Вечность продается со скидкой - Антон Леонтьев

– Практически единогласно, – констатировал Сколышев. – Мои поздравления, Сергей. Теперь вы…

– Давайте без церемоний, – сказал радостный Гончаров. – Не возражаете, если перейдем на «ты»?

– Я возражаю, – заявила Ирэн Аристарховна.

– Ваше право, – оборвала ее Ольга Евгеньевна. – И вообще, что вы здесь делаете? Уходите к полковнику и его девочкам.

– Правильно поступили, прогнав эту заносчивую мерзавку, – сказал Сколышев, выждав, пока разъяренная, похожая на фурию мадам Костандилли, обдав всех запахом французского парфюма, уйдет прочь. – Но теперь она обязательно донесет обо всем противоположному лагерю.

– А не слишком ли рано мы разделились на противоборствующие группировки? – спросил вдруг Кузнецов. – Ведь Енусидзе нам не враг…

– Еще хуже! – воскликнул Гончаров. – Вы что, не понимаете, к чему ведет этот следователь на пенсии? Вместе с ним журналюга, он мечтает сделать сенсационный репортаж с кровью и трупами. Вы уверены, что это все не они затеяли? Даже если и нет, то они хотят в любом случае повесить убийства на нас. Чтобы приехала милиция, а это рано или поздно случится, а они им – раз, убийцу на блюдечке.

– Все абсолютно правильно, – поддержала мужа Ольга Евгеньевна. – Мы должны постоять за себя. Мне кажется, что убийца – это бабка.

– Тогда у нее должен быть помощник. Она одна не справилась бы, – сказал Сколышев. – Нам нужно серьезно подумать над тем, кто является убийцей. У меня есть кое-какие версии, но я изложу их позже.

– Наша миллионерша наверняка уже все растрепала, – со злостью произнесла Вика.

– Ирэн никто не воспримет всерьез, – заявил Сколышев. – Мы не собираемся воевать с ними, но у нас должна быть своя группа. Если они попытаются сделать то, что нам не нравится или идет вразрез с нашими интересами, мы им покажем. Это политика. Поверьте, я диссертацию об этом написал.

Никто из собравшихся не заметил искорок безумия в желтых – как у волка – глазах Петра Сергеевича Сколышева.

– Скорее всего, это какой-то снотворный препарат, – сказала Лиза, осмотрев шприц с остатками смертельного вещества. – В малых дозах действует как лекарство, но Татьяне, похоже, ввели убойное количество.

– Тот, кто сделал это, знал, что и сколько вводить, – произнес в задумчивости Енусидзе. – Значит, он знаком с медициной.

– Вовсе не обязательно, – возразила Лиза. – Чтобы сделать инъекцию, не требуется быть медиком или иметь медицинское образование. Кстати, врачи делают уколы гораздо хуже, чем медсестры, у них нет такой практики.

Полковник взглянул на девушку. Ему показалось или она действительно слишком рьяно бросилась обелять себя в его глазах? Он и не собирался намекать на ее причастность, однако теперь Енусидзе задумался.

Лиза Татаренко, двадцати двух лет, студентка медицинской академии. Определенно симпатичная, с волевым характером. По злой иронии судьбы, оказалась в кемпинге, где одно за другим происходят убийства. Нет, она не имеет к ним отношения – по крайней мере, Николаю Кирилловичу очень хотелось, чтобы это было именно так. Он симпатизировал Лизе.

– Третья смерть за три дня, – произнес Енусидзе. – Убийца не собирается останавливаться.

– Как нам теперь быть? – с ужасом в голосе спросила Лиза.

– Главное, не впадать в панику, – ответил полковник. – Я могу сказать точно – произошедшее, разумеется, не самоубийство. Гости не дураки, поймут, что случилось. Тело нужно отнести вниз, но до этого произведем небольшой обыск. Он не повредит.

Лиза с изумлением наблюдала за тем, как Николай Кириллович переворошил личные вещи покойной Татьяны. Он заглянул в ее чемодан и дорожную сумку, вытряхнул из несессера туалетные принадлежности.

– Позолоченные, вы только посмотрите, – присвистнул Енусидзе. В его голосе чувствовалась зависть. Наличности у убитой было немного – около тысячи рублей, зато имелось большое количество кредитных карточек.

– Это же она замужем за олигархом, – произнес Николай Кириллович, завершив блиц-обыск. – Не повезло. Богатая, знаменитая, молодая – и смерть не пощадила даже ее. Увы, черную с косой нельзя подкупить.

Енусидзе вспомнил эпизод из своей многолетней практики – единственный, который ему хотелось забыть. Был ли он тогда прав или нет? Он стал причиной смерти человека, невинного человека.

