Они появляются в полночь - Питер Хэйнинг

— Скажи мне — только начистоту, — не находишь ли ты что-то необычное в том, как выглядит этот лес?

— Пожалуй. Создается впечатление, что он как бы весь лежит в тени.

Хью нахмурился.

— Но ты же понимаешь, что этого не может быть. Что может отбрасывать на него тень? С внешней стороны, по крайней мере, ничего. Посмотри, и небо, и земля — все полыхает зарей.

— Быть может, не с внешней, а с внутренней стороны? — предположил я.

С минуту он молчал.

— Что-то в нем есть такое — какая-то загадка, — произнес он задумчиво. — Кто-то или что-то там обитает, и я не знаю, что это такое. Дейзи тоже так считает, она ощущает это нечто. Она и шагу не ступает в эту рощу. Как мы выяснили, птицы тоже не хотят в ней вить гнезда. Что же это получается: одно только то обстоятельство, что в нем по неизвестным причинам не желают селиться птицы — достаточно одной этой мелочи, чтобы у нас с тобой так разыгралось воображение?

Я вскочил.

— Ну, это уж дудки! — расхорохорился я. — Давай спустимся туда и убедимся, что их там в самом деле нет. Бьюсь об заклад, что найду хоть одну птичку!

— Шесть пенсов за каждую птичку, которую тебе посчастливится обнаружить, — предложил Хью.

Мы спустились вниз по склону холма и прошли вдоль кромки леса до ворот, через которые я вошел сегодня после полудня. Я открыл створки и придержал их, чтобы пропустить собак. Но они стояли как вкопанные в ярде от нас, не желая даже приближаться к лесу.

— Ну же, смелее, песики. — пригласил я их, и сука-фокстерьер Фифи сделала шаг вперед, но затем, виновато заскулив, ретировалась обратно.

— Вот всегда они так, — пожаловался Хью, — в лес ни ногой. Сам сейчас увидишь.

Он свистел и звал их, уговаривал и бранился — все без толку. Собаки оставались за воротами, виновато прижимая уши и всем своим видом демонстрируя твердую решимость не выходить наружу.

— Но почему, почему? — этого я никак не мог взять в толк.

— По той же самой причине, что и птицы, как я понимаю. Какой бы ни была эта причина. Погляди на Фифи, например: милейшее создание, характер у этой юной леди просто ангельский, но стоило мне как-то раз взять ее на руки и попытаться отнести в лес — она чуть не укусила меня. С этим чертовым лесом они не желают связываться, вокруг него побегать — пожалуйста! Побегают, разомнутся и — домой.

Мы оставили упрямых псин в покое и в догорающих лучах заката отправились на поиски приключений. Как правило, чувство неопределенного страха обычно исчезает, когда идешь по жутковатому месту в компании товарища, но несмотря на то, что Хью шагал рядом, мне этот лес показался еще более зловещим, чем днем, и смутное беспокойство переросло в оживший наяву ночной кошмар. Если раньше мне показалось, что пустынность этого места и глухая тишина просто сыграли с моими нервами дурную шутку, то теперь, в обществе Хью, я почувствовал, что дело вовсе не в этом: не одиночество и ощущение неведомой угрозы лежали в основе моего чисто физического ужаса, а скорее уверенность в том, что где-то неподалеку крадется, выслеживая нас, какое-то существо, пока невидимое, но воплотившее в себе темные силы и мощь Преисподней, сконцентрировавшее все зло и жестокость, существо беспощадное и хладнокровное. Я не имел ни малейшего представления о том, как оно может выглядеть, что оно такое по сути своей, материально ли оно или это дух, но все органы чувств подсказывали мне, что это мерзкое и очень-очень древнее чудовище.

Когда мы вышли на поляну посреди рощи, Хью остановился, и хотя вечер выдался прохладный, я заметил, как он вытер платком пот со лба.

— Экая гадость, — признался он. — Неудивительно, что собакам это не нравится, собаки — умные твари. А ты как, ничего?

Но прежде чем я успел сообразить, что ему ответить, он вскинул руку, указывая на дальнюю от нас кромку деревьев.

— Что… это? — шепотом спросил он.

Я посмотрел, куда он указывал пальцем, и мне показалось, что какую-то долю секунды я видел: на черном фоне леса промелькнуло нечто, не поддающееся описанию, — то ли серого, то ли мерцающего грязно-белого цвета. Похоже, это была голова и передняя часть какого-то змееобразного огромного чудовища, оно мотало головой, уползая в тень, и в одно мгновение исчезло из поля зрения. Да и видел-то я этого монстра столь мимолетно, что не мог полностью положиться на свои впечатления.

— Все, оно пропало, — проговорил Хью, все еще глядя в том направлении, где скрылось неведомое существо, и, пока мы стояли, пораженные увиденным, я снова услышал тот же звук, что и днем: шуршание опавшей с буков листвы. А ведь не было ни малейшего ветерка, воздух застыл, как перед грозой.

Хью обернулся ко мне:

— Что же это было такое? Оно выглядело как вставший на дыбы гигантский слизняк. Ты его видел?

— Я не могу сказать твердо, видел я его или нет, — ответил я, — понимаешь, я ведь наблюдал это только какую-то долю секунды.

— Но что же оно такое, на самом-то деле? — вопрошал он задумчиво. — Оно материально или это…

— Ты хочешь сказать, не привидение ли это? — поинтересовался я.

— Скорее всего, что-то среднее, — пояснил он скорее для себя, размышляя вслух. — Я тебе потом расскажу, что я имею в виду, но сначала мы должны выбраться отсюда, и поскорее.

Существо, чем бы оно ни было в действительности, исчезло из виду слева от того места, куда мы держали путь. Мы в молчании пересекли открытое пространство и ступили на тропинку, напоминавшую туннель между деревьями. Честно говоря, я испытывал настоящий животный страх при мысли, что нужно снова окунуться во мрак леса, каждую секунду сознавая, что где-то неподалеку затаилась неведомая угроза, которую я не в состоянии был определить, но — что не вызывало ни тени сомнения — именно это создание, это исчадие Ада и наполняло весь лес слепым ужасом. Было ли оно материально, был ли это призрак, злой дух или — и теперь некоторое слабое представление о том, что имел в виду Хью, начало формироваться в моем мозгу — некое существо, воплотившее в себе элементы того и другого? Из всех возможных вариантов этот, пожалуй, выглядел самым зловещим.

Когда мы вошли в проход между деревьями, я сразу ощутил уже знакомое мне странное зловоние, как бы одновременно и живого, и разлагающегося существа, но теперь вонь стала еще более явственной, чем Тогда, и мы поспешили вперед, задыхаясь от жуткого запаха, который, как я теперь уже понимал, сопровождал это неведомое существо, переползающее с места на место, сеящее вокруг себя смерть. Сейчас оно затаилось во мраке леса, где, пока оно материализуется во плоти, ни одна птица не осмелится петь свою весеннюю песню любви. Где-то в мрачных недрах леса нас подстерегала гигантская рептилия, чье существование опровергало все законы природы, но тем не менее реальность ее существования не вызывала никаких сомнений.