Призрак из прошлого - Дженни Ниммо

– Хе-хе-хе! – рассыпалась противным смешком тетка Юстасия.

– И ничего смешного! – вспылил Чарли. – А если даже и так?

– Попался! – резко сказала старуха Бон. – Сам сознался, что его видел!

В ответ Чарли упрямо топнул ногой и заявил:

– Не буду я ничего сознаваться!

– «Ни в чем сознаваться», мальчик, – визгливо поправила его тетка Лукреция. – Говори грамотно! Значит, ни в чем сознаваться не хочешь?

– Сознается как миленький! – Старуха Бон поднялась и нависла над Чарли. – Где он? – потребовала она. – Мы все равно отыщем мальчишку, имей в виду. Но если старого Иезекииля заставить ждать, он впадет в такое состояние, что ушлет твоего драгоценного Генри куда-нибудь в ледниковый период!

– Без Времяворота у него ничего не получится, – возразил Чарли.

– Малыш, да ты даже представить себе не можешь, на что способен Иезекииль Блур, – своим обычным елейным тоном, не сулившим ничего хорошего, проворковала тетка Венеция. – В его власти такое, что я тебе даже описывать не буду, а то как бы ты штанишки не намочил. Чарли, почему бы тебе для разнообразия не быть хорошим мальчиком и не рассказать своим дорогим тетушкам честно и откровенно, где прячется этот Генри? Поверь мне, он не заслуживает такого доброго отношения, он просто противный маленький негодяй. Детка, давай же, расскажи. Нам совсем не хочется, чтобы старый Иезекииль сделал тебе бо-бо.

Чарли растерялся: вкрадчивые речи тетки Венеции всегда сбивали его с толку. К счастью, дверь распахнулась и на пороге очень кстати воздвигся дядя Патон.

– Что за тарарам? – недовольно осведомился он. – В такой обстановке невозможно работать, собственных мыслей не слышишь!

– Ты что, думаешь вслух? – скрипуче хихикнула тетка Юстасия.

– Не глупите, мадам, – отрезал Патон. – И вообще, соблаговолите вести себя потише. Моя работа достигла самой важной стадии. Я не могу себе позволить отвлекаться на кудахтанье стаи глупых старых квочек!

– Кудахтанье? – страшным голосом переспросила тетка Лукреция.

Но бабушка Бон вмешалась и более спокойно объяснила:

– Мы просто расспрашивали Чарли насчет одного весьма важного дела.

– Расспрашивали-допрашивали, – пробурчал дядя. – Что ж, мне он нужен по еще более важному поводу. Пойдем, Чарли.

Чарли в благодарном порыве метнулся к дяде, но старуха Бон допрос еще не закончила.

– Мальчик останется здесь, – постановила она, – пока во всем не сознается.

Дядя Патон многозначительно вздохнул и поднял глаза к небу. Точнее, к лампе, которая свисала с потолка точно над тортом.

– Патон! – резко сказала старуха Бон. – Ты не посмеешь!

– Еще как посмею, – покачал головой дядя.

Мгновение угрожающей тишины – и печально зазвенело стекло лампочки. Сестрицы Юбим с визгом шарахнулись от стола, а торт украсился блестящей стеклянной обсыпкой и утратил всякую съедобность.

– Идем же, Чарли, – поторопил мальчика дядя.

Чарли поспешил вслед за дядей покинуть кухню, оставив теток и бабушку сильно занятыми: кудахча, они суетились вокруг стола, стряхивали осколки с причесок и платьев, искали метлу и совок и даже тщетно пытались спасти торт.

– Спасибо, что вытащили меня оттуда, дядя Патон, – от души поблагодарил Чарли, очутившись в кабинете у дяди.

– Не за что, мальчик мой, не за что. Ты мне и в самом деле нужен. – Вид у дяди был взбудораженный, а почему – неизвестно. – Я проводил эксперимент. Смотри!

Он взял со стола книгу, раскрыл ее и принялся читать, а затем, не отрываясь от чтения, подошел к выключателю и, не глядя, зажег свет.

Чарли пригнулся, ожидая обычного результата. Но взрыва с последующим стеклопадом не последовало.

– А я думал, вы все лампочки у себя в комнате вывинтили, – удивился Чарли.

– Было такое дело, было, – пробормотал дядя, по-прежнему уткнувшись в книгу, – но одну я все-таки ввинтил обратно.

– Так что все-таки происходит? – полюбопытствовал Чарли.

– Выключи-ка свет, голубчик, – попросил дядя. – Я не могу одновременно читать и беседовать.

Заинтригованный, Чарли послушно щелкнул выключателем, и дядин кабинет вновь озарился обычным мягким светом керосиновой лампы, неизменно стоявшей на столе.

– Ну, Чарли, ты удивлен, что лампочка не взорвалась? – торжествующе спросил дядя.

– В общем и целом, да, – кивнул Чарли, – но ведь они у вас не всегда взрываются? То есть я хочу сказать, когда вы спокойны, они остаются целы.

– Именно, друг мой, именно! – И дядя удовлетворенно вздохнул. – Видишь ли, когда мой ум на что-то переключается, прости за каламбур, – хохотнул он, – и мысли мои заняты чем-то еще, то я меньше подвержен опасности подобных электрических происшествий. Так вот, я решил, что если, находясь в непосредственной близости от электрических ламп, читать по-настоящему увлекательную книгу, то есть шанс, что лампочка уцелеет.

– А-а-а, понял, – протянул Чарли. – Интересная идея, правда.

– Более чем интересная, друг мой! Она работает. Прямо чудо какое-то! – Дядя и сам сиял, как лампочка. – Это значит, что днем я наконец-то смогу выходить на улицу, просто нужно при этом читать на ходу книгу. Я смогу пройти мимо освещенной витрины, мимо машин и светофоров, и ни одна лампочка не взорвется. Да, возможно, я даже смогу зайти в кафе – разумеется, не отрываясь от чтения.

Чарли сразу понял, что в дядиной теории полно проколов. Как, например, он собирается расхаживать по городу и переходить улицы, уткнув нос в книгу? Да он дальше первого перекрестка не уйдет. Машин же полно! А канавы? А люки?

– Знаете, по-моему, вы что-то не продумали, – осторожно начал он. – Это может быть опасно, а вдруг вас собьют?

– Вот тут-то и начинается твоя миссия, Чарли. Если ты будешь меня сопровождать, то предупредишь о люке или автомобиле. Я подумал, что, может быть, завтра мы прогуляемся и проверим мою концепцию на практике? Что скажешь? Например, в сторону собора?

– То есть вы имеете в виду – до книжной лавки Инглдью, – прямолинейно брякнул Чарли.

Дядя весь заалелся: особенно заполыхали у него уши. Он кашлянул и с усилием произнес:

– Не могу отрицать, что ты прав. Именно туда я и собирался. Я много думал о мисс Инглдью и пришел к выводу, что, покажись я ей при дневном свете, прогуливающимся как нормальный человек, она перестанет воспринимать меня как ярмарочное диво, как чудовище.

– Да она вовсе не считает вас чудовищем! – горячо возразил Чарли. – Просто у нее теперь есть Эмма, и мисс Инглдью все свое время проводит с ней, как родная мама.

Дядя тяжко вздохнул и покачал головой:

– Ах нет, Чарли. Она меня боится, и кто скажет, что она не права?

– Ладно, тогда завтра идем гулять в направлении книжной лавки.