Канцтовары Цубаки - Огава Ито
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да пока не решили, но Барон сказал, что закажет для всех праздничные бэнто. А я, пожалуй, буду отвечать за конфеты! — обрадовалась госпожа Барбара, явно предвкушая отличную вечеринку.
— Ну, давайте я тоже что-нибудь приготовлю…
Не успела я договорить, как она ответила:
— Ах! Так ты придешь? Я счастлива! Жду не дождусь, вся дрожу от нетерпения! А если дрожать на таком ветру, недолго и простудиться! — затараторила она уже скороговоркой. — Хорошего дня, Поппо-тян!
— Вам тоже!
И тут в окошко над лестницей хлынули солнечные лучи. Так внезапно, что мне даже почудился слабый щелчок. Ослепительные до головокружения лучи, в которых даже пыль танцевала красиво.
Первым на место общего сбора явился Барон.
— Э-э? Вы что же… пойдете в таком наряде? — спросила я, от удивления забыв поздороваться. Вообще-то, церемония встречи Семи Богов Счастья включает прогулку по горному перевалу! На Бароне же из теплых вещей был один лишь жакетик хао́ри поверх обычного кимоно…
— Для встречи Нового года — самое то! — бодро отозвался Барон. — Зато обувь уж точно не подведет!
И он, задрав полу кимоно, притопнул по асфальту крепкими, попугайной расцветки кроссовками.
— Прямо сейчас нам готовят отменные ина́ри-дзу́си![64] Подожди немного вон там, на скамейке! Остальные вот-вот подтянутся… — сказал Барон и с наслаждением сунул в рот сигарету.
По правилам Камакуры за курение на тротуарах можно и штраф схлопотать, но я не стала напоминать об этом Барону, боясь его разозлить.
Его сигарета не догорела и до середины, когда на выходе из турникетов показалась Панти. Со стороны она напоминала резиновый мячик, который подпрыгивает и не может остановиться — слишком много всего сталкивается и дрожит у него внутри.
Завидев ее, Барон спохватился, бросил окурок наземь и придавил кроссовкой. Возмутившись, я уже собралась попросить его хотя бы не мусорить, но он, будто опередив меня, тут же нагнулся, подобрал окурок с асфальта и спрятал в карманную пепельницу, что хранилась в рукаве его кимоно. Что ни говори, а элементарные приличия этот грубиян все-таки соблюдал.
И вот наконец явилась госпожа Барбара. После утренней переклички каждая из нас озаботилась своими приготовлениями, так что на общую встречу мы пришли поодиночке.
— Доброе утро! — поздоровалась она сразу со всеми.
— Не «доброе утро», а «с Новым годом»! — тут же поправил ее Барон.
Формально он прав: сегодня ведь и правда старый Новый год! И уже от этих слов стало заметней, в какие теплые, подрумяненные тона окрасило всю Камакуру январское солнце.
— С наступившим!.. Всех благ в новом году!.. — начали поздравлять друг друга все разом — четверо друзей совершенно разного возраста. Зимнее небо раскинуло над нами от края до края лазурное, без единого облачка покрывало.
— С погодой нам повезло!
— Ветер прохладный, но на ходу не замерзнем…
— Целых семь Богов Счастья? Жду не дождусь!
Отступив от трех щебечущих женщин, Барон постоял немного под солнечными лучами, а затем куда-то исчез. Видно, пошел забирать приготовленные инари-дзуси. Мы поболтали еще немного, и он вернулся, держа в руках большой узелок, от которого исходил сладковатый аромат уксуса мирин. Я невольно сглотнула слюну. Время обеда еще не пришло, но аппетит уже разыгрывался не на шутку.
— Вперед! — скомандовал Барон. И мы зашагали к первой цели нашего паломничества — храму Чистого Знания, Дзёти-дзи́.
Сколько в этом городе храмов — наверное, точно не знает никто. Но мрачная шутка «Вся Камакура — одна большая могила», пожалуй, не просто фигура речи. Куда ни поверни — всюду сплошные храмы. Неудивительно, что слухи о встречах с призраками так и расползаются среди горожан…
Углубившись в кедровую рощу, поднимаемся по каменной лестнице в храм Дзёти-дзи. Здесь обитает покровитель монахов Хотэй — бог сострадания с большим животом.
