С вечера до утра - Игорь Акимушкин

«Для знатока галка — великолепный указатель местонахождения пещер и пропастей, — говорит Н. Кастере. — Внимательно наблюдая за галками, видишь, как они кружатся над какой-нибудь точкой, затем складывают крылья, падают перпендикулярно и исчезают в земле».

В узкие естественные колодцы, в глубокие, промытые водой дыры в известняке галки спускаются с непостижимой виртуозностью. Замедляя трепетом крыльев скорость падения, погружаются все глубже и глубже во мрак подземелья на десятки метров!

Одно гнездо Н. Кастере нашел на глубине более 30 метров по вертикали!

Чтобы накормить птенцов, галки 25 раз в час — почти каждые две минуты! — спускались и поднимались по отвесному колодцу, уходящему в мрачную бездну на глубину, равную высоте двенадцатиэтажного дома! Подъем был особенно труден, так как обычным полетом одолеть его нельзя: слишком узок вертикальный туннель, на дне которого птицам вздумалось устроить свое гнездо. Галка «поднимается, как автожир, короткими вертикальными взлетами, присаживаясь на каждый выступ, и так мало-помалу с громким шумом царапающих крыльев взбирается наверх».

Молодым галкам, которые давно уже оперились, долго приходится сидеть в гнезде: вертикально летать, как взрослые, они еще не умеют. Для родителей лишний труд и заботы от этого, но зато безопасность для молодого, не опытного в земных делах поколения здесь, в недрах известняковых толщ, полная — и от врагов, и от непогоды.

…«В марокканских Атласских горах в пропасти Улед Айях глубиною 326 футов по вертикали, — рассказывает Н. Кастере, — я сполз вниз по наклонному туннелю и оказался на подземном лугу в густой пышной траве, каждый стебелек которой был белым и прозрачным. Трава-альбинос колыхалась под ветром, и ее ростки тянулись к солнцу, которого им никогда не суждено увидеть».

И такие неожиданные феномены встречаются в пещерах.

Еще в прошлом веке Александр Гумбольдт, известный немецкий натуралист и первооткрыватель гнездовий странных пещерных птиц, о которых пойдет сейчас рассказ, в подземных гротах Венесуэлы с великим изумлением увидел… бесцветные побеги (высотой по колено человеку) масличных пальм и фруктовых деревьев, без всякой надежды жить и цвести проросшие на тучных кучах гуано.

Кто посеял их здесь?

…Тысячи птиц, разбуженных светом, сорвались с карнизов и стен и с оглушительным хлопаньем крыльев метались над головами людей, нарушивших их дневной сон. Птицы крупные (до метра в размахе крыльев!), бурые, большеротые… Определенно козодои…

Во многих пещерах Перу, Венесуэлы, Гвианы и на острове Тринидад живут эти птицы, известные в науке под названием жирных козодоев (или гуахаро).

Летучие мыши, теперь это всем известно, ориентируются во мраке ночи и пещер с помощью эхолотов — «ощупывают» пространство вокруг ультразвуками.

А как жирным козодоям удается без опасных столкновений летать в подземельях?

Погасите свет и прислушайтесь. Полетав немного, птицы скоро успокоятся, перестанут кричать, и тогда вы услышите мягкие взмахи крыльев и, как аккомпанемент к ним, негромкое щелканье. Вот и ответ на вопрос!

Это работают эхолоты! Их сигналы слышит и наше ухо, потому что звучат они в диапазоне сравнительно низких частот: около семи килогерц. Каждый щелчок длится одну или две тысячные доли секунды. Если заткнуть ватой уши гуахаро и выпустить их в темный зал, то виртуозы ночных полетов, оглохнув, тут же и ослепнут: беспомощно будут натыкаться на все предметы в помещении Не слыша эха, они не могут ориентироваться в темноте.

Дневные часы гуахаро проводят в пещерах. Там же устраивают и свои глиняные, обильно нашпигованные косточками плодов гнезда, прилепив их к карнизам стен. По ночам птицы покидают подземелья и летят туда (нередко за 50–40 километров), где много фруктовых деревьев и пальм с мягкими, похожими на сливы плодами. Тысячными стаями атакуют и плантации масличных пальм, срывая плоды на лету, трепеща крыльями и «подвисая» на манер колибри около дерева (возможно, что фрукты разыскивают гуахаро обонянием!). Плоды глотают целиком, а косточки потом уже, вернувшись в пещеры, отрыгивают. Поэтому в подземельях, где гнездятся гуахаро, всегда много молодых фруктовых «саженцев», которые быстро, однако, гибнут: не могут расти без света.

Гуахаро кормят птенцов по три — шесть раз за ночь. Растут их дети быстро и через два месяца весят уже в полтора раза больше взрослых птиц. Сидят в гнездах долго, по три и четыре месяца, пока не научатся летать.

