Анна - Елена Владимировна Гуйда

И тут я бросила задумчивый, оценивающий взгляд на девчушку. Она ведь может помочь мне не только с купанием.

— Не стоит утруждаться. Я вполне способна вымыться самостоятельно, — уже куда миролюбивей заговорила. — Как тебя зовут?

Смена тона разговора, да еще и настолько резкая, ее немного насторожила, но она все же ответила. Рабы не умеют показывать характер. И с одной стороны, мне это было на руку, а с другой — злило даже меня саму.

— Найрин. Меня зовут Найрин, — сказала она так, словно собственное имя ей казалось чужим и незнакомым. — Но тебе не очень нужно это знать. Здесь не принято называть женщин по именам. Просто женщина, и все.

Какое убожество. Обезличивание любого человека — это так… ужасно.

— Как это — обходиться без имени? — нахмурилась я. — Но ведь как-то же к тебе обращаются другие женщины, да и твой муж.

— Не надо называть женщину по имени, — воодушевившись, принялась объяснять мне Найрин, даже присела на стульчик возле лохани. — Когда ты с женщинами, то никто, кроме женщин вождя, не может тебе приказывать, — «женщин вождя»… не жен и не любовниц. Впрочем, могла бы и сразу догадаться. — А мужчины — вообще не имеют права к тебе обращаться, как только жрецы окропят вас араном. Но и ты не имеешь права говорить ни с одним мужчиной, кроме своего. И детей, пока они дети.

Отлично, после свадьбы женщина превращается в бледную тень своего супруга. Еще и немую. Сбежала от одного брака — получила перспективу вляпаться в ситуацию ничем не лучше.

— И у тебя уже есть мужчина? — продолжила я разведывать хоть какую-то информацию. Надо было сразу расспросить Рейма. Может, тогда не попали бы в такую ситуацию в принципе.

— Как раз подбирают.

— И тебя это не пугает?

Она опустила взгляд, ее губы тронула грустная усмешка и она ответила как-то глухо:

— Я из Хамарска, — выдохнула она, словно одно это уже должно было сказать мне многое. — Я видела и испытала на себе, что такое боль и жестокость. И могу сказать точно: судьба стать чьей-то женщиной — не самая страшная.

М-да… вот так человек и превращается добровольно в животное: безвольное, покорное, безымянное и управляемое.

Разговора с Найрин толком не вышло. Все, что она смогла мне объяснить, — это что не стоит перечить никому, в первую очередь мужчинам и женщинам Арана, и следует быть по возможности незаметной.

Как бы ей внятно объяснить, что с этой задачей я не справилась изначально. Слишком много внимания привлекла своей речью. Да и в принципе своим существованием.

А еще я словно невзначай выяснила, где теперь Рейм. На территории селения было нечто, отдаленно напоминающее тюрьму. Туда сажали тех, кто сильно провинился. Правда, и провинности здесь были, должна признаться… От них веяло домом и замковыми слугами — стащил вяленый окорок, разбил горшок со сметаной, вытоптал огород у соседа или украл свеклу. Это были ужасные преступления для людей, которые с легкостью лишали кого-то жизни и свободы. У меня в голове не укладывалось подобное.

Обед Найрин принесла мне в ту же хозяйственную постройку, которую мне выделили, вероятно, как жилье до утра самое малое. Простая овсяная каша с маслом и стакан козьего молока. Все это я проглотила, даже не чувствуя вкуса, тем более что его особо и не было. Вероятно, с солью или медом в этих местах было не лучше, чем с рождением женщин. Но все же съела я все — мне нужны были силы. А магия напрямую зависит от состояния тела.

— На ужин ты пойдешь в главный дом, — собирая пустую посуду со стола, «обрадовала» меня Найрин. — Жаль, не сможешь увидеть Аграя. Он тебе понравится. И жить с ним будет хорошо, станешь женщиной наследника, получишь все, что захочешь. Он красивый, хороший, добрый…

Перечисляла достоинства моего потенциального жениха она с восторгом и какой-то грустью. И так, словно он уже мой жених. Нет уж, спасибо. Меня там двое уже преследуют, вот только третьего и не хватало.

Лишь бывшая рабыня могла завидовать моей ситуации, право слово.

— У меня есть мужчина, — вспомнив, что необходимо отыгрывать роль супруги Рейма, и горделиво вздернув подбородок, напомнила я.

И мне на самом деле страшно хотелось бы с ним увидеться. Хоть одним глазом увидеть его. Убедиться, что с ним все в полном порядке. Или хоть узнать что-то о нем…

— Ему недолго осталось, — вздохнула Найрин и посмотрела на меня с такой жалостью, что мне страшно захотелось запустить в нее чем-то. Жаль, что под рукой ничего не нашлось. — Аграю Лао тебя уступит, а вот чужаку этому — нет. Лао слишком сильный и не будет щадить твоего мужа. Ты должна подумать о себе. Как будешь жить дальше.

В этот момент мне стало понятно, что разговаривать нам больше просто не о чем. Да и я слишком уж начинала злиться, могла не только накричать на заботливую рабыню, но и запустить в нее уже чем-нибудь. Мне даже не хотелось реагировать на ее настойчивые попытки меня разговорить. И уговорить, что ничего такого уж страшного в том, что я овдовею, — нет.

Признаться, даже слушать ее было противно. Я пыталась представить себе, что все это происходит на самом деле, все правда, и что все будет точно так, как мне обрисовала Найрин, и думала о том, что она заслуживает той жизни, на которую ее обрекли боги. Может, это рабство из нее сделало такое бесчувственное существо, сотканное из страха и корысти. Но если сразу мне еще было ее жаль, то теперь хотелось выставить за дверь и больше никогда не видеть.

Пусть Рейм мне даже не муж, но все равно: одна мысль о том, что с ним что-то случится — и меня буквально прошивало от парализующего ужаса. Пальцы начинало колоть магией, и возникало дикое желание разнести все здесь к демоновой бабушке. В то время как эта