Золото хищников - Филип Рив

— Через мостик пропущен электрический ток, мисс Шоу, — жестко сказал Попджой. — Опоры платформы также под током, как и внутренняя сторона двери. Мощный электрический удар неприятен даже для Сталкера. Что касается ружей, я вполне уверен, что бывшая мисс Фанг еще не понимает своей новой силы, она пока что остерегается их. Возможно, это свидетельствует о том, что у нее действительно сохранились кое-какие воспоминания о прежней, человеческой инкарнации.

Сатия взглянула на него с надеждой:

— Да, доктор, да! Нельзя сдаваться! Мы еще раз приведем сюда Эстер.

Она отвернулась с улыбкой, но Эстер заметила панический взгляд Попджоя из-за очков. Он понятия не имел о том, как восстановить память погибшей пилотессы. Рано или поздно даже Сатия должна будет понять, что все попытки вернуть подругу из Страны без солнца обречены на неудачу. А когда она это поймет, Эстер станет ей не нужна.

«Я умру здесь, — думала девушка, пока ее вели под конвоем обратно в камеру и запирали дверь на замок. — Или Сатия меня убьет, или это сумасшедшее чудище. Я никогда не увижу Тома, не смогу его спасти, и он тоже умрет в рабских подвалах Архангельска, умрет, проклиная меня».

Она медленно съехала по стене вниз, скорчилась жалким маленьким комочком. Было слышно, как шумит море, накатывая на скалы Разбойничьего Насеста; его шум был таким же холодным, как голос нового Сталкера. Было слышно, как осыпаются с прогнившего от сырости потолка крупицы краски и цемента и как что-то скребется в старой трубе отопления — этот звук напомнил ей Анкоридж. Она стала думать о мистере Скабиозе, и Сатии, и о том, на что только не способны люди в отчаянной попытке удержать того, кого любят.

— Том! Ах, Том! — всхлипывала она, представляя себе, как он живет себе в Анкоридже, спокойный и счастливый, и даже не догадывается, что она пустила громадный хищный Архангельск по его следу.

Глава 21. СЛУХИ И ПАУКИ

Прошел день, другой, потом неделя, потом еще и еще. Анкоридж повернул на запад, обогнув северную оконечность Гренландии, то и дело высылая вперед разведывательные команды на санях для проверки прочности льда. Ни один город еще не проходил этим путем, и мисс Пай не доверяла навигационным картам.

У Фрейи было такое чувство, словно она и сама вступила на неизведанную территорию. Почему она так несчастна? Почему все вдруг стало так плохо, а ведь казалось так хорошо и правильно? Она не могла понять, почему Том отвергает ее. «Неужели он все еще тоскует по Эстер? — думала она, протирая маленькое окошечко в пыли, покрывающей зеркало в ее туалетной комнате, и рассматривая свое отражение. — Не может быть, чтобы он предпочел ее мне!»

Иногда, шмыгая носом от жалости к себе, она сочиняла хитроумные планы, как снова завоевать Тома. Иногда начинала сердиться и расхаживала по пыльным коридорам, бормоча про себя все, что должна была бы сказать во время той ссоры. Раз или два поймала себя на том, что подумывает, не отдать ли приказ отрубить ему голову за государственную измену, но палач Анкориджа (очень старенький джентльмен, чья должность носила чисто церемониальный характер) тоже умер, а у Смью едва ли хватило бы сил оторвать топор от пола.

Том переселился из своих дворцовых апартаментов в заброшенную квартиру в большом пустом здании на Расмуссен-проспекте, недалеко от воздушной гавани. Теперь он не мог отвлечься на Вундеркамеру или библиотеку маркграфини и целые дни проводил, жалея себя и гадая, как вернуть Эстер или, по крайней мере, разузнать, куда она отправилась.

Покинуть Анкоридж не было никакой возможности. Он долго надоедал мистеру Аакъюку просьбами снарядить «Гракулу» для дальнего путешествия, но «Гракула» был обыкновенным буксиром, он никогда еще не улетал от гавани дальше, чем на километр, и мистер Аакъюк утверждал, что к нему не удастся приделать достаточно большие топливные баки для путешествия на восток.

— Кроме того, — прибавлял начальник порта, — чем ты собираешься их наполнить? Я недавно проверял уровень топлива в портовых хранилищах. Там почти ничего не осталось. Ума не приложу, в чем дело. Индикаторы показывают, что цистерны полны, а на самом деле там почти совсем пусто.

