Реабилитация - Владимир А. Киеня

Начальник 45-й стрелковой дивизии, командир 9-го стрелкового корпуса, командир 17-го стрелкового корпуса, инспектор пехоты РККА, а с 1934 г. член Военного совета при Народном комиссариате обороны СССР. Это все о Василенко М.И.

Член ВКП(б) с 1932 года. Последняя должность Василенко – с 1935 года – заместитель командующего войсками Уральского военного округа.

Арестован заместитель командующего был 11 марта 1937 г. Список лиц, предназначенных к осуждению по 1-й категории (расстрел), в котором значится Василенко, был подписан Сталиным, Кагановичем, Ворошиловым, Ждановым, Микояном 26 июня 1937 г. Обвинен в участии в военно-террористическом заговоре. Расстрелян в тот же день.

Реабилитирован в ноябре 1956 г.

В 1937-38 гг. был обезглавлен не только штаб нашего Уральского военного округа. Обезглавлены и многие дивизии. Например, командование 65-й стрелковой дивизии в Тюмени.

Гаврюшенко Григорий Фёдорович[33] (1895 г., Харьковская губерния – 1937 г.)

Родился на станции Моначиновка Южной железной дороги (Купянский уезд Харьковской губернии) в семье кочегара. Окончил начальную школу. До военной службы работал на шахтах Донбасса катальщиком. В мае 1915 г. был призван в армию. В боях Первой мировой войны был ранен. За отличия в боях награжден четырьмя Георгиевскими крестами. После Февральской революции 1917 г. избран секретарем полкового комитета.

В Красной армии Гаврюшенко с марта 1918 г. В боях вновь был неоднократно ранен. После Гражданской войны занимал ответственные должности в Красной армии. В 1930 г. окончил КУВНАС (курсы усовершенствования командного состава – прим. автора) при Военной академии имени М. В. Фрунзе. В 1935 году ему было присвоено воинское звание комбрига.

Григорий Фёдорович Гаврюшенко. Командир-комиссар Тюменской стрелковой дивизии с марта 1932 по март 1937 гг. Фото из открытых источников

В сентябре 1931 года нарком К. Ворошилов проверял подготовку воинских частей на Урале, обратив внимание на меткого стрелка, помощника командира 57-й стрелковой дивизии с полным бантом солдатских Георгиевских крестов Григория Гаврюшенко и направил его в Тюмень командиром только что образованной 65-й стрелковой дивизии, территориально принадлежащей к Уральскому военному округу.

С марта 1932 г. Григорий Федорович командир и военный комиссар 65-й Тюменской стрелковой дивизии. Вот как его характеризовали перед аттестацией 1934 года: «С боевым опытом командир. Дивизией командует 3-й год, сформировал, сплотил, вырастил кадры. Гаврюшенко много работает над личным самосовершенствованием как по марксистско-ленинской, общеобразовательной подготовке, так и над расширением оперативно-тактического кругозора. Отличный стрелок из всех видов оружия, служит примером. Награжден орденом Красного Знамени».

Г.Ф. Гаврюшенко был арестован 19 марта 1937 года и приговорен ВКВС СССР (Военной коллегией Верховного суда – прим. автора) 1 июля 1937 года по обвинению в участии в контрреволюционной террористической организации. Расстрелян 1 июля 1937 года. Его жена, Мария Александровна Гаврюшенко, была осуждена на восемь лет лагерей.

Реабилитирован в апреле 1957 года.

Перечитывая старые, пожелтевшие за тридцать лет газеты с моими публикациями, с горечью отмечаю, что должной памяти нашим без всякой вины загубленным соотечественникам мы так до сих пор и не отдали. Их именами не названы улицы, площади, университеты, корабли и аэропорты. Зато в стране появились сотни памятников человеку, отрекшемуся от звания царя России, прозванному в народе «Николаем Кровавым». В Иркутске стоит большой памятник Колчаку, человеку по горло в крови народной, до сих пор не реабилитированному преступнику. Рано или поздно справедливость восторжествует, я на это очень надеюсь.

Ветераны архивного отделения Управления ФСБ по Свердловской области. Именно они занимались реабилитацией невинных жертв политических репрессий. Фото из архива автора

Сталин

В век интернета любую новость мы узнаем очень быстро, если не мгновенно. В моем детстве только газеты и радио лишь периодически позволяли узнавать новости страны и мира. В каждом доме были черные картонные тарелки радио, они включались, насколько помню, три раза в день: в 9.15 и 14.15 и 21.15. Неразборчивым картонным голосом дикторы рассказывали в основном о новых стройках и достижениях рабочих и крестьян. На улицах городов стояли закрытые стеклом стенды, в которых размещались свежие номера газет «Правда», «Комсомольская правда», областных и редко районных газет. Возле стендов всегда толпились прохожие, читавшие свежие новости.

Вероятно, потому, что информация дозировалась, в молодости я не встречался с фактами политических репрессий. В школе, позднее в институте эти вопросы никогда не поднимались. Фильмы и книги были героического содержания, в основном о трудовых и боевых подвигах советских людей. В Союзе действовала официальная цензура, и о многих событиях в стране и за рубежом мы не знали. О действительной же обстановке руководство страны было осведомлено, как оказалось, правдивая информация систематически докладывалась спецслужбами, в т. ч. НКВД и другими.

Как-то работая в архиве Управления КГБ по Свердловской области, мы обнаружили толстый том сшитых листов, листов 300, где на каждой странице были напечатаны личные высказывания 5-10 конкретных жителей Свердловской области всех категорий: и рабочих, и сельчан, и интеллигенции. Всего на этих листах были записаны мнения примерно трех тысяч граждан о «сталинской конституции» 1936 года и о личности самого вождя. Я прочитал несколько страниц, потом пролистал весь том и удивился. Это была другая советская действительность, совсем не такая, как я представлял себе в детстве и юности.

Среди тысяч записанных мнений, собранных в этом странном томе, не было ни одного! положительного ни о действительности 30-х годов, ни о Сталине. Вот такой поразительный факт!

Возможно поэтому, зная досконально не парадное единодушие советских людей, а действительное положение дел в нашей огромной стране перед реальной большой войной, Сталин и выступил на мартовском 1937 года съезде партии с тезисом: «По мере продвижения к социализму классовая борьба обостряется». Это означало, что действительное количество враждебных советской власти проявлений увеличивается и будет увеличиваться еще. Была тогда и жестокая борьба за власть в самом государстве, были и реальные заговоры, вредительство, диверсии, и, конечно, хищения, взятки, использование служебного положения в личных целях и т. п. Все это расценивалось по законам того времени, как и любая критика властей, как действия «врагов народа», и очень сурово наказывалось.

Тезис вождя об обострении классовой борьбы явился основанием для срочных и решительных действий сотрудников госбезопасности, которым вождь беспредельно доверял и, как потом оказалось, плохо контролировал. В НКВД по конкретным количественным запросам региональных руководителей партии срочно составили списки «действительных» и «потенциальных» врагов государства и издали директиву по их изъятию из нормальной жизни.

«Врагов народа» разделили на две