Жернова истории 3 (СИ) - Андрей Колганов

Вы думаете, на этом мне удалось примирить спорщиков? Не тут-то было! Больше того, теперь все они с удвоенным ожесточением, отложив свои распри, дружно обрушились на непрошенного миротворца! Но мне показалось, что и Рыков, и Дзержинский, и Сталин смотрят на меня если и не одобрительно, то заинтересовано.

Но не это главное. А главное, что истощив силы в спорах о финансовой политике, Совнарком уже довольно вяло потрепал нашу целевую программу, и, наконец, родил постановление от 14 сентября 1926 года, которым эта программа была одобрена. Более того, именно ее было рекомендовано положить в основу дальнейшей работы над Генеральным планом социалистической реконструкции народного хозяйства на пятилетие.

Пятилетний план пока только начинал разрабатываться, но первые шаги индустриализация уже делала. И вместе с развитием индустриализации росло городское население. Росло быстрее, чем крестьянам удавалось поднять производство сельскохозяйственных продуктов. А вытащить дополнительный хлеб из деревни можно было только двумя путями – либо силой (в какие бы формы она ни облекалась), либо встречным предложением пользующихся спросом товаров по приемлемым для крестьянина ценам.

Дать такие товары в достатке наша государственная промышленность не могла: если общий объем промышленного производства в 1926 году уже почти поднялся до уровня 1913 года, то с потребительскими товарами было хуже, а с некоторыми из них – и совсем худо, да еще цены стояли куда как выше довоенных. Поэтому основные свои усилия в 1926 году мне пришлось положить на то, чтобы убедить наше партийное руководство произвести маневр, если и не равнозначный переходу к новой экономической политике, то уж на треть значимости такого перехода явно могущий потянуть. Битва тогда была совсем нешуточная, и мне до сих пор не верится, что выиграть ее все-таки удалось.

Единственная ударная сила, которая тогда имелась в моем распоряжении – мой прямой начальник Феликс Эдмундович Дзержинский. Поэтому сначала надо было убедить его. Но вопрос был слишком серьезен, чтобы обойтись только поддержкой Феликса Эдмундовича. Ту идею, которую следовало протолкнуть, могли бы, наверное, поддержать также Бухарин и Рыков. А Сталин? А Сталин пока нуждается в поддержке этих фигур для обеспечения устойчивого большинства в Политбюро. И если он не сочтет задуманный поворот вовсе уж неприемлемым, то становиться поперек не станет.

Но пока тайный замысел обдумывался со всех сторон, у меня мелькнула парадоксальная мысль: тот, кто нам мешает, тот нам и поможет… Нет, этот человек сейчас не занимает высоких партийных и государственных постов. Но вся партийная верхушка, да и значительная часть рядовых партийцев хорошо знает подпись «Ю.Ларин» (псевдоним Михаила Залмановича Лурье) – да-да, тот самый, что пенял Дзержинскому на «меньшевистское засилье» в ВСНХ. И если мне не изменяет память, этот человек как раз сейчас собирает материал для своей книги о частном капитале в СССР. Судя по этой книге, отношение Ларина к частнику весьма нелицеприятное, – как и к безрукости и продажности государственных чиновников, имеющих дело с частным капиталом. Однако он человек, склонный к парадоксальным решениям и неожиданным поворотам. Вот на этом и попробую сыграть.

Пусть Ю.Ларин выступит, не отклоняясь от своего негативного взгляда на советскую буржуазию, но воткнет шпильку и нашей бюрократии, поставив вопрос ребром – кто кого использует: советское государство частника, или частник советское государство? Тогда, под шумок поднятого им скандала, проявление инициативы по тому же вопросу не будет уже выглядеть неожиданным и непонятным.

Мой визит к Ларину оказался вполне успешным. Придя к нему под предлогом консультации по вопросам взаимодействия частного капитала и госпромышленности, сначала терпеливо выслушиваю ворох фактов, которые вываливает на меня партийный журналист.

– Я обратился к помощнику прокурора Союза ССР товарищу Кондурушкину, – сообщает мне он, с трудом опускаясь в кресло (у него была врожденная атрофия мышц), – и смотрите, какие данные я получил! Оказывается, что из частных предпринимателей, дела которых слушались судом в 1924--1926 годах, состояло на государственной службе до 1921 года ни много ни мало 90%. Представляете?

– Ничего себе! – восклицаю в ответ. Я и в самом деле не помнил этих цифр, и поэтому сейчас они произвели на меня немалое впечатление. – Хорошо хоть, что мы освободились от этих паршивых овец.

