Отравленный сад - Карен Харпер

Елизавета заметила, что из окна верхней угловой комнаты наконец исчез фонарь. Это слуга, который замешкался в доме, или пожилой член семьи? Принцесса почувствовала себя лучше, когда еще несколько человек в халатах и ночных колпаках заковыляли к воротам.

— Теперь или никогда, — сказала она Неду.

Они непринужденно прошлись за спинами зевак — неподалеку заплакал ребенок — и бросились через мост в замок. Леди Корниш говорила им, что Хивер и Айтем Моут строились на один манер: четырехугольный двор со всех сторон окружали здания. Елизавета жалела, что не попросила тетю подробнее описать расположение комнат на первом этаже, но, разумеется, у умирающей женщины не было на это времени. У Елизаветы свело живот от недоброго предчувствия.

— Сюда, Нед, — бросила она через плечо. — И молись, чтобы все люди Уолдгрейва и слуги ушли тушить пожар или глазеть на него.

В обшитом деревом холле было тихо и темно, но шесть рыцарских доспехов, вытянувшихся по стойке смирно, привели Елизавету и Неда в замешательство. Скрещенные мечи и пики украшали выбеленные стены. Под ногой принцессы скрипнула половица.

Здесь, подумала Елизавета, ее дедушка и бабушка встречали гостей; здесь ее мать и отец… Но на это сейчас не было времени!

Предположив, что важную информацию о заговоре отравители прячут в каких-нибудь личных покоях или спальне наверху, они стали на ощупь взбираться по лестнице. Когда домочадцы и слуги вернутся в постели, Елизавета и Нед смогут обыскать первый этаж — если останется время.

Тетя Мария объясняла Елизавете, как изначально располагались комнаты на верхнем этаже. Интересно, кто теперь занимает эти комнаты? Увидев несколько толстых сальных свечей, горевших на высоком сундуке наверху лестницы, Елизавета одновременно почувствовала облегчение и замешательство. Каждому из них нужно было нести по одной свече, но они отбрасывали такие причудливые тени на стены и дверные проемы, что Елизавете стали мерещиться привидения.

«По крайней мере, это не призрак матери», — попыталась подбодрить себя принцесса. Если ее дух и появлялся где-нибудь на земле, то только в лондонском Тауэре, где ее предали и обезглавили… а еще — в сердце ее дочери.

— Какую сторону выбираете? — спросил Нед.

Елизавета вздрогнула от звука его голоса.

— Внутренний двор, — шепнула она. — Это значит, что ты должен время от времени выглядывать наружу и проверять, не идут ли они назад. Предупредишь меня, если нам нужно будет спрятаться, пока они не вернутся в кровати. Ступай.

Елизавета остановила выбор на внутренних покоях, потому что, по словам тети, во времена ее матери их занимали члены семьи. Первая комната, в которую вошла принцесса, принадлежала ее дяде Джорджу, когда тот был ребенком, а теперь, судя по всему, стала обычной гостевой и пустовала. Постель была идеально заправлена, и нигде не было видно предметов одежды. Елизавета открыла тяжелую крышку большого резного сундука, стоявшего в изножье кровати. Сундук пах полынью и болотной мятой — с помощью этих растений отпугивали блох и моль. Елизавета просунула руку в старые меха и бархат, чтобы удостовериться, что под ними не спрятаны письма.

Следующая комната раньше принадлежала тете Марии. Она была меньше, чем у Джорджа, но в конце концов, тот был мужчиной и наследником. Откуда было дедушке с бабушкой знать, что гибель их третьего и самого младшего ребенка, Анны, потянет на дно Джорджа и всю семью?

Здесь Елизавете впервые стало стыдно за то, что они с Недом делали этой ночью: врывались в чьи-то покои, в чью-то жизнь. Но ведь Она и тот, кто обеспечивал ей приют и поддержку, осмелились поступить точно так же по отношению к принцессе, наследнице престола, а королева Мария не имела права отдавать это фамильное гнездо своим лизоблюдам, преданным Испании. С вновь обретенной решимостью Елизавета прошла дальше в глубь комнаты и высоко подняла свечу.

Простыни были смяты; очевидно, кто-то быстро соскользнул с высокого матраца. Недопитый кубок вина поблескивал темно-красным в зареве свечи. Короткие штаны и рубашка на стуле, а также камзолы и мантии в сундуках указывали на то, что эта комната принадлежит мужчине. Но если бы здесь обитал сам Уолдгрейв, он явно не спал бы один. Во втором письме Сесила говорилось, что Уолдгрейв обвенчался с Фрэнсис, дочерью сэра Эдварда Невиля, в прошлом году. Возможно, этот дом был свадебным подарком супружеской чете и одновременно взяткой, чтобы Уолдгрейв помог Ей избавить королевство от ненавистной сестры-протестантки ее величества. И все-таки иногда Елизавете не верилось, что Мария могла опуститься до такого вероломства.

