Таир (СИ) - Шайлина Ирина

— Она в больнице лежала, Таир, - говорит вернувшись Руслан.

— Сколького я ещё не знаю? - зло выплевываю я.

Руслан курит, я с удовольствием вдыхаю сигаретный дым, но пачку от себя отталкиваю.

— Попала под машину. И вроде все чисто, даже рентген снимки есть, но…

— Но?

Мой начбез смотрит мне прямо в глаза. Он, огромный, устрашающий, доставшийся мне в наследство от отца, как бонус к миллионам, тот, кто может убить одним движением руки, всегда был нежен к женщинам, которые, все без исключения, его боялись.

— Я нашёл выписку от гинеколога. Просто несколько слов неразборчивым почерком, роспись и печать. Её изнасиловали, Таир. В какой ещё аварии можно заполучить разрывы влагалища?

Я поднимаюсь и меня чуть покачивает. Наверное, от слабости, но мне кажется, что это от злости, которая накатила мутной душной пеленой, дезориентируя и лишая тормозов.

— Мои парни работают, - говорит Руслан. И потом добавляет, неожиданно мягко, - тебе поспать нужно.

— Мне нужно вернуться восемь лет назад, - говорю я и устало тру виски пальцами. - Найди мне этого урода. Перекройте аэропорты, дороги, хоть из-под земли достань. Он близко, блядь, точно где-то в городе.  Пока Аське не навредил. И её тоже найди… Мне многое у неё спросить нужно.

Нелепое волнение за человека, подставившего меня, уже не удивляет. У меня просто нет сил на анализ собственных эмоций. Одно я знаю точно: мне нужно, наконец, поговорить с ней по душам. Только бы не было поздно.

 Глава 24. Ася

Мерзли пальцы ног.

Я сидела на заднем сидении старенькой "Элантры", водитель которой разместил объявление в "Блаблакаре", и уже сорок минут пыталась согреться. В пробитом пулей чемодане носки теплые остались, вещи сухие, а у меня в сапогах вода чавкает. Чемодан было жалко, и шмоток своих — тоже. Глупо, конечно.

Я свято верила, что Таиру помогут, а Руслан не даст добить своего начальника. Не зря же ему, в конце концов, за работу деньги платят?

Только вот меня он недоглядел… Хотя, может пальто и телефон его работа были, не знаю и вряд ли когда-нибудь смогу узнать.

Чем дальше я удалялась от города, тем сильнее хотелось плакать. Только рядом люди чужие, локтем друг друга с женщиной касаемся, хороша я буду, если разревусь. Не объяснять же, что я на днях единственного хорошего человека в своей жизни предала только ради того, чтобы он никогда не узнал, какое преступление я совершила.

Ехать было ещё долго. Я смотрела в окно на ранние весенние сумерки, слушала негромкую болтовню диджея радиостанции из автомобильных колонок.

И вспоминала — то, самое жуткое, что было со мной восемь лет назад, через месяц после больницы.

… Свету я не видела с тех пор, как выписалась, да и не горела желанием знать, что у нее все хорошо. Поэтому звонку ее вовсе не обрадовалась. Сидела на полу в своей ненавистной квартире, где даже мебели не было, и на телефон поглядывала.

— Что ты мне хочешь сказать? — обратилась к все ещё вибрирующему аппарату, — что свадьба состоялась? Отстань.

Телефон замолчал послушно, чтобы уже через мгновение-другое разразиться новой порцией трели. Я его в ладонь взяла, второй сверху накрыла. Тише стало, а все равно бьется нервно. И сердце мое — так же.

— Алло, — не выдержала, тихо в трубку сказала, а в ответ — всхлипы.  — Света?

— Ты… ты права была, Аська. Он чудовище, — заикаясь, срываясь на вой, закричала Света, — он меня избил и запер! Помоги, Асенька, милая, он убьет меня, я боюсь!

Я замерла, съежившись от ужаса. Так внезапно ярко вспомнилось лицо Артема, его внимательные глаза, запах его духов и сладость дыма. И боль, так много боли, заставляющей остолбенеть. Воздуха в комнате больше не было, я задыхалась, пытаясь вдохнуть, но не получалось. В ужасе дернула себя за волосы, и только почувствовав боль, сделала судорожный, обжигающий вдох.

Светка плакала навзрыд, я телефон выкинула в угол, а голову подушкой накрыла. Чтоб не слышать ничего.

