Пепел жизни - Рина Харос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Где все началось, там же все и закончится. Жизнь циклична – колесо, сделав оборот, остановится, оборвав жизни тиранов.
Громогласный крик послышался из пропасти, отражаясь от оставшихся колон и руин Олимпа.
Титаны возвращаются. Дети, отрекшиеся от отца, проложили свой путь к власти. Потомки, забывшие, что магия требует расплаты за все содеянные грехи – какой бы силой ни обладал, будь готов к тому, что род призовет, уничтожит, развеет прах по ветру.
Зевс сделал два шага назад, когда пара рук уцепилась за выступы, ведущие на Олимп. Пять выживших титанов в следующее мгновение предстали перед богом – истощенные тела, покрытые вязкой темной жидкостью – кровью братьев и сестер, зашитые грубыми нитками рты, изогнутые в хищном оскале, и глаза, горящие первородным огнем ненависти. Титаны встали, подобно каменным изваяниям, не сводя взгляда с Зевса. Их рты безмолвствовали, но бог отчетливо слышал слова, которые прозвучали у него в голове.
Здравствуй, отец. Мы вернулись.
– Нет… – едва слышно произнес обессиленный Зевс, споткнулся о массивный камень и упал рядом с Герой, которая посмотрела на возлюбленного с отрешенностью, будто впервые видела.
Ты не рад, отец? Мы скучали… и готовы поделиться той болью, которую испытывали наши матери, когда ты их насиловал, не внимая мольбам жертв. Никто им не помог, никто не спас от позора и желания покончить с собой. Ты, некогда великий Зевс, напитывался их страданиями и заставлял вынашивать титанов, которые должны были стать твоей армией.
– Прекратите! – вскричал Зевс, закрыв уши дрожащими руками, но голоса становились все громче, проникая даже в самые потаенные уголки разума.
Кровь матери сильнее, чем зов богов.
– Хватит!
Голос Зевса сорвался на крик и утонул в череде смеха титанов, что закинули изуродованные морды к небу и разорвали нитки, которыми сшивались рты. Вязкая темно-багровая жидкость хлынула из ран, окрашивая руины в грязные разводы. Дети Зевса взялись за руки, опустили лица и медленным шагом двинулись в сторону бога. Отец вжался спиной в каменную колонну и прикрыл лицо рукой, не желая смотреть на шествие титанов.
Посмотри, отец, как страдали наши матери. Почувствуй, какую боль они проживали в тот момент, когда твоя божественная сущность пировала их агонией.
Зевс преследовал Перфию и смеялся, когда та оглядывалась и пыталась скрыться от бога. Мужчина ловким движением руки перекрывал проходы, запирал двери и окна, чтобы жертва не смогла сбежать.
– Куда бежишь, Перфия? Я могу тебе доставить удовольствие, только остановись.
– Не сомневаюсь, но моя сестра рассказала, что случается после близости с богом.
– Что же, Перфия? – Насмешливый голос Зевса отражался от стен, вселяя в душу девушки еще больший страх.
– Смерть, – выкрикнула жертва и зарычала от досады, когда наткнулась на глухую стену. Обнаженный Зевс остановился в метре от девушки и протянул руку, чтобы заправить выбившуюся прядь рыжих волос. Пухлые губы, миндалевидные зеленые глаза, прямой нос и небольшая родинка около виска. Выбившиеся из низкого пучка волосы рассыпались по плечам и прилипли к лицу.
Перфия дернула лицо в сторону и увернулась от прикосновений Зевса. Бог лишь усмехнулся.
– Я не сделаю больно. Твоя сестра… слишком прыткая, слишком эгоистичная, не сумевшая оценить честь, которую я ей оказал. Но ты другая… Сильная, волевая, непоколебимая перед трудностями судьбы. Доверься мне.
Зевс, словно змея, гипнотизировал девушку своими словами. Перфия смотрела на бога, затаив дыхание. Мужчина прижал девушку к стене, начав покрывать шею и ключицы жадными поцелуями. Стон Перфии отражался от стен храма. Зевс воспользовался ей, насильно вводя свое семя для возрождения армии титанов, которые приведут его к величию.
Больше бог не являлся девушке. Когда семя прижилось, даруя новую жизнь, Перфия умирала в агониях – ее ребра ломались, крошились, когда дитя, не предназначенное для утробы смертной, росло в чреве. Она не могла ни есть, ни пить, и женщины насильно кормили ее. Спустя девять месяцев Перфия родила мальчика, который был крупнее и сильнее любого смертного дитяти. Схватив женщину, принимавшую роды, за запястье, он вывернул его, и звук ломающихся костей и крики боли заполонили собой хижину.
Спустя час Перфия умерла, не справившись со всеми увечьями. Никто о ней не вспомнил, кроме рожденного ребенка, который жил мыслями о мести каждый день.
История повторялась из раза в раз.
Погибали девушки, которых насиловал Зевс, и лишь их дети ждали часа, когда смогут отомстить.
Зевс кричал, когда титаны перестали посылать ему воспоминания погибших любовниц.
Молись, отец, чтобы Смерть скорее забрала тебя, иначе твоя плоть станет нашей пищей.
Глава 20
Астарта
Наберись смелости и сотвори предрешенное.
Во дворце уже вовсю готовились к приезду Михаэля и Селестии – слуги сновали туда-сюда, украшая поляну к торжественному вечеру, который пройдет по всем правилам гостеприимства родного континента дракона. Высокая стопка дров уже лежала, привлекая к себе внимание, столы и стулья выносили из дворца и расставляли по периметру леса, чтобы как можно больше желающих смогли поучаствовать в танце судьбы. Ламия, раздавая команды, шипела и яростно хлестала хвостом по земле, вырывая комья травы, когда нерадивый парнишка ставил ящики с вином не под то дерево. Лицо бедняги покрывалось испариной каждый раз, когда полуженщина-полузмея выражала свое недовольство.
Солнце уже высоко встало над горизонтом, освещая ярким светом поляну и фасад дворца. Я сидела на кровати, нервно сминая в ладонях подол темного платья. Не хватало смелости, чтобы пойти к Мулциберу и все рассказать.
– Где были твои мозги, Астарта? Чем ты вообще думала в тот момент? – начала монолог я сама с собой, устремив взгляд в небо, где, как назло, не было ни одного облака. – В конце-то концов, Мулцибер мой брат и не сможет причинить мне вреда… да? Безусловно, а как иначе? Подумаешь, не виделись почти двадцать лет. Это же сущие пустяки – ворваться в чужой дом без приглашения, напиться и предстать перед братом во всей красе… Ради всех мойр, какой позор.
Я протяжно застонала и легла на кровать, прикрыв глаза, пытаясь стереть свое позорное явление перед Мулцибером. В моей голове все выглядело иначе. Я, такая вся воинственная, прихожу к брату под покровом ночи, на улице идет дождь, мы сидим в
