Волшебник Ришикеша - Мария Мансурова

— Извините, Лера, я буду аккуратнее. — Встречаются взглядами. Нет, не может он этого сделать, просто не может… Но он делает. Наклоняется, не снимая маски, прижимается к ее припухшим губам. Дыхание — сквозь стерильную ткань, сквозь ткань — поцелуй. Сводит стопы от внезапного возбуждения. К черту Камбожду, и Перу к черту…

— Олеся, пылесос. Олеся, вы меня слышите? Если вы вообще Олеся…

— Ничего, маму скоро выпишут, не переживай.

— А когда я вырасту, мне тоже сделают операцию?

— Не знаю. Все может быть. Но бояться не стоит.

— А я все равно боюсь. За маму.

Даша отвернулась к окну, где приятно шелестели липы. На улице девочки прыгали в резиночку, цветными мелками рисовали на асфальте. Ей не хотелось. На тарелке лежали нетронутые макароны. В летнем дне повисла пауза, заполняемая лишь щебетанием птиц. Ее двухлетний братик спал. Они обедали с отцом вдвоем. Нужно было что-то проглотить, он ведь готовил, старался. И еще о чем-то говорить. Но слова галопом уносились прочь. Только сейчас она вдруг поняла, что никогда не говорит с отцом. Только с мамой, к ней всегда обращены вопросы, и ответы — для нее. Аппендицит. Мамы нет несколько дней, и она задыхается. Дом наполнился тишиной, стойкой перед криками малыша, звуками телевизора, заботливым папиным голосом.

— Пойду погуляю.

— Ладно. Может, хоть есть захочешь. Далеко не уходи.

Даша спустилась по широким мраморным ступенькам, из каменной прохлады ныряя в ласковый ветер. Синяя юбка в клетку приятно покачивалась, рождая ощущение взросления, сладостное. Она огляделась, выбирая между качелями и компанией девочек ее возраста. Мысли прервал хлопок — кто-то резко закрыл дверь машины. Высокий мужчина в черной футболке пристально смотрел на нее. Она сделала вид, что не замечает, и направилась к качелям. Не желая огибать клумбы с оранжевыми ноготками, она перелезла через чугунную ограду, одернула юбку, ощущая липкие почки, запутавшиеся в ткани. Придется гулять с грязными руками… Она слегка повернула голову, мужчина следовал за ней… Мама и папа ее предупреждали, что такое бывает и как надо себя вести… Она помнила, только лицо его было доброе… Серьезное, но доброе.

Качели мирно заскрипели, набирая высоту. Солнечные блики прорывались сквозь густую листву, прыгали в глаза, заставляя щуриться. Она изо всех сил размахивала ногами, желая оказаться как можно выше, задеть край неба краем синей юбки… Он сидел на скамейке, курил, медленно выпуская дым в теплый воздух. «Он сейчас уйдет», — пронзил Дашу внезапный страх. Икры в белых гольфах сбавили темп. Она спрыгнула и неуверенно пошла к нему. Он выронил сигарету, замешкался, не зная, уйти ему или остаться. Она села рядом, упираясь ногами в землю. Не решаясь смотреть в лицо, начала разглядывать его руки.

— Откуда этот шрам?

— Упал с мотоцикла. В Индии. Это страна такая.

— Знаю. Там все подыхают от голода.

— Тебе мама сказала?

— Да. Но мне все равно.

— Почему?

— Очень хочу туда попасть. В школе нам рассказывали про Тадж-Махал, он потрясающий… Я должна его увидеть. Вообще, когда вырасту, не хочу сидеть на одном месте… Понимаете?

— Да. Лучше чем ты думаешь, Даша…

— Откуда вы знаете мое имя?..

Это она хотела, чтобы они поехали в Испанию. Что за дурацкая идея провести две недели в Диснейленде, вернее в Порт Авентуре, но какая разница? «Даше будет весело». Будет ли ему весело, никто не спрашивал. Поэтому самолет до Барселоны, потом еще два часа трястись в автобусе — тур групповой, так — дешевле, так — удобнее. Ночью добрались до отеля, и (о ужас!) даже бар закрыт, не найти и глотка холодной воды. Дочурка давно видит десятый сон, ей еще нет трех лет, на кой черт сдались ей аттракционы? Лера тут же методично начала раскладывать вещи на полки, расставлять в ванной шампуни, масла, косметику… Он просто сидел на краю кровати, подавляя желание завыть.

— Костик, ну чем ты недоволен? Просто устал, ложись, завтра все покажется в ином свете.

Ничего другого не оставалось, запертый во вселенной своей семьи, он закрыл глаза и тут же провалился в ветер, в соленые холодные брызги недосягаемых морей…

— Проходите. Анкету заполнили?

Пухлая рука забрала мятую бумажку с перечислением операций и прочерком в графе «Протезы». «Пока нет», — ухмыльнулся Костик, когда лениво водил по листку шариковой ручкой. Спина мучительно ныла. Он бы потерпел еще, но последнее время ноги все чаще отказывались слушаться, двигались в своем собственном ритме, а иногда вовсе замирали, наливаясь густым свинцом.