Это меня не касается, я предупреждала, она сама не верила, сама виновата…

Но на этом "сама" я запнулась вдруг, остановилась. Это же мне так говорили, это в меня пальцем тыкали и утверждали — я сама виновата. Я не жертва, я провокатор. Не надо было идти с ними, не надо было пить, надевать красивое платье, а потом писать заявление.

Только это неправильно все, так не бывает, чтобы сильного считали слабым, виноватого оправдывали, а кому-то ломали судьбу.

Светку стало жалко, безумно так, я сорвалась с места, на колени упала, доставая мобильный:

— Он там?

— Нет, я одна. Ты приедешь? Ты же знаешь, я не могу в полицию звонить, бесполезно…

В голосе надежда. Я киваю, она не видит, но понимает, и диктует адрес.

Одевалась я на автомате, даже не понимая, во что. Такси вызывать не стала, решив поймать на улице автомобиль, — к

счастью,  он подвернулся быстро.

Вся дорога заняла не больше двадцати минут, только по адресу подъезжая, я поняла, что оставила дома телефон. Адрес запомнила, хорошо запомнила, вышла пораньше, чтобы пройтись немного, набраться решительности. Впереди показались нужные ворота, за ним дом большой. Я стояла, переминаясь с ноги на ногу — зайти или нет? Все открыто, словно приглашают, и леденящее ощущение неправильности происходящего. Я не должна тут находиться, это глупо, мало мне, что ли, было?

Но я пошла. Под ногами плитка вычищенная, ни единой травинки, ни листочка. Иду, кроссовки тихо и плавно ступают по темным прямоугольникам. Так до крыльца и дошла, головы не поднимая. Дверь не заперта.

У меня душа в пятки, ладони влажные, в висках кровь бьётся быстро: тук-тук-тук. Чуйка вопила: не заходи туда ни в коем случае, беги, пока не поздно, но я должна была убедиться, что со Светой все в порядке. Кому должна, ей, себе, не знаю, главное, от Артёма спасти, это он чудовище.

Зашла внутрь, дверь не скрипнула, отворилась легко. Внутри тишина, ни звука, только свет горит. Люстра высоко-высоко, на уровне второго этажа болтается. В чужом доме страшно, приедет полиция, что тогда?

— Света? — позвала ее тихо, боясь, что кроме нас с ней, тут есть кто-нибудь ещё. В таких больших домах, как правило, водятся экономки, повара, дворники, садовники, —  хоть кто-то точно должен быть.

Но с нами только тишина, злая, гнетущая, и запах Артема. Его дом пахнет им, и чем больше я тут нахожусь, вдыхая невыносимый аромат, тем хуже мне становится.

— Света! — позвала уже громче, но от двери все ещё не уходила. Я в удобной обуви, наверное, смогу убежать: я быстро бегаю, в школе пятерки по физкультуре были, меня не догонят. Голова полна глупостей, страх скручивает живот. Нужно найти Свету и уходить.

Я прошла вперед, туда, где виднелись несколько дверей в комнаты и коридор. Где он её запер? Открываю дверь за дверью, но за ними лишь пустые комнаты. Вглубь дома идти страшно, я боюсь отдаляться от входа. Но я помню, как это больно страшно, когда кто-то сильный глумится над твоим телом просто потому, что ты слабее. Светка меня предала, но я её здесь бросить не могу. Поэтому шаг за шагом отхожу все дальше от дверей, за которыми спасительная темнота ночи.

— Ку-ку.

Обернуться я не смогла, просто остановилась, руки по швам, смотрю вперёд, а сзади шаги тихие, как не заметила? И запах, запах этих духов ужасных, я от него точно умру сейчас, задохнусь, почему он так отвратительно смердит.

— Ну и дура же ты, — сказал весело, вставая напротив меня. Я в лицо ему смотрю и не вижу ничего, где-то там внутри орет, убиваясь, Ася, пережившая изнасилование, зажившая кое-как, головой ударенная — видно, сильно стукнулась, раз я тут.

— А Света где?

Артем взял и засмеялся. От души так:

— Пошли, покажу.

Я и пошла, выбора нет. В гостиной огромной ее увидела, на полу: в крови и с синяками, такую же сломанную, как я недавно. Все в ушах зазвенело, мир вокруг завращался, первая мысль — убил. Но грудная клетка слабо и часто поднималась, а значит, у Светы ещё был шанс. А был ли он у меня?