Тайна Древнего Лика - Алексей Корепанов

12

— Как-то раз по Марсу шел — и дракона я нашел! — весело продекламировал Алекс Батлер, ведя марсоход по равнине, и посмотрел на сидевшую рядом Флоренс. Нанотехнолог, отложив видеокамеру, обеими руками держалась за скобу, потому что машину временами изрядно потряхивало. — Будь с нами Лео, он непременно бы заявил, что я пытаюсь бессовестно отобрать у него лавры первооткрывателя. А я просто немного подкорректировал фразочку, произнесенную кем-то из тех парней, с «Аполлонов». Творчески, так сказать, переработал применительно к нашим обстоятельствам.

— Помню, помню, — улыбнулась Флоренс. — «Как-то шел я по Луне, дело было в декабре». А твой стишок похож скорее на плагиат, чем на творческую переработку. Что-то такое с детства знакомое, только там не дракон, а монетка фигурировала…

— Эх, трудно придумать что-то новое! — деланно вздохнул Батлер и вновь с пафосом продекламировал:

   Всё сказали поэты   Еще до меня.   Все чувства воспеты   Еще до меня.   Повторяться постыдно —   И ясно одно:   Очевидно,   молчать суждено.

— О! — подняла брови Флоренс. — Кто это?

— Алекс Батлер, — с некоторой меланхолией в голосе ответил ареолог. — Студент второго курса.

— Это ты уже тогда такой мудрый был?

— Да, мудр был, как змий, — усмехнулся ареолог, — и понимал, что жизнь дается в наказание. Жизнь — недуг… Все наши дороги кончаются тупиками… Не рассчитывай на взаимность… Путь страданий — самый правильный путь… И прочее в том же духе. Правда, потом это прошло.

— И стихи сочинять перестал?

— Стихи! — фыркнул Алекс. — Разве это стихи? Так, рифмованные строчки. Да нет, терзать бумагу я перестал гораздо позже. Я, Фло, слишком влюбчивый был, вечно в каких-то страданиях, переживаниях, вечно в себе копался — вот и изливал душу на бумаге. Но и это прошло…

Флоренс искоса взглянула на Батлера — на его щеки, покрытые рыжеватой марсианской пылью, на поджатую нижнюю губу — и промолчала. И подумала, что они все-таки очень мало знают друг о друге. Каждый — «вещь в себе», черная дыра, и видишь только внешнюю оболочку, только первый, наружный слой, а вот что там, внутри… Каждый — сам по себе. Остров. Планета. Ведь и она не скажет им, что когда-то травилась снотворным. От несчастной любви. И что первым у нее был вовсе не Саймон.

«Но и это прошло», — мысленно повторила она слова Батлера и перевела взгляд на плывущую навстречу равнину.

Как и накануне, стояло полное безветрие. Светило неяркое солнце, мелкие камешки вылетали из-под колес вездехода и падали на ржавый грунт, выбивая из него фонтанчики пыли. До Сфинкса было шесть с лишним километров, но они ехали не по прямой, а вокруг, постепенно приближаясь к каменной громаде по спирали Ареолог специально выбрал такой маршрут, чтобы произвести бурение в окрестностях марсианского исполина.

Два с лишним часа назад, вдоволь налюбовавшись золотыми плитками с изображением удивительного сирруша и наскоро перекусив в модуле, марсианская группа вновь взялась за дело.

Результаты проведенного Леопольдом Каталински экспресс-анализа полностью совпали с данными, полученными ранее с помощью пенетраторов «Обзервера»: плитки были изготовлены из золота высшей пробы.

Поскольку изначально предполагалось, что золотой слой представляет собой монолит, планировалось распиливать его на блоки с помощью лазерного резака и ковшом загружать в контейнеры. Теперь же стало ясно, что никакой необходимости в резаке нет. Каталински поменял нижнюю часть ковша экскаватора на сетчатое днище и отрегулировал размеры ячеек таким образом, чтобы захваченный вместе с плитками грунт просыпался обратно, а в ковше оставались только «золотые рыбки». Которые затем можно было перенести в контейнеры. Подогнали первый автоконтейнер, заполнили его золотом и с помощью все той же дистанционки отправили по петлеобразной дороге в грузовой отсек модуля. На всякий случай Торнссон сопровождал контейнер. Серая вместительная коробка лихо, без каких-либо затруднений, перемещалась по направляющим, не имея намерений завалиться набок, и с погрузкой не должно было возникнуть никаких проблем. А это означало, что Батлер и Флоренс наконец-то получили возможность отправиться к Сфинксу — надев шлемы и прицепив на спину баллоны (ареолог не хотел допускать никакого риска), погрузив в марсоход полевую экспресс-лабораторию, бур и захватив видеокамеру. Инженер с пилотом занялись более прозаической, но, в данном случае, самой важной работой: Каталински загребал ковшом плитки, Торнссон управлял контейнерами — и марсианское золото постепенно начало перемещаться в модуль. Теперь этот летательный аппарат можно было с полным основанием называть не консервной, а золотой банкой. То бишь банкой с золотом.

Поначалу Батлер вел марсоход с черепашьей скоростью, давая возможность Флоренс запечатлеть марсианские виды, главным украшением которых являлся, несомненно, Сфинкс. Однако времени у них было не так уж много, и ареолог «пришпорил» ровер.

Вот уже несколько минут вездеход двигался почти параллельно Сфинксу. Батлер намеревался следовать этим курсом еще километра два-три, прежде чем сделать остановку для бурения. Но тут Флоренс, уже очнувшаяся от своих экзистенциалистских мыслей об одиночестве людей-планет, протянула вперед руку:

— Смотри, Алекс!

Батлер, сосредоточивший внимание на поверхности равнины непосредственно перед вездеходом — мало ли какие тут могли быть ямы и трещины, — посмотрел туда, куда показывала Флоренс. Метрах в ста от них тянулась в обе стороны, перпендикулярно направлению движения марсохода, прерывавшаяся кое-где цепочка до странности похожих друг на друга невысоких каменных обломков. Словно кто-то вкопал здесь столбики, пунктиром разделившие равнину на две части.

— Уж больно они одинаковые, — сказал ареолог, продолжая вести вездеход вперед, к этой цепочке. — Сдается мне, очередные артефакты…

То, что издали представлялось одиноким пунктиром, вблизи оказалось двумя рядами четырехгранных столбиков с округлыми верхушками. Один ряд отстоял от другого метров на пять. Проследив, куда тянутся эти столбики, астронавты без труда установили, что они по безупречной прямой уходят точнехонько к Марсианскому Сфинксу и в противоположную сторону, вероятно, упираясь в самый Купол. И конечно же, никаким ветрам было бы не под силу создать из скал такие правильные, хотя и изъеденные временем четырехгранники. Их, скорее всего, соорудили те же древние мастера, что сотворили весь комплекс удивительных объектов Сидонии.