– Если бы! Похоже, наличие хозяйственных преступлений за душой является у нас едва ли не лучшей рекомендацией при поступлении на госслужбу! – с сарказмом откликается на мои слова Ларин. – Иначе чем объяснить, что из всех служащих, которые в 1924--1926 годах совершали хозяйственные преступления, было уже осуждено раньше за подобные же преступления примерно 80%?

– Так что же выходит? Нас бьет не частник, так сказать, в чистом виде, а, скорее, мы сами в лице нашего чиновничьего аппарата? – удивленно спрашиваю у своего собеседника.

– Как вы сказали? Мы сами? – переспрашивает Ларин. – А что, верно подмечено!

– Михаил Залманович! Это дело так оставлять нельзя, – начинаю подводить его к той цели, ради которой, собственно, я и нанес ему визит. – Вы журналист, вам и карты в руки. Продерите этих чинуш с песочком – и тех, которые воруют без зазрения совести, и тех головотяпов, которые их покрывают. А ведь за их спиной и настоящие саботажники могут прятаться!

Бойкое перо публициста (в бытность свою заместителем председателя ВСНХ РСФСР в разгар гражданской войны он нередко переносил эту бойкость, приправленную полетом фантазии, на хозяйственные дела, вынуждая прочих руководителей Советской Республики подчас хвататься за голову) не заставило себя ждать. И, как говаривал последний генсек ЦК КПСС, «процесс пошел».

Долго убеждать председателя ВСНХ в важности проблемы, поднятой Лариным, мне не пришлось – его и самого беспокоил вопрос взаимоотношения государственных хозорганов с частником. В результате ЦК ВКП(б) создал комиссию по частному капиталу во главе с Дзержинским, и поручил этой комиссии представить соответствующий проект резолюции к очередному Пленуму ЦК. А Феликс Эдмундович подготовку проекта взвалил, на кого бы вы думали? – Правильно, на вашего покорного слугу.

Подготовленный комиссией Дзержинского проект вызвал разногласия еще до Пленума ЦК, при его обсуждении на Политбюро. Против высказался Каменев, весьма критически отнесся к предложенным путям использования частного капитала и Троцкий. Однако поддержка со стороны Рыкова, Томского, Бухарина заставила колеблющегося Сталина принять их сторону, и проект был вынесен на сентябрьский Пленум ЦК ВКП(б). Но и там баталии разгорелись тоже нешуточные.

Каменев, как ни странно, уже не слишком рвался отстаивать свою негативную позицию. А вот Зиновьев разошелся вовсю. Стенограмма Пленума отразила полыхавшие там страсти.

Г.Е.Зиновьев:

– Нам предлагают сменить линию на вытеснение частного капитала линией на сотрудничество с частным капиталом. Теперь, значит, НЭП прикажете трактовать даже не как временное отступление, а как стоячее болото, из которого мы вылезать уже не собираемся?

(Реплика из зала: Линию на вытеснение частника никто не отменяет!)

– Да, на словах не отменяет. На словах! А на деле из представленного проекта прекрасно видно, что получится: частник с удвоенной энергией присосется к нашему государственному хозяйству, и будет успешно набивать свой карман за счет рабочих и крестьян! Надежды на то, что частник даст товар для обмена на крестьянский хлеб, по меньшей мере, наивны. Даже если что-то и даст, то как бы от этого не стало еще хуже. Ведь в таком случае частник усилит свои позиции на хлебном рынке. Вы этого хотите?

Кандидат в члены ЦК Рыскулов:

– Товарищи явно не задумались над тем, какое впечатление подобного рода решения могут произвести за рубежом. Это же будет расценено как признание слабости Советской власти, раз она решила не просто разрешить частный капитал, а еще и на поклон к нему идти собирается, к сотрудничеству приглашает! Империалисты непременно воспользуются этим в пропагандистских целях, раздуют кадило, как они умеют. А вот среди коммунистов, среди рабочих такие бумажки способны посеять только уныние и растерянность. Неужели ради сиюминутных выгод, да и то сомнительных, мы должны жертвовать делом мировой революции?

И с особенно резкими выпадами выступил Пятаков:

– Зачем товарищи предлагают нам такой странный выверт с частным капиталом? Я скажу вам, зачем! Затем, что большинство ЦК не имеет ясной и твердой линии в деле социалистического строительства!

(Шум в зале).

– Этот, с позволения сказать, проект, – не что иное, как отражение растерянности большинства перед встающими грандиозными задачами движения вперед, к социализму. Большинство не может или не хочет предпринять действительные усилия по продвижению программы подлинной социалистической индустриализации, и потому хватается за всякие костыли и гнилые подпорки в виде частного капитала. Разумеется, к вящему удовольствию тех советских чиновников, которые давно уже привыкли обделывать темные делишки в союзе с новой буржуазией. Так теперь им еще делают подарок, предлагая легализовать такого рода взаимовыгодные услуги!