Лучшее лето в её жизни - Лея Любомирская

Спасибо за визит!

Ждем вас снова!

Соня берет с транспортера очередной сверток, подносит его к стеклянному окошечку, чтобы считать магнитный код, нажимает на клавишу «плюс» и кладет сверток в пакет, распятый между двумя металлическими брусками. Ни одного лишнего движения: взять сверток, поднести к окошечку, нажать на клавишу и положить сверток в пакет. Взять-поднести-нажать-положить.

Когда вместо очередного свертка Сонина рука нащупывает табличку «Следующий покупатель», Соня поднимает голову, механически улыбается, принимает деньги или карточку, благодарит покупателя и желает ему приятных выходных.

«Какое счастье, – думает Соня, – что „Остров“ закрывается на выходные! Если бы пришлось работать еще в субботу-воскресенье, я бы не выдержала».

Соне кажется, что еще немного – и она окончательно сольется со своей кассой, превратится просто в еще одну деталь, сделанную специально, чтобы брать свертки с транспортера, считывать с них магнитный код, нажимать на клавишу «плюс» и класть свертки в пакеты.

– Вечеринку собираешься устраивать, да? – спрашивает Карла Абукассиш, глядя, как Соня подкатывает к ее кассе красную тележку, заваленную снедью.

– Да, – автоматически отвечает Соня, прикидывая, стоит ли ей взять еще бутылку вина или обойдутся.

– Пикник, да? – с обидой спрашивает Карла, косясь на увесистый сверток с бифштексами и упаковку колбасок.

– Пикник, – подтверждает Соня. – На пляже.

– Знаешь что? – говорит Карла. – У меня нету времени пробивать твои покупки. Иди в свою кассу, там и пробивай!

– Я не могу в свою, – терпеливо объясняет Соня. – У меня Рита уже кассу сняла и все закрыла.

– А мне все равно. – Карла поворачивается к Соне спиной.

Соня тяжело вздыхает.

– Это семейный пикник, – говорит Соня Карлиной спине. – Дядя ко мне приезжает. Дядя Фернанду. Из Бельгии. Я обещала устроить ему пикник и пожарить мясо на гриле. Если бы не дядя, я бы тебя обязательно пригласила. К тому же ты обещала меня сегодня прикрыть и не прикрыла, мне от Риты влетело. Если будешь выступать, я тебя тоже больше никогда не прикрою.

Карла дуется еще несколько секунд, потом нехотя поворачивается к кассе и пробивает Сонины бифштексы.

– Соня, давай бегом, опоздаешь! – Карла уже переоделась и приплясывает на месте от нетерпения.

– Не опоздаю, – вяло отзывается Соня, нехотя расстегивая пуговицы на халатике. Ей совершенно не хочется никуда бежать. Ей кажется, что от усталости она вся покрылась сетью мелких трещинок и, если ее как следует встряхнуть, рассыплется на тысячу кусочков.

– Ну Соня же!!! – Карла подскакивает к Соне и начинает стаскивать с нее халатик. – В темпе, в темпе! Нас с тобой сейчас здесь закроют, и просидим в раздевалке до понедельника!

Карла распахивает дверцу Сониного шкафчика, чтобы повесить халатик. На внутренней стороне дверцы прилеплена фотография: смеющаяся Соня с каким-то упитанным загорелым типом.

– Это кто? – с подозрением спрашивает Карла.

– Никто, – говорит Соня. – Ты его не знаешь. Он здесь не живет.

Карла пожимает плечами.

– Не хочешь, не говори. Я пойду займу нам места. Смотри не засни тут!

– Не засну, – говорит Соня, натягивая джемпер. – Иди занимай места, я только сумки возьму и догоню тебя.

Громко топая, Карла выбегает из раздевалки. Соня подходит к своему шкафчику и пальцами гладит лицо на фотографии. Потом, разозлившись, отдирает фотографию от дверцы и прилепляет ее изображением внутрь. На обратной стороне написано: «Сониня, я тебя люблю. Тьягу».

Соня медленно выходит из «Острова». Мимо нее, задыхаясь, семенит маленькая старушка в синем непромокаемом плаще и красных сапогах. Соня останавливается и смотрит, как два дюжих парня в форме охранников торгового центра подхватывают старушку и втягивают ее на паром. Коротко погудев, последний на этой неделе паром отходит от острова.

В сгущающихся сумерках видно, как по палубе мечется рыжая голова Карлы Абукассиш.

– Мы Соню забыли! – истошно кричит Карла. – Соню-то Пиреш забыли! Соня! Соня!!! Беги скорей, Соня!

Но Соня никуда не бежит. Она машет Карле рукой, разворачивается и возвращается в здание торгового центра.

В раздевалке она раскладывает свои покупки по скамейкам: два ящика воды, два пакета сока, пять бутылок красного вина, две – белого, упаковка пива, овощи, бананы, яблоки, сыр, мясо и сладости.

