Сколько стоит любовь? - Велла Манн

– Брюси мне звонил, – сказал Грейндж, входя в комнату и глядя на Сирену так, будто ждал от нее каких-то слов. Но она только смотрела на него, широко раскрыв глаза. Тогда он протянул руки, и она двинулась к нему навстречу, чувствуя… что?

– Что с тобой? Вид у тебя неважный. Лицо какое-то бледное

– Я и чувствую себя довольно бледно. – Ее щека прижималась к его пиджаку, и говорить было трудно.

– Но ты ведь не собираешься падать в обморок?

– В обморок?

– Да. Носом прямо в пол.

– Нет уж. – Спасибо, что ты пытаешься шутить. – Не собираюсь украшать твой ковер отпечатком своего носа.

– Я просто хотел удостовериться. – Он отстранил ее от себя, но продолжал держать за руки, пока она не перестала покачиваться. Потом он подошел к бару. Сирена не смотрела, что он выберет для себя. Ей было достаточно того, что ему, как и ей, было необходимо выпить.

– И что сказал Брюс? – наконец пришло ей в голову спросить, пока Грейндж наливал темную жидкость в низкий толстостенный стакан.

– Что ты – богатая женщина.

Сирена нашла в себе силы шагнуть в гостиную и плюхнуться на диван, прежде чем у нее подогнутся колени. Она смотрела на Грейнджа, сражаясь с туманом, застилавшим глаза. Богатая.

– Что ты собираешься делать?

– Как бы я хотела, чтобы мне перестали задавать этот вопрос! – Она продолжала извиняющимся тоном: – Мне кажется, что я вижу кошмарный сон.

– Кошмарный? А большинство людей чувствовали бы себя так, будто сказка обернулась явью.

– Может быть, я тоже когда-нибудь стану так себя чувствовать, – еле выдавила из себя Сирена. Но ей нужно было выговориться. Она этого хотела. Мелькнула смутная мысль, что в такую минуту рядом с ней должна была бы находиться мать, а не этот человек, которого она знает так недолго. Но эта мысль тут же исчезла. Рядом с ней был Грейндж. Он оставил важную работу, потому что она нуждалась в поддержке.

Держа в руке стакан, она побрела к застекленной двери, ведущей на крыльцо, и стояла, непонимающе глядя на ручку, пока Грейндж не распахнул перед нею дверь.

Грейндж подождал, пока Сирена не уселась на широкую каменную ступеньку, потом сел рядом. «Кажется, она в шоке», – сказал Брюс по телефону.

И с этим трудно было не согласиться. Наблюдая, как Сирена пытается поудобнее прислониться к огромному цветочному ящику, он понимал, что она пережила что-то, к чему не была готова. Банкир в нем желал, чтобы она начала рассуждать более практично. Нельзя хранить в старых коробках вещи, стоившие состояние. Вспомнив о багажнике, он вспомнил и о машине. Эта штука держалась на честном слове. Она может позволить себе любую модель, стереосистему, кондиционер, противоугонную систему, словом, любую игрушку, которую придет в голову пожелать.

Но она сидела на лестнице, опустив голову, странно тихая, чужая всему, что ее окружало. Между пальцами сочился напиток из наклоненного стакана и медленными каплями стекал на камень. Он понимал, что сейчас ей нет никакого дела до машин. И ему тоже. Только она одна имела значение. Он мягко взял бокал из ее руки и поставил его на ступеньку. Он сидел рядом, готовый прийти на помощь, если ей станет плохо.

Он видел, что с ней что-то происходит, что-то, с чем она не умеет справляться.

И он тоже не умел.

– Хочешь поговорить?

Она оторвала взгляд от ступеньки и чуть повернула голову в его сторону. У нее был такой странный, затуманенный взгляд, что казалось, будто она ничего не видит.

– Я не знаю, о чем говорить. – Бриз, постоянно дующий с залива, унес ее слова, прежде чем он успел их расслышать. Ему хотелось обнять ее, успокоить. А может, лучше оставить ее одну, чтобы она могла разобраться в своих чувствах? – Это похоже на сон.

– Плохой или хороший?

– Не знаю. Черт побери, я не знаю!

Он в первый раз услышал, как она ругается, и решил, что это добрый знак.

– Расскажи мне что-нибудь. О чем ты думала, когда Брюс оценивал вещи?

– Я не уверена, что я вообще думала. Там такой затхлый воздух. И нет ни одного окна.

– Значит, тебе хотелось пробить стену, чтобы получилось окно?

– Может быть. – Она взяла стакан и сделала большой глоток. Потом отодвинулась от цветочного ящика и скрестила ноги. – Я чувствую, что вела себя как совершеннейшая дура, таская с собой такие ценные вещи. Как будто специально для того, чтобы их поскорее стащили.

– Думаю, реальной угрозы не было. Багажник твой выглядит так, будто ты собираешься на свалку.

– Я бы никогда их не выбросила. Это же наследство, которое оставил мне отец.

Грейнджу вдруг показалось, что они подбираются к чему-то очень важному, что может объяснить, почему она никак не может смириться со своим неожиданным богатством. Его внимание привлек отблеск вечернего солнца на крышах машин, поставленных под углом к тротуару, чтобы они не скатились с холма. В воздухе пахло теплом и влагой. Галстук стягивал шею, и он снял его, положил рядом с собой на ступеньку.

Сирена наверняка хочет поделится с ним своими переживаниями. Она могла бы сейчас ехать прочь, призывая на помощь маму. Но она вернулась сюда и не казалась ни удивленной, ни недовольной, когда он неожиданно открыл дверь.

Грейндж пожалел, что не заставил ее разговориться раньше. А сейчас она казалась такой хрупкой и в то же время сильной, уверенной в себе и растерянной, что он боялся вмешиваться.

Он вспомнил тот самый первый день, когда он встретил ее. Его с первого взгляда поразили ее честность, открытость, влюбленность в жизнь.

А теперь она выглядела так, будто ее нечестным приемом сбили с ног.

– Сирена, расскажи мне об отце.

– Я рассказывала.

– Ты говорила не о самом важном. Я знаю, что он был актером, очень хорошим актером, что он знал полдюжины языков, что умел все на свете. Я знаю, что он любил играть Гамлета и крестьян. Но, Сирена, я не знаю, каким он был отцом.

– Каким отцом? – Она снова уставилась на улицу, наблюдая за молодой женщиной, толкавшей детскую коляску в гору. Потом взглянула ему в глаза. – Наверное, не идеальным, хотя я не знаю, каким должен быть идеальный отец. – Она прикрыла глаза. – Он никогда не относился к самому себе слишком серьезно. Его не волновало, есть ли у него дом или нет. Новизна – вот что привлекало его. Новые испытания, новые трудности.

– Это относится и к тебе?

– Возможно.

Ее ответ прозвучал так неуверенно, что Грейндж насторожился. Он взял ее за руку.

– Возможно? Что ты имеешь в виду.

– Не знаю. – Сирена посмотрела на свою взятую в плен руку, и ее пальцы чуть-чуть сжались. – Я всегда думала, что мне тоже нужно только то, что лежит за следующим поворотом. Но Сноу-Сити… Мне не хотелось оттуда уезжать. Может быть… – Свободной рукой она провела по волосам. – Это все история с антиквариатом и алкоголь среди бела дня. Мысли так и разбегаются.