньги либо усыновят, а потом прикончат.

— Женя, мне надо в туалет, — сообщил мне Александр со смущением.

— До дома не дотерпишь? — с надеждой спросила я.

— Нет. Я очень хочу сейчас, — виновато улыбнулся Александр. По пути следования нам попалось небольшое кафе, и я завернула на стоянку. Персонал кафе не хотел пропускать грязного всклокоченного Александра в туалет, пока я не сунула официантке сотню.

— Может, что-нибудь закажете? — спросила она потом, когда я дожидалась своего подопечного.

Чувствуя дикую усталость и опустошение, я согласилась на чашечку кофе. Поставив передо мной чашку кофе, официантка поинтересовалась, глядя на мои поцарапанные руки:

— Извините, а вы что, в аварию попали? Если требуется…

— Не требуется, — оборвала я ее. — Дома с лестницы упала. Ничего серьезного.

Показался Александр. В туалете он успел даже умыться и причесаться.

— Помыл с мылом, — показал он мне свои руки. — Лицо тоже.

— А молодой человек не желает мороженого, пирожных? — вновь атаковала официантка.

— Нет, — буркнула я.

— Да, — не согласился со мной Александр. — Купи мне пирожных и сока. Я есть хочу.

— Ладно, — вздохнула я, — раз уж мы здесь, заодно перекусим. Меню можно?

Вскоре наш столик был так завален едой, что остальные посетители с завистью поглядывали в нашу сторону, особенно дети, потому что девяносто процентов еды составляли фрукты и сладости для Александра. Я удовольствовалась бифштексом и овощным салатом. В зале играла спокойная музыка. Напряжение, довлевшее надо мной все утро, начиная с корриды с «МАЗом», постепенно спадало. Я заказала еще чашечку кофе и подумала, что напрасно, наверное, сделала из Агеевой главную подозреваемую. Конечно, имеется много совпадений, но хвататься за эту версию как за основную все же не следует. Да, на Агееву до сих пор не было серьезных покушений, но вдруг дело даже не в наследстве? Может, кто-то хочет поквитаться именно с родственниками Ивана Глебовича и с ним самим, какая-нибудь застарелая месть или что-то похожее? На ум пришла моя первая версия с внебрачным ребенком Всеволода. Ведь внебрачный ребенок мог быть и у самого погибшего Глеба. Что, если он всю жизнь влачил жалкое существование, наблюдая, как законный ребенок, Иван, строит особняки и рвется во власть? Его переклинивает, и он начинает мстить. Чем не версия? Допив кофе, я посмотрела на Александра. Тот выдул две литровые пачки яблочного сока и схватился за третью.

— Может, хватит? — спросила я сдержанно. — У меня с собой памперсов нет.

— Я еще немножко, — плаксиво попросил Александр. Я устало махнула рукой:

— Если у тебя пузо лопнет, то я не виновата.

Мое замечание испугало Александра. Отодвинув от себя сок, он взялся уписывать эклеры. Я только покачала головой. Мое внимание сосредоточилось на посетителях, входящих и выходящих из кафе. Ничего примечательного. Пары с детьми, подростки, у которых закончились уроки. Какая-то неприметная рыжая девчушка в самом углу, постоянно болтающая по сотовому. Лицо у нее было очень озабоченное, наверное, проблемы. Сложив сотовый, девушка посмотрела на часы, затем, достав пудреницу, оценила свой вид в маленьком зеркальце. Что-то ей не понравилось. Подхватив объемный пакет с рекламой косметики «Диор», она прошла к туалетам наводить красоту. Какой-то ребенок, сидевший за соседним столиком, метнул в меня катышком хлеба. Я строго глянула на него, но сорванца моя мина не смутила.

— Извините, пожалуйста, — обратилась ко мне его мать и съездила отпрыску по затылку.

— Ничего страшного, — изобразила я безразличие и повернулась к Александру: — Что, наелся? Из ушей не лезет?

— Не лезет, — пробубнил он.

— Домой едем? — я полезла за бумажником, чтобы расплатиться по счету, принесенному официанткой.

— Можно я в туалет схожу? — спросил Александр.

— Да ради бога, — пожала я плечами, отсчитывая деньги. — Главное, чтобы ты мне машину не загадил. — Пока Александр делал свои дела, я зорко следила, чтобы никто подозрительный не проскользнул к туалетам. Прошло минут десять. Александра не было — ни слуху ни духу. Я уже хотела вломиться в мужской туалет, но в этот момент он появился со счастливой улыбкой до ушей.

— Что случилось? — поинтересовалась я, выходя из-за столика. — Встретил в туалете Деда Мороза?

— Не скажу, — с загадочным видом ухмыльнулся Александр.

«А мне вообще по барабану, — подумала я, открыв входную стеклянную дверь, — клиент жив, да и слава богу. А чем он занимался в туалете — его личное дело».

Мы отъехали от кафе. Через две минуты я поняла, что нас «ведут». Черная «Мазда» пристроилась метрах в трехстах позади. После светофора я свернула на боковую улицу, а «Мазда» проехала дальше. Я обрадовалась, решила, что ошиблась, но радость была напрасной. «Мазда» появилась в конце длинной улицы, по которой я ехала, и стала держаться впереди. Видно, ее водитель хорошо ориентировался в городе, знал, что я до перекрестка никуда не денусь. Я сделала вид, что ничего не замечаю. Чтобы доехать до квартиры матери Александра, надо было продолжать ехать прямо. Однако, как только на очередном перекрестке я остановилась у светофора, а «Мазда» замедлила ход по другую сторону от него, с правой стороны по перпендикулярной дороге выехала фура. Невзирая на красный свет, я надавила на газ, бросила «Фольксваген» наперерез потоку машин в небольшой просвет, повернула и проехала рядом с прицепом, крытым брезентом, скрытая от глаз наблюдавших за мной из «Мазды». На следующем перекрестке я развернулась и поехала в другую сторону. Еще пара несложных маневров, и я успокоилась. О «Мазде» можно было не вспоминать — оторвалась.