Прибыв сюда, мы тут же застреваем в очереди к прихрамовой конторке, где каждый получает по штампику и специальную запись в персональной «карте паломника».
— Ну напридумывали! — приглушенно, так, чтобы слышали только мы, бормочет госпожа Барбара. — Тут уж никаких нервов не хватит, чтобы дойти до конца…
— И не говорите! — звонко, на всю очередь возмущается Панти. — Уже и не паломничество, а какая-то охота за штампиками!
То ли в силу профессии, то ли просто голосистая от природы, но говорить приглушенно Панти не умеет, как ни старается.
Получая свой штампик, я наблюдала, как танцует кисть в руке монаха, выводя иероглифы в очередной «карте». С древних времен параллельно ремеслу писцов-каллиграфов, которым доверяли сочинение и написание писем, существовали и вот такие копировальщики, которые с утра до вечера выписывали одни и те же фразы да вставляли между ними очередные незнакомые имена. Без черновиков — и без права на ошибку. Неужели они вообще не ошибаются? А если ошибутся, какое их ждет наказание?
Последним из нас штампик получает Барон. Дождавшись его, мы спускаемся по каменной лестнице обратно к кедрам.
На одной из ступенек я остановилась перевести дух и глотнуть воды из пластиковой бутылки.
— Ну ты даешь! — поддел меня Барон. — Вроде из всех нас самая молодая… А дышишь как паровоз, да еще и воду хлещешь, как лошадь!
В самом начале пути я беспокоилась, хватит ли сил на подобный демарш у госпожи Барбары. Но теперь вижу, что беспокоилась зря. Возможно, благодаря танцклубу, в котором она разминает косточки с недавних пор, госпожа Барбара оказалась в неплохой физической форме.
— Ну что? Дальше куда? — обернувшись, спросила Панти у семенящего сзади Барона.
— Дальше? — переспросил он. — Дальше движемся тропой Тэнъэ́н по задворкам храма Кэнтё-дзи, а перед самым храмом сворачиваем в лес и поднимаемся на гору.
Странно, думаю я. Похоже, с Панти этот грубиян разговаривает очень даже учтиво — совсем не так, как со мной.
Ох уж эти походы в горы! Хоть сама я родилась и выросла в Камакуре, все мои «восхождения» можно по пальцам пересчитать. Но так или иначе, добраться до второй цели нашего пути оказалось совсем непросто. «Задворки» храма Кэнтё-дзи были слишком просторными. Мы всё шли и шли, но никакого храма перед глазами не появлялось.
Когда же мы наконец увидели то, к чему так долго стремились, оказалось, что главное испытание еще впереди. От заднего дворика храма к вершине бежали, цепляясь за горный склон, бесконечные каменные ступени.
— Что-о?! Нам правда туда? — не выдержав, простонала я. Разве не проще вернуться к вокзалу и всего за пару станций добраться до той стороны горы? Я уже вспотела, как лошадь.
Никто не ответил на мой вопрос. Лишь госпожа Барбара, выдержав паузу, вдруг сказала:
— Ну-ка, покатай на язычке!
И протянула мне одну из своих «конфеток». Леденец был мятным и горьким, но здорово освежал. Едва я положила его на язык, меня словно окатило приятным летним ветерком.
— Ну как, Поппо-тян? Вкусно? Теперь точно сил прибавится…
Как получается, что госпожа Барбара, которая старше меня чуть не вдвое, все еще бодра как огурчик? Этого я не могла понять, хоть убей.
Но вот уже и Панти, хотя и без особой охоты, начала ступень за ступенью карабкаться вверх. Все, что мне оставалось, — это делать то же, что и она. Отключив мозги, которые и так уже не работали, я потащилась вверх, упираясь взглядом в ее круглую задницу, похожую на беспокойного сказочного зверька…
Какая-то лестница в ад, пронеслось у меня в голове.
— А кстати, — послышался сзади голос Барона, — этот храм был построен на развалинах Адской долины!
— Адской долины? — эхом отозвалась я.
На самом деле отзываться мне совсем не хотелось, но обижать Барона молчанием было бы совсем невежливо.
— Когда-то здесь казнили преступников!
Казалось, Барон специально провоцирует меня на дальнейшие вопросы. Но кроме него, хвала небесам, больше никто разговаривать не пытался.