Пленники хрустального мира - Мария Кущиди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тогда я отчаялся, не зная, как вытащить ее из той коварной ловушки, даже не понимая, как она смогла в нее попасться.
Сверху я услышал, как несколько ног торопливо спускаются с лестницы, и через пару секунд передо мной появились три ничего не понимающие фигуры. Две из них бросились ко мне, чтобы понять, что случилось, но мне не пришлось что-то им объяснять. Истошный крик Джорджии выразил все, что творилось у меня в душе на этот момент.
Указывая пальцем на соседнее окно, она, закрывая рот ладонью, пытаясь сдержать эмоции, ничего не говорила, широко раскрыв свои светло-карие глаза.
– Какого..? – вырвалось у Лео в тот момент, когда он увидел Рене с той стороны оконного пространства. – Черт побери, Рене?!..
Сорвав со стены канделябр, он, размахнувшись, хотел было уже ударить им по беззащитному стеклу, но я вовремя остановил его, выхватив орудие из его руки. Не понимая смысла моего поступка, он бросил на меня непонимающий взгляд, но, когда его глаза упали на мои покалеченные руки, он оскалился, ударив себя по лбу своей легкой ладонью.
– И что нам теперь делать с этим? – как-то импульсивно воскликнул он, не находя себе места от непонятной сложившейся ситуации. – Как ее вытащить?..
Он был на взводе, как и мы все, и из-за его безвыходных нападок надежда постепенно покидала каждого из нас. Однако я не переставал верить, что выход есть даже из этой странной ситуации.
– Только кто-то очень сильный мог сделать такое, – затаив дыхание, Джорджия проговорила подавленным голосом. Глаза ее бегали по сторонам, ища какую-то зацепку, и лишь тогда, когда они на мгновение замерли, коснувшись дальнего коридора, она, кажется, поняла что-то очень важное.
Она молчала, продолжая смотреть, как дальше по коридору мрак плавно опускался на пол, внимательно наблюдая за каждым из нас исподтишка. Эта темнота манила ее, и Джорджия могла слышать ее таинственный шепот, от которого немело все вокруг.
Она видела что-то впереди, что гораздо отличалось от нашей обыденной реальности. В ее светло-карих глазах сгущалась тьма, от которой эти некогда живые глаза быстро помрачнели, потеряв всякий смысл. Она видела, как некто смотрел на нее из темноты, представляя собой холодную тень, от которой болезненно веет смертью.
Горьковатый привкус коснулся ее губ как-то неожиданно для нее, но Джорджия прекрасно знала, что это была за горечь, столь быстро пленившая ее разум. Силуэт смотрел на нее, спрятавшись в холодной темноте, не позволяя ей отвести от себя глаз.
Джорджи чувствовала, как холод медленно проникает под ее кожу, прерывая ровное дыхание. Тело ее замирает, погружаясь в какой-то сон, из которого она не могла уже выбраться. Горьковатый привкус на губах становится все сильнее, начав постепенно удушать ее лишенное сопротивления тело.
По ровному уголку ее губ скользнула линия алой крови, глухо разбившись у ее ног.
Услышав, как что-то мертвое коснулось тяжелого каменного пола, Эндиан обернулся, увидев, как тело его любимой бессознательно лежало во тьме.
Сорвавшись с места, он подхватил ее в свои руки, без конца крича ее нежное имя, но глаза Джорджии не в силах были открыться.
Не желая скрывать свои горячие слезы, он бросился в комнату, яростно сорвав закрытую дверь с прочных петель. Не выпуская из своих рук слабое тело Джорджии, он сел на роскошный диван, обшитый бархатом, прижавшись к холодному лицу возлюбленной.
Не желая никого видеть, он проклинал весь этот мир, давно лишенный покоя, обжигая лицо любимой своими горячими слезами, что жестоко оставляли на нем сильные ожоги.
Мое сердце разрывалось от печали, и я понимал, что ничем не мог помочь ни Рене, ни Джорджии, сам оказавшись безжалостно загнанным в ловушку, из которой мне уже не было выхода.
Глава 17
Оставшись наедине с кошмаром, давно живущим в стенах поместья Кёллер, я был насторожен, как никогда раньше.