У окна стоял письменный стол. Елизавета вытащила из ящика пачку писем и сунула их в наволочку, которую сняла с диванной подушки, словно обыкновенный вор. У нее не было ни времени, ни света, чтобы читать их на месте.

Принцесса заставила себя идти дальше. Она знала, что в следующей комнате с большим эркерным окном делили супружеское ложе ее дедушка и бабушка. Теперь ее, несомненно, занимали Эдвард и Фрэнсис Уолдгрейвы.

Елизавета задышала часто и тяжело. Дрожа, она в первую очередь осмотрела письменный стол, установленный, как и в предыдущей комнате, у окна. Ей на глаза попалось всего несколько писем, но на одном из них красовалась такая огромная восковая печать, что оно могло быть только от королевы. Елизавета спрятала письма в мешок и снова огляделась по сторонам. В комнате был камин. Какие разговоры слышал он поздними ночами, когда Томас Буллен мечтал о будущем своих детей? Неужели стремление вознестись на волне популярности дочерей так легко примирило его с тем фактом, что Анна изменила старинное родовое имя Буллен на Болейн просто потому, что ей, получившей образование во Франции, такое написание казалось куда более благородным?

Елизавета быстро опускала руку в черные глубины сундуков, беспокоясь о том, что тратит слишком много времени. Нельзя, чтобы кто-нибудь вернулся, прежде чем она побывает в соседней комнате, в которой прошли девичьи годы ее матери. Когда принцесса закрывала крышку сундука, свеча зашипела и брызнула жиром на парчовое, обшитое мехом платье. Елизавете стало жаль несчастную служанку, которой наверняка зададут за это трепку.

Торопясь войти в последнюю комнату, принцесса окинула взглядом темный коридор в надежде, что Нед выйдет из комнаты одновременно с ней и она сможет перекинуться с ним словечком, чтобы узнать, как идут дела снаружи. Сколько времени они здесь провели? Четверть часа? Вечность?

Но зарево свечи выхватило из темноты лишь серьезный неодобрительный взгляд мужчины на старинном портрете — быть может, даже ее предка, если Уолдгрейв не сжег все фамильные картины Болейнов, как королева сжигала мучеников.

Елизавета заметила, что за дверью, которую она считала последней, есть еще одна, но, безусловно, именно эту комнату тетя Мария называла комнатой ее матери. Закусив нижнюю губу и крепко прижав к груди наволочку с «награбленным добром», Елизавета потянулась к большой латунной задвижке. Войдя в эту комнату, она почувствует себя ближе к матери; она почувствует себя в безопасности и перестанет бояться.

Странный цветочный запах защекотал Елизавете ноздри, когда она потянула ручку на себя. Дверь скрипнула. Сквозняк, прорвавшийся внутрь, потушил свечу. Елизавета отпрянула и заморгала от света, идущего из комнаты. Неужели она наткнулась на кого-то, кто остался в замке?

Но вокруг царила тишина, а у кровати в центре комнаты виднелась знакомая картина: кто-то впопыхах отбросил простыни, покрывало и одеяло и соскочил на пол. И все же Елизавета не решалась ступить дальше. На покрывале лежали рукава, украшенные яркой вышивкой. Узоры слегка отличались, но на всех вышивках были изображены переплетающиеся лоза и цветы.

Елизавета еще сильнее засомневалась. Она прижалась к двери и заглянула внутрь. По ту сторону никого не было видно, и ей оставалось лишь молиться, чтобы обитатель комнаты не прятался под кроватью.

Принцесса увидела, что в комнате имелось большое окно, слегка изогнутая рама которого поднималась почти до потолка. Лунный свет лился в комнату, покрывая все поверхности тусклым серебром. Ровно горела масляная лампа. Наконец Елизавета перешагнула порог и закрыла за собой скрипучую дверь.

И в этот миг она увидела, какие украшения болтались над кроватью, высоко подвешенные на плетеных шнурах. Принцесса ахнула и вжалась в стену. За ее спиной также обнаружились травы и цветы; она смяла и раздавила некоторые из них. Точно так же, как в погребе особняка Уивенхо, с петель свисали сухие и умирающие растения.

Елизавета отскочила от стены. Преодолев дикое желание бежать или хотя бы найти Неда, она взяла себя в руки и принялась обыскивать два сундука, один у изножья кровати, второй в дальнем углу. Несмотря на хорошее освещение, принцесса вздрогнула, когда опустила руку в глубины первого сундука. Перед глазами у нее стоял жуткий сундук из Баши-хауса, наполненный липкими ядовитыми грибами и плесенью.