Пропадало не только топливо. Том, которого не убедили слова мистера Скабиоза о призраках, расспрашивал в машинном отделении всех и каждого о загадочном приятеле Эстер. Никто его не знал, но каждый мог кое-что порассказать о темных фигурах, прячущихся по углам в тех частях города, где никого не должно бы быть, и об инструментах, которые мастера оставляли после окончания смены на рабочем месте и больше уже не находили. Вещи исчезали из шкафов и запертых на ключ комнат, и цистерна с нефтью на улице Теплообмена оказалась выкачана досуха, хотя индикатор показывал, что она почти полная.

— Что происходит? — спрашивал Том. — Кто мог взять все эти вещи? Вы думаете, в городе кто-то есть, о ком мы ничего не знаем? Кто-нибудь остался после чумы, чтобы втайне набить себе карманы?

— Господь с тобой, молодой человек, — посмеивались рабочие машинного отделения. — Кто бы здесь остался, если только не хотел помочь ее сиятельству довести город до Америки? Отсюда ведь не уйдешь. Как они станут продавать награбленное?

— Тогда кто?..

— Призраки, — только и отвечали ему рабочие, качая головой и касаясь амулетов, которые каждый из них носил на шее. — На Высоком льду испокон веку водились привидения. Вот они и поднимаются на борт да подшучивают над живыми. Об этом все знают.

Том не мог разделить их уверенности. Действительно, в машинном отделении было нечисто. Иногда, расхаживая в одиночестве по грязным закоулкам, Том чувствовал, как будто за ним наблюдают, но он не мог себе представить, зачем призракам может понадобиться нефть и рабочие инструменты, топливо для воздушных кораблей и безделушки из музея маркграфини.

— Он пронюхал о нас, — мрачно заявил Вертел однажды вечером, наблюдая на экране, как Том бродит среди пустых зданий на окраине машинного отделения и заглядывает во все углы. — Он знает.

— Не знает, — устало ответил Коул. — Он подозревает, только и всего. И даже не знает, что именно он подозревает. Просто догадывается, что что-то происходит.

Вертел с удивлением посмотрел на него и засмеялся:

— А ты, стало быть, знаешь, о чем он думает?

— Я просто говорю, что не нужно из-за него беспокоиться, больше ничего, — пробормотал Коул.

— А я говорю — нужно беспокоиться. Может, нужно бы его прикончить. Так, чтобы было похоже на несчастный случай. Что скажешь?

Коул не поймался на подначку. В самом деле, с тех пор как Том начал свои розыски, грабителям приходилось действовать гораздо осторожнее, и это сильно замедляло их работу. Вертел из кожи лез, чтобы доказать, что не зря взял на себя командование. Ему хотелось привести к Дядюшке «Винтового червя», раздувшегося от добычи, но хотя они с Коулом почти каждую ночь поднимались наверх, они не решались красть заметные предметы, чтобы не усилить подозрения Тома. Пришлось также убрать шланги, подсоединенные к топливным цистернам в воздушной гавани, а это грозило проблемами в ближайшем будущем, поскольку почтовые рыбы, как и большинство систем «Винтового червя», работали на ворованном авиационном топливе.

Та часть Коула, которая принадлежала к Пропащим Мальчишкам, знала, что Вертел прав. Нож под ребро в каком-нибудь глухом переулке, труп спихнуть с галереи на корме — и можно будет снова нормально грабить. Но другая его часть, не такая бессердечная, не могла этого допустить. Лучше всего, если бы Вертел махнул на все рукой и отправился обратно в Гримсби, а его оставил здесь — наблюдать за Томом, Фрейей и всеми остальными. Иногда у него мелькала даже мысль сдаться на милость жителей Анкориджа. Только вот… Всю жизнь, с тех пор как он себя помнил, Коулу твердили, что сухопутники не знают жалости. Ровесники, старшие мальчишки, тренировавшие его в Грабиляриуме, голос Дядюшки, тихо шепчущий из репродуктора в столовой, все говорили одно: пусть сухопутники кажутся цивилизованными, пусть у них такие комфортабельные города и такие красивые девушки, но они делают ужасные вещи с Пропащими Мальчишками, если те попадаются им в руки.

Коул уже не был вполне уверен, что все это правда, но у него не хватало мужества пойти и проверить на практике. Да и как бы это было? Здравствуйте, я Коул, я вас все это время обкрадывал…

В глубине каюты затрещал телеграф, и Коул отвлекся от своих мыслей. Оба они с Вертелом вздрогнули от неожиданного звука, а Гаргл, который от жестких методов руководства, присущих Вертелу, стал совсем дерганым, испуганно пискнул. Компактный телеграфный аппарат задрыгал своими медными суставами, словно механический кузнечик, из щели в стеклопластовом колпаке поползла длинная бумажная перфорированная лента. Где-то далеко внизу под Анкориджем плавала почтовая рыба с посланием из Гримсби, посылая сигналы через лед.