Розы миссис Черингтон - Крейг Райс

Следующее письмо, написанное, как и два первых, фиолетовыми чернилами, гласило:

«Милая Фло!

Конечно, жаль, что она не подписалась полным своим именем и фамилией, но откуда я могла знать, что для тебя это так важно? Впрочем, я и не осмелилась бы просить ее изменить подпись, когда она подписалась инициалом. Не сердись на меня, милая Фло, я ведь делаю, что могу, и стараюсь по-дружески помогать тебе во всем. Я отдала ей присланное тобой письмо, написанное якобы отцом, с просьбой прислать ему фотографию и автограф. Растрогавшись, она даже заплакала. Воспользовавшись замешательством, я сама выбрала фотографию и подала ей ручку, и на этот раз она подписалась своей настоящей фамилией. Прилагаю к письму эту фотографию. Фло, милая! Если бы ты могла одолжить мне несколько долларов, я была бы тебе бесконечно признательна, так как за последние недели у меня была масса непредвиденных расходов. Всегда твоя Вивьен».

Эйприл повернула лист обратной стороной, открепила фотографию и, взглянув на нее, удивленно присвистнула:

— Ну и бабка!

Фотография была подписана: Гарриэтта Холбрук.

— Если бы мистер Холбрук ее увидел, умер бы на месте, — заявила Дина.

— Думаю, уже видел, — сообщила Эйприл, с лица которой не сходило удивленное выражение. — Хотел иметь уверенность, что миссис Сэнфорд спрятала эту улику. Поэтому после ее смерти он пытался проникнуть в виллу. Он ни за что не хотел допустить, чтобы все узнали, что его дочь танцует, имея на себе всего лишь несколько павлиньих перьев и горсть жемчужин.

— Есть и другие письма, — заметила Дина, откладывая фотографию в сторону. у Было еще несколько записок, написанных теми же самыми либо другими чернилами, но одинаковым чуточку расхлябанным почерком. Во всех содержалась также просьба прислать немного денег.

«…зубной врач твердит, что нужно вставлять всю верхнюю челюсть. Это стоит довольно дорого, но ты ведь знаешь, что я надеюсь получить роль. Очень прошу тебя одолжить мне денег…»

«…боюсь, что ты не получила моего последнего письма, так как я напрасно ждала ответа. С зубами, видимо, придется подождать до лучших времен, но я уже три месяца не платила за квартиру, и мне дали последнюю отсрочку до ближайшего четверга. Если бы ты могла одолжить мне денег, Фло, в память нашей старой дружбы! Пришли авиапочтой, сегодня уже суббота, и время не ждет…»

Как следовало из самих писем, ни на одно из них автор не получил ответа. Последнее, написанное карандашом на клочке дешевой линованной бумаги, гласило:

«…если можешь, вышли телеграфом 25 долларов. Адресуй в приют Армии Спасения…»

Коллекцию дополняла небольшая газетная вырезка — заметка о самоубийстве некоей Вивьен Дэйн, некогда артистки оперетты, которая покончила с собой в скромной комнатушке доходного дома.

Разволновавшаяся Дина в сердцах швырнула пачку бумаг на кровать.

— Так вот какая была Флора Сэнфорд! Заставляла Вивьен выполнять грязную работу, рисковать своей шеей, заплатила ей за все это всего… — Дина перебрала письма, проверяя подсчеты, — сто десять долларов, пообещала, наверняка лживо, составить протекцию в Голливуде, а потом, когда благодаря этой бедняжке узнала все, что нужно, не соизволила даже отвечать на письма!.

— Успокойся, Дина! Разбудишь мамусю.

— Не могу, — горячилась Дина, — Как подумаю об этой Вивьен, мистере Холбруке, мистере Дегранже, все во мне закипает!

— Возьми себя в руки. Нужно просмотреть еще много бумаг.

Дина несколько раз сердито фыркнула, но, наконец утихла. Эйприл выбрала для изучения очередную стопку документов. Сверху находилась прижатая скрепкой фотография форматом 8x10, глянцевый отпечаток снимка, сделанного при вспышке и, скорее всего, неожиданно для сфотографированных. Под фотографией находилось несколько газетных вырезок. Приглядевшись к фото, Эйприл передала его Дине.

— Гляди-ка!

— Мистер Сэнфорд! — прошептала удивленная Дина.

— И с ним очаровательная девушка!

Фотография запечатлела часть улицы перед служебным входом в театр. Уолли Сэнфорд был в смокинге, красивая девушка — в светлом вечернем платье с накинутым поверх манто. Ее прелестное молоденькое личико обрамляли длинные темные локоны. Оба они выглядели так, словно элегантная молодая чета спешит на вечерний прием. Однако впечатление смазывалось выражением удивления на лицах захваченной врасплох парочки.

Дина прочитала газетную вырезку, в заголовке которой стояло:

«Был ли таинственный мистер Сэндерсон сообщником гангстеров, похитивших Бетти Ле Мо? — спрашивает Марион Уорд».

