Ангел Бездны - Игорь Тихорский

На площадке было четыре квартиры. В двух дверях, из которых меня могли увидеть, не было глазков, третья располагалась на одной линии с той, куда мне предстояло войти. Замок простенький. Вскрыл я его за несколько секунд. Правда, за первой дверью оказалась вторая — более мощная, но она была открыта. Мысленно пожурив оперативников за халатность в отношении к чужому имуществу и одновременно возблагодарив их же за невольную помощь, я вошел в прихожую, бесшумно прикрыл наружную дверь и прошел в комнату, решив оставить кухню на потом. У окна стоял письменный стол, слева, в нише, кровать, справа вдоль стены были укреплены полки с книгами. Обстановка, надо сказать, довольно скромная.

Я решил начать с письменного стола. Бегло просмотрел ящики, обнаружил, что в них основательно порылись: бумаги были все в беспорядке. Прошел вдоль книжных полок, вошел в нишу, присел на диван. Перед диваном стоял небольшой книжный шкаф. Книги в основном художественные, современного «производства» и старых времен, все больше поэзия. Стояли томики Ахматовой, Мандельштама, Волошина, Евтушенко. Подивившись многообразию вкусов хозяина, я заглянул на нижнюю полку. Здесь книжки были свалены в кучу. Я разгреб груду, вытащил наугад: сборник фантастики Айзека Азимова. Полистал его. В середине лежал бумажный листок, очевидно служивший читателю закладкой. На бумажке — номер телефона и имя: Ольга.

«И то ладно, — подумал я. — Хоть что-то мне братья-сыщики оставили». Покопавшись еще в книгах, я вдруг заметил голубенький уголок, торчавший из-под двух листов бумаги. Зачем-то эти два листа были положены на книжную полку. Я поднял их, увидел слово: Сбербанк — и вытащил то, что скорее всего видели опера, но почему-то не взяли с собой.

В Сбербанке у Олега Владимирова хранилось шесть тысяч долларов на валютном счету, причем сравнительно недавно, два месяца тому назад, было снято со счета четыре тысячи. А две недели тому назад на этот же счет кто-то внес три тысячи. Олег сделать этого не мог. Он лежал в больнице. Я взглянул на титульный лист. Книжка на предъявителя. Значит, некий благодетель решил осчастливить раненного во время катастрофы держателя книжки и вложил три тысячи долларов. Не так уж много, между прочим, если Олег замешан в ограблении… Но и не мало, если он в нем не участвовал…

Я положил книжку на место, еще раз огляделся. Надо сказать, что, несмотря на производившийся обыск, однокомнатная квартирка выглядела чистой и ухоженной. Очевидно, здесь хозяйничала женская рука. Возможно, женщина была здесь даже после обыска.

Я еще раз повертел в руке бумажку с телефоном какой-то Ольги и вышел на кухню. Здесь стоял чисто прибранный стол, четыре табурета, холодильник, кухонный стол. Над ним, на стене, на болтах висел ящик.

На холодильнике красовалась фотография девушки в рамке. Я взял ее. На обороте красивым округлым почерком было написано: «Дорогому Олежке на долгую память. Любящая тебя Валя». Та-ак. Кроме Оли появилась Валя. Надо бы уточнить, как говорил наш незабвенный первый и последний президент Союза ССР: «Кто есть ху?»

Телефон стоял на журнальном столике в комнате. Я набрал номер Оли. Ответила женщина. Судя по голосу, в возрасте. Сказала, что Оля на работе.

— Это говорит друг Олега Владимирова, — бойко начал я.

Меня тут же перебили.

— Которого Олега? Того, что бандит? Так мы его знать не хотим, — отрезала женщина.

— Почему же бандит? — искренне возмутился я. — Попал человек в катастрофу, лежит в больнице, просил меня позвонить Оле, привет передать.

— Слышали мы про эту катастрофу. Поезд взорвал твой дружок. И нечего к Ольге приставать. Больше не звони.

— Да мне бы ее саму повидать, — робко попросил я. — Все-таки привет-то лично ей Олежка передавал.

— Я вот сейчас в милицию позвоню и скажу, что у бандита дружок объявился. Тебя враз схватят! Сказано, не звони! Они еще когда с Оленькой поругались! Бог миловал от таких ухажеров!

— Ну, извините, — решил отступить я. — Значит, так и передам Олегу, что Оля его видеть не хочет.

— Вот так и передай, — подтвердила суровая дама и повесила трубку.

«Ладно, — подумал я. — С Ольгой еще выясним. Теперь надо уточнить вопрос с Валентиной».

В этот момент в дверь позвонили. Звонок был резкий и короткий. Я вздрогнул и затаил дыхание. Звонок раздался снова. На этот раз звонили долго и требовательно. Потом еще и еще.

