Небо любви - Людмила Маркова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дорогая моя, несравненная Соня!
Жена моя, радость моя!
Если ты читаешь это письмо, значит, меня больше нет на этой бренной земле. Но это вовсе не значит, что меня не существует. Я с тобой, моя милая, я всегда буду с тобой, где бы ты ни была и что бы ты ни делала. Я благодарен Богу и судьбе за то, что встретил тебя. Такую неповторимую. Такую добрую. Такую нежную. Про меня говорили, что я никогда не женюсь, потому что знали — я влюблен в светлый образ Сикстинской Мадонны. И вот я встречаю эту мадонну наяву. Я думал, что ангельская внешность и неземная доброта встречаются только в сказках. Я ошибался, потому что встретил живую женщину, живого ангела. Все мои миллионы и годами нажитое богатство ничто в сравнении с твоей бесценной чистой душой. Я так хотел знать ваш богатый русский язык, чтобы в полной мере выразить те чувства, которые меня переполняют. Прости, родная, но втайне от тебя я нанял учителя русского языка, чтобы сотни и сотни раз признаваться тебе в любви. До сих пор не могу понять, за что мне такое счастье — твоя любовь ко мне. Хочется сделать для тебя так много! Не знаю, смогу ли окупить ту радость, которую испытывал в твоем присутствии. Твои золотые, как солнце, волосы, твои синие, как озера, глаза, твои сладкие, как нектар, губы я унес с собой навечно. Видишь, с тобою я выражаюсь почти что, как поэт.
Мне дорого все, что связано с тобой и все, что окружает тебя, моя любовь. Язык, на котором ты говоришь. Страна, в которой ты родилась. Природа, которой ты любуешься. Книги, которые ты читаешь.
Я полюбил русскую литературу и не переставал восхищаться гениальностью Пушкина, Толстого, Достоевского. Я хотел вжиться корнями во все это, чтобы стать для тебя ближе и роднее и чтобы ты не грустила вдали от Родины. Иногда я подозревал, что твоя деликатность не позволяет тебе признаться в том, что ты тоскуешь по своим бескрайним полям и русским березам. Я понимал, что не в силах полностью заменить тебе дом, и все же надеялся и старался. А когда к нам приехала твоя ближайшая подруга Юлька, которую ты так обожаешь, то я даже начал ревновать тебя к ней. А потом вдруг почувствовал, что она — часть тебя, и полюбил ее всем сердцем, как мог бы любить дочь или младшую сестру. К детям же ее я привязался так, словно они были моими собственными сыновьями, и потому оставляю часть своего наследства им.
Сонечка! Любимая моя женщина, жена моя, друг мой бесценный! Каждый раз я убеждался в том, что ты святая. Когда я видел тебя молящуюся в легкой белой накидке, мне казалось, что передо мною святая Дева Мария. Помнишь, как ты говорила, что скорбь ради любимого терпеть радостно. Святые мученики с радость терпели скорбь за имя Господа Иисуса. Только лицемеры в своем благополучии радуются, любят Бога и благодарят его. Но стоит только отнять у них это благополучие, как они начинают роптать и гневаться. Значит, любят они блага Божии, а не самого Бога. Ты же любила Бога, любила всех: людей, меня, страждущих, несчастных, благополучных. С тобою рядом я и сам становился лучше. Твоя святость словно освещала меня. Истинная святость ненавидит грех, но не грешников. Я всегда знал, что ты сокрушалась о грехах моих, продолжая любить меня.
Как много хотелось для тебя сделать! Однако я знал, что своими миллионами не сделаю тебя счастливой. И потому старался стать лучше, чище, справедливей. Ты была для меня словно лилия из воскресного чтения, которая говорила: «Я была первой, как снег, будь и ты чист и светел душою. Расту я открыто и беспритворно: будь и ты откровенен, прост и невинен сердцем. Я всегда обращена к небу и клоню головку мою к солнцу, приклоняй и ты голову на святую молитву». Ты была моим солнцем, и мне хотелось сказать тебе: «Что солнце, восходящее на высотах Господних, то красота доброй жены в убранстве дома ее». Я приду к тебе с запахом весны, а может, прольюсь дождем над твоим домом. Я коснусь тебя ветром и стану с небес оберегать тебя, родная.
Не в силах больше читать, Сонечка разразилась слезами. Прошло много времени прежде, чем она дочитала до конца письмо и приложенные к нему инструкции, по сути своей представлявшие завещания. В бархатной коробке лежали несколько слитков платины. На которых были наклейки с именами — Соне, Илье, Олегу. Там же лежала банковская карта, свидетельствующая о вкладе в Швейцарском банке, а на маленьком листочке был записан пароль.
«Луиджи, родной мой! Ну почему, почему ты ушел от меня? Как же жить без тебя дальше»?
Приняв таблетку, Соня внимательно посмотрела на себя в зеркало, на нее смотрела бледная женщина, с осунувшимся лицом и лихорадочным блеском в глазах. Соня решительно направилась в ванную, приняла душ, вымыла голову, уложила волосы феном, оделась в любимое платье Луиджи и взяла в руки телефон. Она позвонила маме, бабушке, Стасу Волжину и наконец Юльке.
— Соня, родная моя, — обрадовалась Юлька. — Как ты? Может быть, приедешь?
— Нет, Юленька, не могу. Я должна быть здесь, рядом с Луиджи.
— Соня, как бы я хотела к тебе приехать. Поддержать тебя. Но я улетаю в Карловы Вары. Мне путевку предложили.
— Я очень за тебя рада, родная моя. Я хочу сообщить тебе одну новость. Дело в том, что Луиджи завещал твоим детям часть своего наследства. Я хочу, чтобы ты знала, что если вдруг меня не станет, то тебе надо будет обратиться к моему адвокату Сандро. Я могла бы обо всем этом написать тебе на имейл, но просто хочу слышать твой голос.
— Сонечка, милая, что за мысли тебя посещают? Ведь мы почти ровесницы. Не смей даже произносить такие слова. Как это, если тебя не будет?
— Луиджи тоже далеко не был старым, — едва слышно сказала Сонечка.
— Соня, милая, ну не отчаивайся, пожалуйста. Ну хочешь, я не поеду ни в какие Карловы Вары, а прилечу к тебе. Хочешь? Мне дадут корпоративный билет, так что не волнуйся относительно денег.
— Нет, — твердо ответила Соня. — Я прошу тебя, не отказывайся от путевки. Мне очень хочется, чтобы ты окончательно выздоровела. И еще у меня к тебе одна просьба.
— Какая? — удивилась Юлька.
— Не обижай Волжина.
— Ты что говоришь-то, Сонечка? Его обидишь, пожалуй. Он сам иногда может обидеть и очень сильно.
— Стас страдает молча, а ты этого порой не замечаешь, — упорно продолжала Соня.
— Я что-то не помню, когда он последний раз сильно страдал, — пожала плечами Юлька.
— Береги его, Юлька. — В голосе Сонечки послышались слезы.
— Конечно, Сонечка, я буду беречь его, ведь я так люблю его, ты же знаешь, — проникновенно сказала Юлька. — Только ты не переживай, пожалуйста.
— До свидания, Юленька. Я тебя очень люблю, — каким-то далеким голосом произнесла Сонечка.