Текст заметки гласил:

«Два дня назад прекрасная Бетти Ле Мо сошла со сцены, награждаемая громом аплодисментов. Выйдя из-за кулис на вызовы перед опущенным занавесом, она поблагодарила зрителей за горячий прием. Потом удалилась в костюмерную, чтобы переодеться и во всем блеске своей красоты встретить молодого поклонника, ожидавшего ее у служебного входа в театр.

Костюмерша подтвердила, что Бетти Ле Мо выбирала наряд и подкрашивалась особенно старательно и была в великолепном настроении. Выходя из театра, она весело напевала, а поклонник нежно встретил ее у порога. Счастливая пара шла узкой уличкой, когда рядом с ними, у самого края тротуара затормозил какой-то автомобиль. На глазах выходившей из театра толпы зрителей вооруженный мужчина заставил Бетти Ле Мо сесть в автомобиль, а сопровождавший ее молодой человек растворился в толпе.

Я разговаривала сегодня с костюмершей, помогавшей артистке переодеться после спектакля, а также со швейцаром, попрощавшимся с ней в дверях театра, кто знает, может быть, навсегда. Оба они называют фамилию некоего «мистера Сэндерсона».

Этот мистер Сэндерсон не раз наносил визиты молодой артистке, присылал ей цветы, звонил по телефону. Не подлежит сомнению, что именно он сопровождал ее в тот трагический вечер…»

Конец статьи был оторван.

Другая газетная вырезка была озаглавлена: «Полиция преследует Уильяма Сэндерсона, подозреваемого в соучастии в убийстве Бетти Ле Мо, — сообщает Марион У орд».

Текст заметки гласил:

«Полиция пяти штатов разыскивает Уильяма Сэндерсона, молодого агента по торговле недвижимостью, замешанного, по всей видимости, в деле о похищении и убийстве Бетти Ле Мо.

В течение нескольких недель до похищения Уильям Сэндерсон сопровождал молодую артистку при посещениях дорогих ночных ресторанов и делал ей дорогостоящие подарки. Отвечая на вопрос, шеф Сэндерсона мистер Дж. Л. Баркер сообщил, что заработок Сэндерсона не превышал сорока долларов в неделю. И тем не менее ревизия кассы не выявила недостачи. Расследующий дело детектив Джозеф Донован считает, что деньги на развлечения и подарки Сэндерсон получал от гангстеров, планировавших похищение.

Сэндерсон исчез сразу же после похищения, и полиция до сих пор не напала на его след…»

— Уильям Сэндерсон… — задумчиво повторила Эйприл. — Уоллес Сэнфорд. Он не слишком напрягал свое воображение, изменяя имя и фамилию.

— А чего ты хотела? Чтобы он назвал себя Эсидифайлюс Макгилликьюд? Наверно, на одежде и белье у него имеются метки, вот он и сохранил прежние инициалы. И, кроме того, никак не думаю, что ты такая разиня. Разве ты не заметила, кто писал эти статьи? Мариан Уорд! Эх ты, шляпа!

— Мамуся! Это же ее журналистский псевдоним!

— И здесь есть еще кое-что о ней, — продолжала Дина, просматривая бумаги.

— Давай! — Эйприл схватила письмо, написанное услужливым Джо и помеченное сверху фамилией Кэрстейрс.

«Дорогая Фло!

Да, ты права. Мариан Уорд, автор репортажей о похищении Бетти Ле Мо, и Мариан Кэрстейрс, с которой ты познакомилась в Калифорнии, одно и то же лицо. Получив место в редакции после смерти мужа, она выступала под своей девичьей фамилией Уорд. Кэрстейрс был славным парнем, я хорошо его знал. Чуть позже Мариан выкинули из редакции «Экспресса» за то, что через два месяца после убийства Бетти Ле Мо она в своей статье обвинила полицию в бездеятельности, поскольку та не сумела установить ни виновников похищения, ни даже подозреваемых. С той поры она принялась за сочинение детективных повестей под различными псевдонимами. Некоторые я прочитал, написано совсем недурно. Удивительно, что она ничего не писала на тему о похищении Бетти Ле Мо.

Не собираешься ли в ближайшее время снова побывать в нашем городе? Твой Джо».

— Этот Джо, кажется, толковый малый, — одобрительно заметила Эйприл, откладывая письмо. — Жаль, что помогал Флоре Сэнфорд в ее грязных делишках.

— Может быть, помогал, сам того не ведая? Видимо, считал, что это обычная дружеская переписка и приятельская болтовня. Мне кажется, знакомство их было поверхностным, и миссис Сэнфорд, выискивая информацию, писала ему безобидные с виду письма. Что-нибудь вроде: «Познакомилась с красивой соседкой, миссис Мариан Кэрстейрс. Думаю, что это она под именем Мариан Уорд…»