Кто бы это мог быть? Может, за домом следили, и теперь меня ждет не слишком приятная встреча с оперативниками?

А возможно, кто-нибудь из знакомых Владимирова видел, как я входил в дом. Эту гипотезу я отбросил сразу как полностью бессмысленную. Никто из знакомых Олега меня не знал. Соседи разве что видели и сообщили приятелям или сообщникам Владимирова? Тоже чушь! Если бы это было так, следовало отнести к сообщникам «взрывников» еще половину населения города Петербурга да и Межинск сюда же приплюсовать.

Звонок прогремел снова. На площадке послышались голоса: «Ну чего звоните? Чего людей беспокоите? Нет у них никого. Олег еще не вернулся. Валентина не приходила. Чего зря звонить?»

Кто-то приглушенно извинился. Звонки прекратились.

Я подбежал к двери, заглянул в глазок. Спина уходящего мужчины показалась мне знакомой… Точно! Помощник Никанорова, начальник охраны ЭМЕСК-банка — Свиридов.

Я дождался, когда соседи захлопнут двери, а на лестнице стихнут шаги визитера, выскользнул из квартиры, закрыл дверь и помчался вниз. Я слышал, как на площадку, с которой я спускался, снова кто-то вышел из соседей, что-то прокричал мне вслед, но останавливаться, естественно, не имело смысла.

Я выскочил из подъезда. На противоположной стороне улицы стоял Свиридов. Увидев меня, он отчаянно замахал рукой. Я подошел к нему и как можно суровее сказал:

— Ты чего на объект явился? Может, думаешь, у меня есть разрешение вести следственные действия от самого министра Внутренних дел? Или предполагаешь, что мне от щедрот души следак ордер на обыск выдал?

— Прошу прошения, Слава! Увидел, как ты входишь в дом, подождал пару минут и не выдержал. Решил прямо в квартире Владимирова с тобой переговорить. Дело срочное! Олежка ведь мой дружок, у меня как-то из головы вылетело, что ты нелегально к нему забрался. Слушай…

Вдалеке послышалась сирена милицейского патруля. Я схватил Свиридова за рукав, и мы рванули в обратную сторону.

— Видал! — на бегу говорил я. — Сейчас бы мы с тобой имели бледный вид. Наверняка соседи позвонили, вызвали патруль.

За углом мы остановились.

— Ну, что у тебя такого срочного? — спросил я. — И как это ты случайно оказался неподалеку от дома Владимирова?

— Оказался действительно случайно, — оправдывался Свиридов. — Я здесь живу недалеко. Решил дочку больную проведать. Она на весь день одна оставлена. Мать поехала за бабушкой, та отказалась на городском транспорте к нам ехать. А срочное: некая гражданка в обменный пункт принесла стодолларовую купюру. Кассирша ее стала рассматривать, заметила, что один уголок слегка обожжен. Чуть коричневый. Почти не видно. Мы все обменные пункты предупредили насчет обоженных купюр. Кассирша деньги взяла, адрес гражданки переписала и позвонила нам. Никаноров вызвал меня и велел найти тебя в первую очередь, а потом уже сообщить ментам. Я позвонил в Межинск, мне в гостинице сказали, что ты уехал и вернешься через несколько дней. Времени у меня еще было полчаса свободного, я и решил дочку проведать, вдруг вижу — Батогов собственной персоной! От такого везения малость ошалел и рванул в квартиру… Где бы я тебя искал? А Никаноров насчет выполнения его указаний суровый, сам знаешь…

Рассказ Свиридова звучал вполне правдоподобно, но я все-таки еще сомневался. Как он меня узрел? Что это за везение такое? Но возражать не стал, спросил, где теперь эта купюра и что предпринимает Никаноров?

— Купюра у него. Ждет тебя. И адрес гражданки у шефа. Поехали, Слава! У меня, правда, машины нет, жена взяла, чтобы тещу привезти, но у тебя ведь есть.

— Моя на проспекте стоит. Сейчас посмотрим, не конфисковали еще мою «девятку»?

Мы выглянули из-за угла. Патрульный «уазик» стоял рядом с подъездом дома Владимирова. В нем сидел водитель. Больше никого не было видно.

— Рискнем, — решил я, и мы деловым шагом независимых предпринимателей подошли к машине, сели и тронулись с места. Нас никто не остановил. Через двадцать минут я уже был в кабинете Никанорова.

Банкир встретил меня хмуро, заявил, что дело продвигается медленно, и в связи с появлением обоженной купюры у руководства банка появились подозрения не об уничтожении суммы, а об ограблении вагона. Потом Никаноров упрекнул меня, что до сих пор не получил ни одного вразумительного доклада от моего сыскного агентства. Наконец банкир заявил, что теперь, после появления реального следа, он надеется на более успешные мои действия.