«Хорошо, что на выходные остров вымирает, – думает Соня. – Никто не потревожит».

Она разворачивает сверток с бифштексами и считает, загибая пальцы: «Два мне, три дяде Фернанду. Долорес наверняка больше одного не съест. Кэт бифштексы не любит, она будет есть колбаски. – Соня смотрит на три толстых розовых бифштекса. – Если Тьягу и сегодня не появится, не буду больше покупать ему мясо. Сколько можно? Одно разорение».

Соня воинственно шмыгает носом, снова заворачивает бифштексы в бумагу, зубами отрывает уголок от пакета с апельсиновым соком и пьет, громко глотая.

Потом выбирает банан поспелее и выходит на улицу. Ждать.

Полицейский инспектор Витор Обадия

Полицейский инспектор Витор Обадия и таинственные самоубийства

Подростка Нуну Мейрелеша бросила девушка, и Нуну понял, что его жизнь не стоит того, чтобы ее жить. Он вышел к железнодорожным путям, выкурил одну за другой восемь скверных сигарет «Португальские», покашлял, прочищая замусоренное горло, и прыгнул навстречу поезду.

– Ничего не понимаю, – бормотал полицейский инспектор Витор Обадия, стараясь не смотреть на разбросанные вдоль путей останки подростка Мейрелеша. – Где он взял поезд?! Эти пути уже лет двадцать как закрыты…

Пожилая девушка Роза Гарсиа устала бороться с бытом и с капризами полупарализованной тетушки. Она проплакала целый вечер, испекла для тетушки два сливочных торта впрок, надела красивую розовую пижаму в бантиках и выпила одну за другой полсотни маленьких круглых таблеточек из баночки темного стекла.

– Черт знает что, – бормотал полицейский инспектор Витор Обадия, глядя то на баночку, то на остывшее тело Розы Гарсиа. – В жизни бы не подумал, что можно насмерть отравиться аскорбинкой…

От домохозяйки Синтии Бишкайа ушел муж-адвокат и забрал себе двухгодовалых близняшек Нандиню и Катиню. Весь декабрь Синтия пролежала на диване, ни с кем не разговаривая и вставая только в туалет. Первого января она кое-как дотащилась до кухни, открыла газовый вентиль и сунула голову в духовку.

– Бред, бред, – бормотал полицейский инспектор Витор Обадия, комкая в руке письмо из газовой компании. – Как это могло случиться, ей же неделю назад отключили газ…

Предприниматель Фернанду Феррейра потратил деньги партнеров по бизнесу на покупку беленького домика возле мыса Сагреш и машины марки «порш». Партнеры подали на Феррейру в суд. Терзаясь стыдом и не в силах расстаться с домиком и машиной, Феррейра встал на подоконник, перекрестился и упал головой вперед.

– Да что же это, – бормотал полицейский инспектор Витор Обадия, фотографируя распростертого на асфальте предпринимателя. – Как же он ухитрился так разбиться, он же упал с первого этажа…

Полицейский инспектор Витор Обадия выгнал всех из кабинета и закрыл за собой дверь. Аккуратно, один за другим, вытащил все патроны из именного револьвера. Заглянул левым глазом в дуло, ничего там не увидел, после чего заглянул правым. Приставил разряженный револьвер к виску, сделал суровое лицо, глубоко вздохнул и попытался выстрелить.

Ничего.

– Так я и знал, – пробормотал полицейский инспектор Витор Обадия, с облегчением опуская револьвер. – Глупости все это, мистика для дурачков…

В ту же секунду револьвер выстрелил.

Выстрелом полицейскому инспектору попортило правый ботинок, продырявило носок и оторвало заусеницу на мизинце.

– Ну и ладно, – сказал полицейский инспектор Витор Обадия. – Я все равно собирался выбрасывать эти ботинки.

Женщины полицейского инспектора Витора Обадии

Мария Ампару

Мария Ампару вышивала ковры. Покупала джутовые дорожки, серые и скучные, как мешки из-под сахара. Подолгу выбирала шерсть в лавочке на углу, доставала мотки с полки, прикладывала их друг к другу, отходила, прищуривала попеременно то правый, то левый глаз. Потом несколько раз возвращалась с полдороги, меняла голубой на серый, серый на оливковый, оливковый опять на голубой, пока наконец хозяйка дона Эрмелинда не говорила: хватит мелькать, Мариазиня, у меня от тебя уже в глазах мошки.

Полицейского инспектора Витора Обадию познакомила с Марией Ампару его кузина Мафалда – маленькая женщина с сигаретой в углу рта и абсолютно мужским, гулким басом.

– Инспектор, – пророкотала она, подталкивая к инспектору нервно улыбающуюся Марию Ампару, – знакомься, инспектор, это Мария Ампару. Она вышивает ковры!