Сила басурманская - Сергей Панарин

Скучавший Старшой то и дело включал радио. Правда, он не мог долго выдерживать напор маразма, исторгавшегося из громкоговорителя.

– В эфире – программа «Скандалы недели», – провопил противный голос, то ли мужской, то ли женский. – Слушайте в сегодняшней передаче. Дед Мазай и зайцы. Интервью с самым пожилым рязанским кондуктором. – Здесь коротко бабахнула музыка. – Роман Чукчелович натер кровавые мозоли, пересчитывая свое состояние для журнала «Форбс». – Снова жахнула фанфарная отбивка. – Смех сквозь слезы. Проблемы сидения на канцелярской кнопке. – Врезало очередное «Па-бам!!!». – И, наконец, согласно опросам, большинство секретарш до сих пор путают понятия IQ и ICQ.

Слушать этот бред в подробностях Ивану не захотелось.

Иной раз в неведомой студии случалось интервью:

– У нас в гостях Петр Иванович Бабло… Знали бы вы, дорогие слушатели, сколько ему пришлось отстегнуть нам своих тезок, чтобы попасть в эфир!.. Петр Иванович, скажите…

Дембель выключал приемник, не дожидаясь разговора.

Но чаще всего радио транслировало песни. Их было много, одна глупей другой, и Старшой с ужасом заметил, что некоторые особо навязчивые мелодии и слова принялись крутиться в его голове, как их ни прогоняй.

Верхом маразма стал услышанный парнем кусок концерта по заявкам:

– Егор Емельянов передает близнецу Ивану пламенный привет и в знак того, что у него все нормально, просит нас поставить песню «Ништяк, браток».

Ни Старшой, ни ефрейтор не являлись фанатами шансона, и Иван серьезно обеспокоился: не попал ли младший в очередную каталажку? Впрочем, песня оказалась оптимистической.

Удручало полнейшее непопадание откровений радио в ход событий. Дембель постоянно вспоминал о сожженной газете, которая помогала ему пророчествами. «Альпинист» упорно не шел на сотрудничество. Воронежец почти уверился в бесполезности приемника, но не торопился выкидывать сумасшедший прибор.

Если в начале путешествия Иван спал вполглаза, опасаясь ночного нападения, то день ото дня он проявлял все большую беспечность. Да и можно ли все время быть начеку? Свежайший ароматный воздух способствовал здоровому глубокому сну.

Однажды ночью такой сон был нарушен громким сообщением:

– Экстренная новость! Криминальный беспредел продолжается. Наскоро спрятанное жирное тело обнаружено в утесах! Повторяем…

Старшой вскочил на ноги раньше, чем проснулся. Откуда вещает тревожный баритон?! Ответ обескураживал: из-за походного мешка, где вечером Иван оставил радио.

Оно работало! Оно предупреждало об опасности!

– Буря? – пробормотал дембель. – Скоро грянет буря?

Кругом было тихо, пламя костра поднималось строго вверх. Никаких порывов. Небо темное, но без предчувствия дождя.

Жеребец, привязанный чуть в стороне от стоянки, всхрапнул и затопал копытами. Старшой наклонился, вынул из-под мехового плаща прихваченную из Мозгвы сабельку. Она была не такая богатая, как подаренная Торгаши-Керимом Егору, так ведь не на конкурс красоты выбиралась…

– Положь оружие, витязь, – донесся из темноты твердый негромкий голос, делая долгие паузы между словами. – У нас тут лук.

«Не один, значит. Черт, маячу тут, как дурак, на свету», – с досадой подумал Иван, бросая саблю на плащ.

– Ты к костру-то присаживайся, да чтоб руки видать было, – продолжал командовать голос, и в долгой расстановке фраз чудился некий акцент.

– Да ладно, выходи, я мирный, – хмуро сказал Старшой, опускаясь перед огнем.

– Ага, сей же час, ищи юродивого. – В ночи раздалось хихиканье. – Где второй-то?

– Какой второй? – не понял дембель, он был подавлен тем, что его застали врасплох.

– Ну, громкий такой. Явно не ты. Про утесы что-то.

Честно признаться, Иван находился в глубочайшем ступоре. Воронежец перепугался. Пожалуй, он впервые осознал, насколько он уязвим без Егора. Урок выдался жестоким – невидимый лучник мог запросто остановить путешествие Старшого на полдороги. Навсегда. А мы, как известно, все слишком молоды, чтобы умирать. Тем более столь бесславно, по беспечности.

– Это конь говорил, – на автомате соврал Иван.

– Издеваешься? – в вопросе прозвучало раздражение.

Парень почти ощутил, как в грудь впивается каленая стрела. В кровь попала солидная порция адреналина, и дембель очнулся:

– А что? Типичный богатырский скакун. Верный друг и советчик.

– Пусть что-нибудь скажет.