Он разделся до трусов, обмотался простыней и подошел к аппарату.

— Готовы? Ложитесь. Запомните: нельзя шевелиться. Будут раздаваться неприятные звуки, поэтому сейчас я вам надену наушники. В руках у вас будет пульт, если вдруг что-то произойдет, нажмите на кнопку — мы вас мигом достанем.

— А что может произойти? — Костик испытывающе-иронично посмотрел на блестящее полноватое лицо медсестры.

— Испугаетесь, например… — Пампушка зарделась, щурясь от удовольствия.

Он лег. Валик под коленями позволял держать ноги полусогнутыми, приятная неожиданность. Противное гудение — и он внутри трубы, в темноте. Длинные, короткие волны дребезжания проникают в прикрытые уши, в его абсолютный слух, нереализованный в юности. В том отеле, куда бы ты не пришел, слышались крики пассажиров «Драгон-экспресс» — самых длинных в Европе американских горок…

На завтрак — очередь. В паровозик до пляжа — очередь. Очередь на аттракционы и на ужин. Кругом ровненькие подстриженные кусты, аниматоры в меховых костюмах сказочных зверюшек и бесконечные крики детей… Без сомнения, Лера самая красивая мама за всю историю человечества, только Даша совсем не спит… Остается одна радость — шведский стол и желтый поплавок буйка, пока девочки на пляже строят замок для принцессы. Теплая соленая вода поддерживает тело, вдали белые яхты, на берегу отели, справа — файф-старс, слева — для простых смертных в линялых футболках, с косячком и с безымянной девкой в кровати…

— Па-па! Постлой!

Он замер на кожаной банкетке в ожидании заключения, в ожидании приговора. «Опухоль. Рак. Поражения костного мозга… Что там еще бывает? Скорее — все вместе. Коктейль — „Секс на пляже“».

— Вот, держите. Это вам. У вас грыжа в крестцовом отделе, шесть миллиметров. Видимо, задевает нервные окончания, отсюда такие боли.

— Что с этим делать?

— Два варианта: оперативный и консервативный. Сначала лучше остановиться на втором. Да, и еще: про мотоцикл можно забыть.

Он резко распахнул дверь на улицу. Прочь, прочь от костылей и стариков! Дождь накрапывал, а так хотелось солнца…

Часа через полтора они добрались до Барселоны. Лера все время смеялась. Даша без устали повторяла: «Каблалет». Щеки горели от ветра.

— Посмотри туда! Снова Гауди! Просто супер! Дашенька, смотри какой домик!

— Там кололева живет?

— Вон парковка. Оставим здесь машину?

— Давай. Здорово, что коляску взяли?

— Да.

Они заехали в подземный гараж, высадили Дашу на горшок, и, потные, с торчащими волосами, отправились в город.

— О! Нужно здесь сфоткаться!

— Встань с Дашкой.

— И ты с нами!

Он окликнул шоколадного прохожего с завернутой на голове футболкой наподобие тюрбана и встал рядом с женой и дочкой. Даша впилась в него пухлой ладошкой, Лера прижалась к небритой щеке… В груди разлилось тепло… Запах соли смешивался с запахами города. Это было странно…

— А ты йогой из-за спины начал заниматься?

— Да. Ужас как болела. А теперь, видишь, снова по горам катаюсь.

— Но к леднику не пошел.

— Да. Я не хорошенькая девочка, вряд ли меня кто-нибудь тащил бы двадцать километров.

Смех. Кофе и смех.

— Значит, ездишь туда-сюда?

— Стараюсь.

— Без семьи, без детей можно себе это позволить.

— У меня есть дочь.

— Серьезно? Ты не говорил.

— Я никому не говорю.

— Сколько ей? Как зовут?

— Даша. Почти одиннадцать. Мы не общаемся.

— Почему?

— Долгая история… Как-нибудь расскажу. Просто, когда все случилось, мы всей «ботвой» решили, что для нее так лучше… Ладно, надо бежать. Сейчас отдам чертежи, потом на экзамен…

— Экзамен?

— В музыкалке. Старые мечты осуществляю. Приятно было с тобой… Может, как-нибудь встретимся?

— Может быть…

7

Дорога в Шринагар

Необъятное солнце заглядывало в окно. Даже сквозь плотно задернутые шторы, в паутине темноты, он чувствовал его навязчивые лучи. Не уснуть. Воскресенье, семья за городом, утро раннее, но все равно не уснуть. Он встал с кровати и резко дернул тяжелую ткань. Что ж, заходи, если выхода нет. Мгновенно все окрасилось светом: широкая кровать, белая простыня, пейзаж, висящий над изголовьем. Веки сомкнулись в спазме. Пальцами он коснулся повязки на щеке. Похоже, припухлость стала еще сильнее. На улице щебетали птицы, долетал запах листвы. Виталик вздохнул. День будет жарким.