Нерассказанная история - Моника Али

Ваша малоприспособленная к жизни гражданка

Лидия.

15 октября 1998 года

Дорогой Лоуренс!

Ваше неодобрение мне нужно, как прыщи на лице. Возьмите свои дурацкие вскинутые брови и суньте их, знаете куда? Давайте отворачивайтесь. Уходите. Я не слушаю.

И только не советуйте мне успокоиться.

Лидия

.

16 ноября 1998 года

Нет, я не капризничала. Просто не было настроения вам писать. В любом случае это глупо. Я пишу вам, зная, что пишу мертвецу. Но даже когда не пишу, вы по-прежнему не хотите уходить.

Я переехала. Потеряла на этом плату за два месяца аренды, но мне все равно. Я просто больше не захотела жить в Шарлотте. Да, я поссорилась с Алисией, если вы так хотите знать. Не то чтобы вас это касалось. И теперь все начинаю заново. На этот раз все будет по-другому. Вот увидите. Больше я не позволю утянуть себя на дно.

Стану держаться вежливо и дружелюбно. Но немного отчужденно. Так и нужно было с самого начала. Я рада, что вы меня одобряете. Спасибо.

Моя любовь, как всегда…

Лидия

.

18 ноября 1998 года

Угадайте, что я сегодня сделала? Посетила дом, где родился Марк Твен. Это в часе езды оттуда, где я живу сейчас, и теперь там музей. Я не читала его книг. Но уверена, что читали вы, потому что вы читали все на свете. Те книги, которые вы мне оставили, потерялись при переезде. Компания по перевозкам потеряла коробку. Я спустила на них всех собак, но коробка так и не появилась.

Днем я поехала на речную экскурсию по Миссисипи. Так прекрасно… думаю, мне здесь понравится. Наступило время радикальных перемен, и мне практически все равно, куда ехать, но очень нравится мой новый дом. Я приняла верное решение, не так ли?

Ваша Лидия.

20 ноября 1998 года

Дорогой Лоуренс!

Дом, который я сняла,  – одноэтажный, кирпичный, с двумя спальнями, в так называемом стиле ранчо.

Соседи тихие, вежливые. Можно сверять часы с желтым школьным автобусом и почтовым фургоном. Звучит тоскливо? Думаю, я определенно смогу подружиться с Мэгги и Лайзой Бет (не Элизабет, спасибо). Рядом живет семейство мормонов, Питерсоны, которые навестили меня после того, как я пробыла здесь неделю. Все были празднично одеты. Если у мистера Питерсона есть вторая или третья жена (кстати, сколько им позволено иметь?), то он не привел их с собой. Только одну жену и пятерых детей. Он сказал, что, если нужно будет что-то починить, он с радостью поможет. Как мило с его стороны, верно?

В своей жизни я совершила немало невероятных поступков, правда, Лоуренс? Знаю, я уже вам это говорила: после первого свидания, я сказала друзьям, что обязательно выйду замуж за принца Уэльского. Позже оказалось, что это было не просто глупым хвастовством. Потом я снова сделала невозможное и развелась с ним. А теперь пробую жить обычной жизнью и не чувствовать себя несчастной или отчаявшейся. Этого я хочу. Смогу ли достичь цели? Иногда это кажется несбыточной мечтой.

В самые мои тяжелые минуты, когда так и подмывало выть и вопить, я обращалась к вам. В ту ночь, один год, два месяца и десять дней назад, когда я поплыла в море, наверное, я была не в своем уме. Совершила не просто глупость, а нечто вроде преступления. Как я могу с этим жить? Только уверив себя, что вы, разумный, рассудительный, осторожный, рациональный Лоуренс запрещали это сделать. Я больше верю в ваши суждения, чем в свои.

Наверное, мне пора прекратить писать эти письма. К этому времени я уже должна крепко стоять на ногах. Не так ли?

Искренне ваша

Лидия

.

25 ноября 1998 года

Дорогой Лоуренс!

Вы считали, что я больше никогда не смогу повидаться с мальчиками. Приятно чувствовать себя правым? Как вы, должно быть, сейчас довольны собой!

Я никогда не смогу привезти их сюда. Сама эта идея чудовищна. Вы знали это. Почему не заставили меня увидеть правду?

Лидия

.

27 ноября 1998 года

Меньше месяца осталось до Рождества. Магазины (торговые центры, как я их теперь называю) переливаются украшениями и цветными гирляндами. Мое второе Рождество. Проведу ли я и его в одиночестве? Мне следовало бы уже привыкнуть… Они не позволяли мне встречать Рождество с мальчиками, разве не так?