– Он тебе не попугай просто так болтать, – огрызнулся Старшой.

– Эй, конь! Будешь молчать, я твоего хозяина застрелю.

Жеребец вновь всхрапнул, чувствуя на себе внимание чужака. Тот истолковал реакцию скакуна по-своему:

– Не очень-то вы дружны, как я посмотрю.

– Случается, что ссоримся, – пожал плечами Иван.

– Ты кто таков есть-то?

– А ты?

– Хм, у кого лук?

– А у кого доблесть в глаза врага глядеть? – произнес дембель и удивленно подумал: «Во я отмочил!»

– Борзо, но справедливо, – согласился голос.

На свет костра выступили трое: человек с луком, одетый побогаче пары детин, стоявших по сторонам. Лучнику было лет тридцать. Одевался он в кожаные штаны да рубаху с нашитыми медными пластинами. На покрытом затейливым узором поясе висел меч. Лицо незнакомца было угловатым, тонким, белобрысые волосы беспорядочно топорщились.

Здоровяки помахивали топорами и буквально пожирали Ивана черными бешеными глазами. Одежда была похожа на боевые шмотки лучника, но пластины выглядели хуже. Ни чеканки, ни узорочья. На головах – рогатые шлемы. Из-под них вились темные лохмы.

«Викинги?!» – обалдел Старшой.

Визитеры тоже оценили воронежца. Дембельская форма произвела должное впечатление.

– Так кто ты? – переспросил белобрысый.

Вдохновленный страхом парень среагировал мгновенно:

– Я – князь Иван… Задольский.

Очень кстати на ум пришел заброшенный край, откуда начались здешние мытарства Емельяновых. Там сроду не было княжеств, потому что место считалось диким, а то и гиблым.

После объявления титула во взглядах викингов существенно добавилось уважения. Белобрысый глянул на спутников, повернувшись к Старшому в профиль. Дембель засек странную форму уха – оно чуть заострялось в верхней части. «Эльф?!» – мысленно воскликнул Иван.

– Отчего же высокородный конунг путешествует в одиночестве? – поинтересовался настырный лучник.

– Охотился и заблудился, – не моргнув глазом, выдал распространенную сказочную версию парень.

Как ни странно, эта глупость вполне удовлетворила северян.

– Я – Эльфенсон Патлатый, младший конунг всех кочеврягов. Как ты понимаешь, предок моего рода – сам Слондр Стриженый.

Старшой припомнил, что Слондр являлся одним из двух легендарных основателей Тянитолкаева. Тамошняя Партия слонов назвалась тоже в честь Стриженого конунга. Кочевряги слыли суровыми воинами и жестокими морскими грабителями. Свидание с остроухим потомком Слондра ничего приятного не сулило.

Эльфенсон подтвердил худшие опасения Ивана:

– Раз ты один, конунг далекого Задолья, а нас трое, то, по законам вольных кочеврягов, твое скудное имущество переходит к нам. Ты можешь оказать нам сопротивление, тогда мне все-таки придется поупражняться в стрельбе из лука. Выбирай: глупая доблесть или мудрая трусость?

Здоровяки лыбились, демонстрируя щербатые оскалы. Белобрысый тоже был доволен собой.

– А сами-то вы что тут делаете? – спросил Старшой, чтобы потянуть время.

– Охотимся. Неподалеку река, где нас ждет струг. Хочешь стать нашим гостем? Клянусь Иггдрасилем[7], за тебя щедро заплатят на невольничьем рынке.

Троица расхохоталась.

– Ты поступаешь несправедливо, – промолвил дембель, ощущая несвойственную ему ярость. В эти мгновения Эльфенсон Патлатый стал первейшим врагом Ивана.

– Эх, людишки Эрэфии, – покровительственно протянул конунг. – Привыкли взывать к своей Правде. А Правда проста: тот прав, кто сильнее. Саблю тоже отдашь.

– Забирайте, – сказал дембель, отступая от костра.

Один из громил собрал его вещи, второй взвалил седло на гнедка, белобрысый плюнул себе под ноги:

– Ты плохой конунг. За говорящего коня я бы дрался до смерти.

Грабители скрылись в темноте.

Воронежец осмотрел полянку. Ни коня, ни плаща, ни сабли, ни мешка с припасами, картой да деньгами. Лишь сумасшедший «Альпинист», не замеченный кочеврягом-верзилой.

– Да я богач, – пробормотал опозоренный парень.

В следующий миг им овладела нечеловеческая ярость. Блондинчик обязательно будет наказан. Позже, конечно. Сейчас важно закончить миссию по сбору ингредиентов.

Как же легко три дикаря-северянина грабанули посрамителя Злодия Худича, победителя Соловья-разбойника, грозу всех дев! Стыд, конечно, не дым, но глаза почему-то слезились.