Холодная тьма колола пальцы моих рук, сковывала мое каждое движение. Я был здесь один, в этой темной комнате, в которой не так давно стекла вылетели из своих рам. Вокруг была тишина, способная легко завладеть каждым уголком этой комнаты, моего подсознания.
Едва ощутимый ледяной ветерок, безбрежно разбросавший вещи по полу, казался мне живым, внезапно ворвавшимся вором. Я был здесь один, но складывалось такое чувство, словно я обманывал себя, слепо этому веря. Один?.. Но я чувствовал, как кто-то невидимый смотрел на меня из темного угла, ни на минуту не отводя своих злых глаз. Да, я чувствовал, как ненависть и злоба исходят из этого сокрытого от моих глаз угла, как они давят на меня, не переставая истязать, калечить. Нужно было заглянуть в эту тьму, увидеть этот страх, который с давних времен терзает меня.
Темнота… Как же она безысходна, пуста и своенравна. Она знает все обо мне, но молчит, не говоря мне ни слова. Я чувствую, как она смотрит на меня сейчас, как она всегда смотрела, тихо надо мной посмеиваясь. Она была жестока, она всегда была такой. И я не могу понять, почему она так ненавидит меня, записав в свои извечные враги. Нужно было понять, нужно было поверить, что я смогу ее понять хотя бы немного, чтобы усмирить пустоту внутри себя.
Ноги мои немели, они были не в силах даже сдвинуться с места, навеки приковавшись к холодному полу. Сердце мое давно не билось, спрятавшись где-то среди тесных ребер, ставших ей прочной клеткой.
Я молчал, наблюдая, как тьма, выйдя из своего угла, медленно поползала в мою сторону, туманом стелясь по полу. По спине пробежали холодные мурашки, и, закрыв на мгновение глаза, я боялся уже открыть их, чувствуя, как чье-то холодное дыхание обжигает мою шею. Темнота была всюду. Я чувствовал, как ее тоненькие пальчики касаются моей спины, моих волос, моих губ, превратившихся в лед.
Я не мог открыть глаза, боясь представить, что пустые глаза темноты в эту минуту смотрят на меня, как на свою давно желанную жертву.
Ледяное дуновение ветерка заставило меня слегка поежиться, вздрогнуть, но, услышав знакомые голоса, раздающиеся где-то недалеко, я поспешил распахнуть глаза, затаив дыхание.
Я находился в просторной комнате, из чистых сияющих чистотой окон которой струился теплый свет, играя на хрустальной шахматной доске, как невинный ребенок. Этот свет был таким теплым и приятным, что я от непривычки зажмурил глаза, с трудом привыкнув к нему. Все вокруг казалось живым, беззаботным и до боли знакомым. Эта комната, этот шахматный стол с новенькими хрустальными фигурками, эти надежды, живущие в хрупком детском сердце.
Видя в огромное зеркало свое невинное детское лицо, я, тут же сорвавшись с места, выбежал из комнаты, направившись вниз, в уютную светлую гостиную, из которой разносились добрые голоса.
Заметив меня, Тереза, тепло улыбнувшись мне, продолжала рассказывать маленькой Рене о розах, которые она так сильно любила. Тепло камина, у которого они сидели вдвоем, разносилось по всей гостиной, ласково касаясь моего лица. Чарлз, спустившийся с лестницы, слегка потрепал меня по моим слегка взлохмаченным волосам, подарив мне светлую улыбку.
Остановившись у дивана, на котором сидели Тереза и Рене, он тепло поцеловал обоих, неспешно направившись в бальный зал, в котором его давно ожидал Лео. Последовав за ним, я остановился у дверей, наблюдая, как, сидя рядом, Чарлз показывал Лео новые ноты, из которых постепенно складывалась красивая мелодия, наполняющая собой все вокруг.
Тогда, не желая мешать их серьезному занятию, я аккуратно закрыл двери бального зала, направившись во двор.
Стоило мне распахнуть центральные двери, как неразлучная пара едва не свалила меня с ног. Джорджия, испачканная глиной, кричала убегающему от нее Эндиану, что, когда она его догонит, то обязательно отомстит за его шалость.
Оказавшись во дворе, я заметил, как голубоглазая девочка в красивом бирюзовом шелковом платьице, молча рассматривая