Брюшко только что оперившихся птенцов гуахаро покрыто толстым слоем жира. Когда исполнится юным троглодитам примерно две недели, в пещеры приходят люди с факелами и длинными шестами. Они разоряют гнезда, убивают тысячи редкостных птиц и тут же, у входа в пещеры, вытапливают из них жир. Хотя у этого жира и неплохие пищевые качества, употребляют его главным образом как горючее в фонарях и лампах.

По другую сторону Тихого океана, в скалах и пещерах Юго-Восточной Азии (Индия, Индонезия, Полинезия) и на северо-востоке Австралии, гнездятся птицы, которые, подобно гуахаро, летая во мраке пещер, высылают вперед акустических разведчиков — иначе говоря, тоже наделены от природы ультразвуковыми эхолотами.

Это знаменитые саланганы, небольшие буроватые стрижи, хорошо известные всем местным гастрономам: из гнезд саланган… варят здесь превосходные супы! Сами гнезда (хорошо приготовленные) вкусом напоминают осетровую икру. Саланганы гнездятся на отвесных скалах, но чаще в пещерах у самого берега моря, подобраться к которым можно только с большим риском. Еще большие опасности ждут сборщиков гнезд, когда по бамбуковым лестницам лезут они на стены пещер, добираясь до поселений саланган.

Поставщики ресторанов и прочие торговцы дорого платят за гнезда: полшиллинга за первосортное, свежее, без примесей гнездо. За сезон один сборщик собирает до 40 000 гнезд (общим весом в полтонны) и зарабатывает около тысячи фунтов стерлингов.

Многие саланганы (всего их 17 видов) «вмазывают» в гнезда перья, травинки, несъеденных насекомых. Серая салангана делает их только из собственной слюны: ее гнезда особенно и ценятся. Но только свежие. Старые буреют, набивается в них пыль и мусор, заводятся личинки бабочек — из этих гнезд добывают желатин.

Салангана вьет гнездо так: прицепится лапками к скале и смазывает клейкой слюной камень, рисуя на нем силуэт люльки. Водит головой вправо и влево — слюна тут же застывает, превращается в буроватую корочку. А салангана все смазывает ее сверху. Растут стенки у гнезда, и получается маленькая колыбелька: 5–6 сантиметров ее длина. В этой «съедобной» колыбельке два-три раза в год выводят саланганы птенцов.

…В давние, очень давние времена, в эпоху ледяного нашествия, проживали в пещерах большие и опасные звери. От стужи ледников, наступавших с севера и с вершин гор, прятались они в подземельях, и здесь узкие дорожки в сырых галереях и тупиках не раз сводили их с другими искателями пещерного уюта — с прародителями нашими. Кровавые битвы разыгрывались тогда при свете дымных факелов в диком реве и криках…

Живописные свидетельства о страхе, уважении и даже мистическом преклонении пещерного человека перед пещерным медведем на века сохранили стены их некогда общего мрачного приюта.

Пещерный медведь — противник сильный и опасный. Когда стоял на четвереньках, то его могучий косматый загривок был по плечо пещерному человеку. А когда в ярости или любопытствуя поднимался на задние лапы, почти вдвое превосходил ростом одетого в чужие шкуры врага. Полутонной (и более того!) глыбой железных мышц, в неистовой ярости сокрушающих отвагу и хитроумие сынов человеческих, жутким дьявольским (как казалось им тогда) проклятием возникал он вдруг из неведомых страшных далей подземелий. Дремотный, мирный (редкое счастье в те дни!) покой многолюдной семьи, укрывшейся от жизненных невзгод в безмолвном мраке пещер, взрывал дикий зверь громогласным своим ревом, от которого содрогались нерукотворные интерьеры подземелий. Младенцы, захлебываясь плачем, надрывали сердца перепуганных длинноволосых женщин. Усталые охотники-мужчины в яростной тревоге поднимались с сыромятных шкур, чтобы дать бой и победить (иначе нас с вами не было бы!).

Пораженные артритом (зловредное влияние сырых пещер), с гнойными ранами на теле, измученные голодом, холодом и болезнями, они сжимали в руках примитивное свое оружие и сражались…

Не уважать силу духа этих породивших нас воинов разве можно! Но и грозного зверя, их врага, не уважать тоже нельзя: смелость и искусство его похождений во тьме запутанных подземных лабиринтов просто поразительны! Медведи ведь жили в пещерах не у входа, куда нетрудно забраться и легко выбраться. Нет, они уходили далеко и, блуждая в потемках (без всяких эхолотов!), спускались до больших глубин. Затерянные в дебрях подземелий, самые отдаленные тупики и узкие переходы до сих пор хранят следы этих отважных походов и полуистлевшие кости заблудившихся тысячелетия назад зверей, которым найти обратную дорогу к свету не удалось.