Лиза вдруг подумала, что совершенно ничего не знает об отставном полковнике. Он ей нравился, но не более того. Между ними лежала пропасть в тридцать с лишним лет, они – представители разных поколений. Енусидзе – подтянутый, спокойный, уверенный в себе, умеющий пошутить, но всегда ли он таков? Человек проявляет свою подлинную сущность в критические моменты, не настал ли такой момент сейчас?

– Я не думаю, что нам стоит относить тело вниз, – заявил Сергей Леонидович Гончаров. – Если хотите, тащите его сами. Мы – против!

Сколышев удовлетворенно улыбнулся. Его затея подействовала. Историка всегда занимали исследования человеческой психологии. Даже в истории Петра Сергеевича в первую очередь интересовали субъективные факторы. Оказывается, в замкнутом пространстве все развивается по определенной схеме. Сначала надежда на быстрое освобождение. Люди сплачиваются, генерируют идеи. Затем, когда эйфория сменяется страхом, наступают разобщенность и подозрительность. Петр Сергеевич знал, что лучше всего – управлять из-за чьей-то спины. Глуповатый и амбициозный Гончаров подходил для этой роли как нельзя лучше.

Енусидзе в растерянности посмотрел на Сергея Леонидовича. За несколько дней полковник привык, что его голос является решающим. И вот кто-то выступил против.

– Давайте каждый будет делать то, что считает нужным, – поддержала мужа Ольга Евгеньевна. – Вы считаете, что следует перенести тело убитой в подвал, – флаг вам в руки.

Игорь Никольский соблюдал нейтралитет. Он не собирался присоединяться ни к одному из образовавшихся лагерей. Жизнь в бизнесе научила его многому, в том числе искусству дипломатии. И как он мог польститься на Вику – внешне эффектная, она оказалась пустышкой внутри. Никольский решил с ней расстаться, как только они выберутся из этой передряги.

– Хорошо, – сказал Енусидзе. – Кто не хочет слушать голос разума, тот волен делать то, что ему заблагорассудится. Но я не несу ответственности ни за кого бы то ни было.

– Этого и не требуется, – заявил Виктор Антонов. Чемпион мира занял место рядом с Гончаровым. – За безопасность отвечать буду я. Никто из вас больше не посмеет совершить убийство.

– Как вы смеете так говорить! – возмутилась Ирэн Аристарховна. – Вы обвиняете нас в убийствах. Неслыханно!

Неизвестно, чего больше содержалось в ее восклицании – негодования или фальши.

– Так, так, – шепнула Кате Мамыкина. – Я переживала подобное в лагере. Человеческая природа с годами не меняется.

– И как вам только удалось остаться в живых, – в восхищении пробормотала Катя. Лидия Ивановна отпрянула от нее. Девчонка ничего не может знать! На свете, наверное, уже и не осталось тех, кто мог бы открыто заявить – Лидия Мамыкина «стучала» на своих же.

– Итак, хватит болтать, – произнес Дима Реутов. – Не будем раньше времени сходить с ума, у нас будет еще предостаточно для этого возможностей.

Он вместе с Енусидзе отнесли тело в подвал.

– Как-то не по-христиански, – заметила, пожевав губами, Лидия Ивановна.

– По крайней мере, мы знаем, что все находятся именно там, – сказала Настя Куликова.

Енусидзе попытался устроить новый допрос, но никто не воспринял эту идею с энтузиазмом.

– Зачем, все равно мы не выясним, кто это сделал, – сказал Сергей Леонидович. – Отныне от лица моих товарищей, – он обвел рукой группку своих приверженцев, – мы вводим новое правило. Ночью по кемпингу не ходить. Это будет приравниваться к признанию в совершении убийств.

– Что за ерунда, – произнесла Ирэн Аристарховна. – Я с этим не согласна!

Катя Вранкевич пыталась понять, что же происходит. До этого она воспринимала все случившееся как некую, хоть и зловещую, игру. Теперь все разительно переменилось. В университете она изучала материалы так называемого Стэнфордского эксперимента. Студентам предложили на некоторое время перевоплотиться в заключенных и надзирателей.

Результат оказался шокирующим – надзиратели, еще вчера интеллигентные молодые люди, получали удовольствие от морального унижения тех, кто по жребию стал заключенным.

Неужели странная и одновременно страшная атмосфера кемпинга так действует на психику, что все постепенно начинают меняться? И она в том числе?

Катя попыталась поговорить об этом с Димой Реутовым, практически единственным человеком, о котором она с уверенностью могла сказать, что он – не убийца.

– Катюша, спасибо, – произнес журналист. – Я тоже тебя не подозреваю. Поверь мне, убийца кто-то из мужчин. Я рад, что ты исключила меня из числа возможных претендентов на эту роль.