В последнем письме я была с вами немного резка. Это всего лишь вершина айсберга. Не было ни дня, ни часа, когда бы я не пыталась бороться с тоской по ним. Да-да, это все связано с моими мальчиками, но об этом я писать не в силах.

Возможно, настанет время, когда у них будут свои дети (я постоянно об этом думаю). Когда они сумеют понять. Я должна верить. Они приедут ко мне, я все объясню, и они простят меня, не так ли?

Я знаю, это будет не скоро. Однажды я ранила их и не могу больше рисковать, что нанесу еще более тяжелую травму.

Я рада, что по-прежнему могу говорить с вами. Вы единственный, кто никогда не покидал меня. Иногда я чувствую, что мальчики бросили меня. Отказались… Знаю, это не так. Но не могу с собой совладать. Я шокировала вас? Нет, вы уже все знаете.

Восхищенная вами

Лидия

.

3 декабря 1998 года

Дорогой Лоуренс!

Всю последнюю неделю я походила на загнанную лошадь! Вся в мыле! Каким-то образом мне удалось убедить себя, что Мэгги ЗНАЕТ. Однажды утром я пила кофе с ней, Лайзой Бет и Эльзой Питерсон, и Эльза спросила:

– Так сколько вы, Лидия, прожили в Штатах? Что-то я запамятовала.

– Лидия у нас дама загадочная,  – подхватила Мэгги,  – особенно когда речь идет о ее прошлом.

Она подмигнула мне. Я оцепенела. Потому что это впервые кто-то сказал обо мне нечто подобное. А она еще и подмигнула. Значит, точно что-то знает!

Я долго мучилась над этим. Думала о других ее замечаниях. Как-то она сказала, что была очень заботливой матерью, и с тех пор постоянно допытывалась, много ли времени я проводила с детьми. Я практически уже сложила вещи для переезда. Целых пять ночей я не сомкнула глаз. Но как-то пришел Питерсон, чтобы починить подтекающий кран на кухне (он был хорошим соседом и другом).

– Лидия, у вас очень усталый вид,  – покачал он головой. Я расплакалась. Он усадил меня за кухонный стол, и мы потолковали по душам. Не можете представить, как это тяжело: не иметь ни одного друга во всем мире.

Вы считаете, что никаких разговоров по душам быть не может, потому что мне так много приходится скрывать. Но в этот раз, Лоуренс, вы ошибаетесь. Есть множество тем, на которые я могу говорить. Например, как трудно жить одинокой женщине, как плохо, что я почти никого из соседей не знаю, о том, как мой брак почти с самого начала был обречен, и я не знаю, что делать со своей жизнью теперь, когда получила полную свободу! С Джо так легко разговаривать… он очень терпелив, очень добр. После беседы с ним я немного успокоилась. Утром пришла Мэгги, узнать, не помогу ли я шить костюмы для школьного рождественского спектакля. Разумеется, она ни о чем не подозревала. Я буду шить! Хотя давно уже не делала ничего подобного.

Разве не поразительно, что пускай я теперь и никто, люди все еще считают, что со мной можно общаться!

Думаю, что когда-нибудь мои мальчики буду мной гордиться. А вы что думаете? Может быть, вы все трое будете мной гордиться.

С любовью

Лидия

.

6 декабря 1998 года

Дорогой Лоуренс!

Я немедленно начала шить костюмы. Целых три. Для волхвов. Из старых простынь. Конечно, это далеко не кутюр, но сделано достаточно аккуратно. Мэгги придет позже, со следующей партией заготовок для костюмов. На этот раз пастухов. Я знаю, что это большой шаг вперед, и, возможно, в конце концов стану настоящим профессионалом. Дизайнером платьев высокой моды. Говорили же вы, что у меня много всяких навыков, которым я обязательно найду применение. Должно быть, судя по мудрости, вы – четвертый волхв.

Вчера вечером заглядывал Джо, и мы снова чудесно поболтали. Он предложил привести в порядок двор, который совсем зарос сорняками. Я обещала заплатить ему, но он и слышать ничего не желал. Люди могут быть так добры, когда ты менее всего этого ждешь.

Я всегда чувствовала присутствие моей бабушки, даже после того, как она оставила эту землю. Люди презрительно фыркали, когда я обращалась к медиуму за помощью. Все, кроме вас. Но теперь я думаю, что это было немного глупо. Сейчас я могу говорить с вами без всякой посторонней помощи.